И лишь когда человек уверенно встал посреди дороги, образовав собой некое острие клина чудовищ, юноша сообразил: перед ним не реквизит, не статист и даже не актер. Перед ним режиссер собственной персоной. Тот самый Хозяин, которого мельком упомянула Жива. Единый властитель всего сборщического сообщества маленьких Сумеречей.
А Хозяин тем временем откинул на макушку стильные темные очки, по-ковбойски упер кулаки в ремень модных штанов цвета спелого апельсина и негромким, интеллигентным голосом произнес:
— Простите, Герман, наше первое знакомство оказалась таким мимолетным, я даже представиться не успел. Остен, Федор Михайлович. Уже давно ищу с вами приватной встречи.
* * *
Ожидания не оправдываются так часто, что давно бы пора к этому привыкнуть, однако люди предпочитают раз за разом наступать на разложенные повсюду грабли. В жизни все всегда иначе, чем в наших мечтах, домыслах или кошмарах. Телеведущие оказываются ниже, чем на экране, голливудские звезды выглядят неузнаваемо старше без макияжа, а Интернет-красотка, с которой ты назначил свидание в уютном кафе, оборачивается толстым, небритым системным администратором. Но все же порой, даже зная реальные факты, мы предпочитаем верить, что созданный нашим воображением миф — истинен. Просто потому, что нам так удобнее. Ведь гораздо приятнее осознавать, что за тобой охотится сам дьявол в человеческом обличье, а не хоть и весьма экстравагантный, но все же обычный пожилой мужчина.
Да, Остен никак не тянул на Властелина Тьмы. Он мог сойти за олдового хиппи или престарелого гея, но никак не за воплощенное зло, командующее подпольной Империей сборщиков удачи. Несмотря на броский имидж старика, любой из окружающих его дэвов выглядел в разы таинственнее, опаснее и страшнее. А приятная внешность Хозяина вкупе со спокойным вежливым голосом только усугубляли эффект.
— Хочу тебя расстроить, старик, этот мальчик совсем не такой, как твои холуи, — направив на старика слепые глаза, Обрада нехорошо улыбнулась. — Он предпочитает приватные встречи с барышнями, а не дряхлыми педиками вроде тебя.
— Очень смешно, — Остен действительно улыбнулся широкой открытой улыбкой, чем окончательно разрушил образ Темного Владыки. — А вы для него не староваты? И, кстати, я бы попросил называть меня как положено — Хозяин.
— Это ты шавкам своим хозяин! — резко перебила его Жива.
Угрожающе зарычали дэвы, и сестры выдвинулись вперед, прикрывая Воронцова спинами. Застывшие в одинаковых позах — пружинисто согнутые ноги расставлены на ширине плеч, подбородок опущен к груди, когтистые тонкие руки слегка разведены в стороны — судицы теперь и сами напоминали каких-то мистических антропоморфов, опасных и хищных.
— Так мы ничего не добьемся, — Остен вздохнул. — Я думаю, мы с самого начала взяли неверный тон. Мне следовало учесть, что мальчика сопровождают такие… хммм… особые спутницы. Приношу свои извинения.
Мужчина галантно поклонился судицам, приподняв очки на манер шляпы. А затем точно таким же дружелюбным тоном бросил застывшей в ожидании стае:
— Убейте их.
Еще не прозвучал последний звук этой короткой фразы, а дэвы, точно сорвавшиеся с цепи псы, кинулись в атаку. Два десятка оскалившихся, исходящих пеной созданий потекли вперед, чтобы, подобно волне цунами, накрыть вставших у них на пути старух. Вдогонку им летело запоздалое «Мальчишку не трогать!», но вряд ли хоть один дэв это расслышал. И уж точно ни один не понял. Впереди их ожидал кровавый пир, хруст костей да тяжесть свежего мяса в желудках, и все остальное просто перестало существовать.
— Отойди подальше и не вмешивайся, — успела бросить Герке Обрада.
— Ни в коем случае, — поддержала сестру Жива.
