— Я пойду… разыщу Гернота, — решил Хаген, — Ты прав, мой король: времени терять нельзя, — И он быстро вышел из зала.
В коридоре он остановился и, прикрыв глаза, попытался успокоиться: беседа с Гунтером заставила его изрядно понервничать. Нет, сейчас нужно действовать. Он вышел на улицу и решительно направился к конюшням, снежок захрустел под его шагами.
Хаген отворил дверь, пахнуло теплом и конским потом. Здесь было темно, но глаза его быстро привыкли к полумраку. Конюшня наполовину пустовала; все лошади сгрудились тесным табуном по одну сторону узкого прохода, стараясь согреть друг друга теплом своих тел. Не было видно ни одного конюха, хотя уже наступило время кормить животных и кнехтам было строго-настрого приказано не покидать лошадей ни на минуту: две кобылы собирались ожеребиться.
Дойдя до конца коридора, Хаген отворил дощатую дверь в чулан. Раньше здесь хранился всякий хлам: старые седла, мешки, инструменты. Теперь каморка служила для иной цели. Согнувшись, Хаген шагнул в дверь и, прищурившись, огляделся по сторонам. Окон здесь не было, и маленькую тень он заметил только тогда, когда она зашевелилась прямо перед его носом.
— Хаген? — Голос Альбериха в темноте звучал как карканье ворона. — Чему обязан я столь высокой чести, что ты сам ко мне явился? Или ты решил пошпионить?
Хаген нетерпеливо махнул рукой:
— Выходи, гном. Надо поговорить.
— Так за чем же дело стало? — Протирая глаза, Альберих вслед за Тронье вылез из каморки. Похоже, Хаген его разбудил: привычный к жизни во мраке пещер, карлик имел обыкновение спать днем. — Ну?
— Для тебя есть работенка, — начал Хаген.
Альберих прищурился:
— Работенка? А я и не знал, что уже поступил к тебе на службу.
— Тебе это будет только в удовольствие. Как раз для такого прирожденного шпиона, как ты, гном.
Альберих захихикал:
— Нужно за кем-то подглядеть? Опять интрижка? С большим удовольствием, Хаген. А о ком речь?
— Я думал, ты уже все знаешь, — Хаген сделал вид, что удивлен, — К нам прибыли два чужеземных рыцаря, послы Дании и Саксонии.
Альберих задумался:
— Значит, наконец и до Бургундии добрались?
— Да, — Хаген нетерпеливо кивнул. — Оба посланника сейчас на постоялом дворе. Гунтер принял их как гостей.
— Как неудобно, — съязвил Альберих, — Там-то они вне твоей досягаемости, правда?
— Неудобно не только для меня. Боюсь, и твоя спокойная жизнь закончится, как только твой господин узнает об объявлении войны.
Альберих вздохнул:
— Быть может, тут ты прав. Зигфрид не будет созерцать сложа руки, как саксы завоевывают Бургундию. Ксантен ведь совсем недалеко от Вормса. А Людегер алчен, как старая крыса. Так, значит, тебе нужна моя помощь?
Хаген кивнул:
— Мне необходимо узнать все, что им известно: где расположен их лагерь, как сильно войско, сколько у них людей, настроение воинов. Одним словом, все.
— Ну, добровольно они вряд ли мне об этом поведают, — Альберих скорчил гримасу.
— Ты ведь славишься тем, что можешь стать невидимкой и проникнуть в любую тайну, разве нет?
— Слава распространяется быстро, Хаген. Один утверждает, что непобедим, другой… — Гном пожал плечами. — Твое требование нелегко исполнить. Но я постараюсь. Люди много о чем болтают, когда уверены, что их никто не слышит. Так, говоришь, оба чужеземца на постоялом дворе?
Хаген кивнул:
— В каземате они бы меня устроили больше. Но законы гостеприимства нарушать нельзя.
— Что, возможно, не так уж и плохо, — задумчиво пробормотал Альберих. — Ты приставил к ним охрану?
— Разумеется.
— Тогда убери ее. Не совсем, конечно, а только рядом с ними. Так, чтобы не возбудить подозрений, но создать у них иллюзию некой свободы.
Хаген кивнул.
— Дай мне время до вечера. А сейчас уходи. Мне нужно… кое-что приготовить.
Ветер налетел ледяным порывом, когда Хаген, согнувшись в седле, проскакал в распахнутые городские ворота. Стражники шарахнулись в стороны. Под копытами коня прогрохотали оледеневшие доски моста, и через несколько мгновений Хаген очутился посреди бушующей снежной бури. Пришпорив коня, он поскакал через поле к Рейну — мрачный вестник несчастья. До сих пор, кроме него самого, Гунтера и еще нескольких рыцарей, созванных королем на совет, о случившемся не знал никто. Но скоро, очень скоро весь город узнает о беде.
Вскоре крыши Вормса и черная тень древней крепости скрылись за горизонтом. Гунтер, конечно, разгневается, узнав о том, что Хаген сам отправился навстречу Зигфриду. Но какая разница, что скажет или подумает Гунтер, — Зигфрид из Ксантена был, возможно, их единственной и последней надеждой. Бургундия всегда была сильной империей, и не единожды алчный завоеватель тщетно пытался овладеть ею, но даны и саксы, объединившись, были сильнее. И Хаген не разделял оптимизма Гунтера. Саксонские воины славились своей свирепостью, и никто не отваживался открыто оказать им сопротивление. Даже военачальники римских когорт, все еще квартировавших вдоль берегов Рейна, демонстративно отворачивались, стоило саксонскому войску появиться на горизонте.
Хаген скакал без передышки уже больше часа, но ни малейшего следа Зигфрида и его спутников видно не было. Тронье тщетно пытался вспомнить свой последний разговор с Гизелером. Младший брат короля очень подробно описывал ему маршрут предстоящей поездки, по-детски воодушевленно предвкушая поход вместе с Зигфридом, победителем дракона. Но Хаген не слушал его — да и зачем? Отряд отправился в путь, чтобы пересчитать оставшихся коров да оценить убытки прошедшей зимы. Гунтер собирался снизить в этом году налоги с крестьян. Бургундия была богатой страной, и король мог позволить себе такую щедрость.
Но на самом деле Хаген прекрасно сознавал, что ничего из этой затеи не выйдет. Сокровищницы Вормса опустошатся очень быстро, когда придется снаряжать войско на войну. Быть может, налоги даже нужно будет увеличить.
Если только будет с кого эти налоги взимать.
Наконец впереди замаячили пока еще неясные силуэты всадников. Хаген вновь пришпорил коня — ледяной ветер с новой силой, будто нож, впился в его горло.
Всадники медленно продвигались вдоль реки, и еще издалека Хаген услышал их возбужденные голоса. Отряд состоял из шестерых нибелунгов, свиты Зигфрида, и нескольких человек из Вормса, примкнувших к ним, дабы вырваться из скучной городской жизни. Во главе их скакали Гизелер и Фолькер, оба с непокрытыми головами, несмотря на стужу, оба — в огненно-красных бургундских плащах. Вслед за ними ехал брат Хагена — Данкварт, закутанный в простой черный плащ. Узнав Тронье, они резко натянули поводья.
— Хаген! — Лицо Гизелера покраснело от мороза, в глазах юноши читалось беспокойство. — Что случилось? — Он окинул взглядом его лошадь: — Зачем такая спешка, дядя Хаген? Посмотри на своего коня, ты ведь едва не загнал его!