А потом косматая волна ударилась о стройные фигуры судиц, сметая, разрывая, перемалывая своей неистовостью, погребая глупых слабых женщин, не догадавшихся вовремя сойти с ее пути… и откатилась назад, визжа от боли, истекая кровью, зажимая выцарапанные глаза. У тротуара осталось два мертвых тела, похожих на вынесенных на берег утопленников. Судицы же, отряхнув окровавленные когти, довольно оскалились. Повернувшись лицом к лицу, сестры провели ладонями по щекам друг дружки, оставляя на них широкие красные полосы. Как серпом по причинному месту, прозвучал для отступивших чудовищ их издевательский смех. Смех быстро перешел в странный звук, напоминающий клекот хищных птиц, который, в свою очередь, сменился пронзительным воплем, когда судицы сами ворвались в ошалевшую, все еще не пришедшую в себя толпу тварей. То, что подобные схватки им не впервой, было видно сразу. И, глядя на кровавую баню, которую в самом центре Сумеречей учинили существа, которых нет и быть не может, Герка перестал понимать, на чьей стороне сражаются более страшные чудовища. Они дрались, как дерутся звери: отчаянно и жестоко, с полным пренебрежением правилами. Да, именно это и происходило сейчас: просто одни животные убивали других животных. Яростно рыча и сверкая горящими от возбуждения и запаха крови глазами.
Шустрая фигурка Живы скользила между огромными тушами дэвов, раздавая скользящие удары направо и налево. Каждое такое прикосновение вырывало если не кусок мяса, то болезненный крик. Взлетев на плечи самому крупному монстру, судица с размаху погрузила когтистую ладонь в единственный глаз дэва. Еще до того, как туша гиганта рухнула на залитый кровью асфальт, Жива с отвратительным чавканьем извлекла руку наружу, спрыгнула вниз и, приземлившись на четвереньки, тут же бросилась в самую гущу схватки. Сверкающая слепыми бельмами Обрада не отставала от сестры ни на шаг, наводя на жутких людоедов панику и ужас. Сбив с ног очередного противника, она, запрыгнув ему на грудь, впилась клыками в выпирающий кадык и, рванув вверх, оставила на месте горла зияющую кровоточащую дыру. Сестры не боялись ни черта, ни дьявола, не то что каких-то там дэвов. Уже через пару минут Воронцов перестал беспокоиться, поняв — у одноглазых чудовищ попросту нет ни единого шанса.
Вернее сказать, не было. До тех пор, пока троица сборщиков неподвижно стояла возле своей машины. Но потом они друг за другом влились в общую свалку так естественно, точно участвовали в ней с самого начала. Действовали сборщики не как дикое зверье, а как сплоченная команда охотников. Первым вступил высокий дядька, тот самый, что показался Воронцову знакомым. Как ни в чем не бывало переступая через раненых дэвов, он спокойно вышел на середину дороги. Прикрыв глаза, глубоко вдохнул разлитый над перекрестком запах крови. И гаркнул что есть сил, перекрывая крики, рев и вопли боли, заставив испуганно присесть не только судиц, но и атакующих их чудовищ. Он говорил нараспев, на манер частушки, и произнесенное им «Паадходи, честной народ, — получай ногой в живот!» звучало по-детски нелепо посреди мертвых тел и вывалившихся внутренностей. Однако от этого детского стишка Обрада согнулась, словно ее действительно с размаху пнули ногой в живот. Не дав судице опомниться, мимо нее пронесся рыжебородый коротышка. Не сбавляя скорости, он на бегу полоснул старуху здоровенным тесаком по бедру. Какой-то мелкий дэв, ободренный поддержкой, бросился прикончить раненую, но был сбит в прыжке подоспевшей на помощь Живой. С этого момента схватка перестала быть односторонним истреблением слуг Остена. Подставившая спину Жива сразу поплатилась за это. В правое плечо, дробя кости, тут же вонзил зубы ближайший дэв. Испугано вскрикнув, судица отшвырнула тварь свободной рукой, попутно вырвав клок шерсти из седого горба. Отступая к сестре, чье платье от бедра до лодыжки вымокло в крови, она уже не казалась опасной, безжалостной убийцей. Сестры выглядели теми, кем являлись на самом деле, — израненными, перепуганными старухами. И страх их сейчас активно пожирали стремительно растущие дэвы.