Как и когда она оказалась у него за спиной, Гера не понимал. В сбивающий с мыслей аромат органично вплелись нотки палой хвои и прогретого солнцем воздуха. Пальцы Живы, массирующие его плечи, скользнули под футболку. Сопротивляться рукам судиц не было ни сил, ни особого желания. Воронцов почти перестал понимать, где он, что с ним, и даже кто он такой. Стул, казавшийся таким неудобным, заключил его в свои объятия, качнул пару раз, примеряясь, и тут же понес по волнам теплого, безмятежного сна. Герка уже и не помнил, когда он в последний раз спал вот так, не сжавшись в комок, а откинувшись, вытянув усталые ноги. Без бегающих под веками глаз, даже в полудреме выискивающих опасность. Устроив голову на мягкой спинке, высоко запрокинув подбородок. Беспечно раскрыв беззащитную тонкую шею, с еле заметно пульсирующей синей венкой, в которую можно вцепиться…
Воронцов подпрыгнул как ужаленный, больно ударившись коленками о столешницу. Сестры-судицы, как ни в чем не бывало, сидели на своих местах. Показалось ему или нет, но в их глазах отчетливо проскользнуло сожаление об упущенной возможности. От этих взглядов в мгновение улетучились остатки дремы, и Герка зябко поежился. Он не мог сказать, сколько проспал, но за это время у него затекла шея и сильно заболело запястье. Герка попытался растереть его пальцами и зашипел от боли. Немыслимым образом забившись под импровизированный шнурок, пятачок рифленым ребром впился в руку, умудрившись оставить широкий шрам, точно от ожога. Похоже, это именно он стал причиной своевременной побудки.
Не зная, как вести себя дальше, Воронцов молча смотрел на судиц.
— Мальчик осуждает нас, — огорченно покачала головой Обрада.
— Не расстраивайся, сестра, это все неопытность молодости, — поспешила утешить ее Жива. — Мальчик просто не знает, каким искушением является.
— Простите, что перебиваю вас, но было бы здорово, если бы кто-то объяснил мне, куда это я там должен зайти? — буркнул Герка. Те же самые невидимые весы над головами судиц подсказали ему, что сейчас он будет в своем праве. Весы не соврали.
— Мы уже сказали тебе то, зачем ты пришел. Боюсь, что ответ на еще один вопрос тебе просто не по карману, мальчик.
— Ты же понимаешь, что Жива говорит вовсе не о ваших человеческих фантиках, верно? — удостоверилась Обрада. Герка кивнул. Понимал лучше, чем хотелось бы.
— Хочешь бесплатный совет, Герман? — склонив голову к плечу, поинтересовалась Жива. — Ты нам понравился, правда. Не хотелось бы расставаться на такой ноте…
Герка еще раз утвердительно мотнул головой.
— Не верь никому, мальчик, — закончила за сестру Обрада. — В этом мире у тебя нет друзей.
— Что, даже вам не верить? — не удержался от ерничанья Гера. — Вы же плели мою судьбу, и все такое…
— Нам не верь особенно.
Он так до конца и не понял, которая из сестер это сказала. Или, быть может, они сказали это вместе? Впрочем, решил Герка, подумать об этом он еще успеет, когда сегодня станет обсуждать с Лилей эту странную встречу, которая, как ему казалось, несколько раз едва не стала для него последней.
Откуда ему было знать, что обдумывать слова судиц ему придется уже в одиночку?
* * *
Засада была подготовлена по всем правилам. Не то чтобы Воронцов слыл опытным засадных дел мастером, но даже он, черпавший информацию преимущественно из книг и фильмов, смог по достоинству оценить слаженные действия преследователей. Единственным доступным путем отступления оставался ресторан «Москва», но вернуться туда означало самостоятельно запереть себя в ловушке. Герка ни секунды не сомневался, что служебный выход заведения также плотно перекрыт.
Гонимые ветром, вновь вернулись облака, красивые фигурные тучи неописуемого темно-серого оттенка закрыли полнеба, делая ярость светила вполне сносной. Одна такая, похожая на распластавшего «крылья» ската, как раз заслонила собой солнце. Кажется, она вошла в сговор с загонщиками, помогая им проворачивать темные делишки посреди белого дня. Душный воздух наполнился предгрозовой влагой. Единственная туча сулила грозу небывалой силы. И хотя это было попросту невозможно, Герка чувствовал: именно о близкой грозе думают сейчас находящиеся в окрестных домах люди, внезапно решившие не выходить на улицу. Перекресток перед «Москвой» вымер, словно главная улица какого-нибудь городка на Диком Западе аккурат перед разборкой между шерифом и плохими парнями. Для полноты картины не хватало только спешно перебегающего улицу перекати-поля.
Синий «ЗиЛ-Три-Пятерки», перекрыв широким боком проезжую часть, ведущую к Городской библиотеке, демонстративно плевал на все правила дорожного движения. Стоящих возле него людей (людей ли?) Герка впервые смог разглядеть, не оглядываясь через плечо: подпрыгивающий от нетерпения коротышка с тесаком, практически точная копия рыжебородого, растерзанного в Горелом Цехе, одетый в джинсовое рванье высокий мужчина, показавшийся смутно знакомым, и человек, которого знал, наверное, весь город, — бездомный по прозвищу Оба-на. Последнего Герка не раз видел танцующим на железнодорожном вокзале, и, надо сказать, его появление удивило Воронцова больше всего. Напротив троицы сборщиков, отсекая уходящую вниз улицу, стояла толпа таджикских гастарбайтеров. Не меньше двух десятков дэвов растянулось по дороге живой цепью, выгодно выделяясь на фоне серого асфальтового полотна ярко-оранжевыми робами. И хотя Герка не смог узнать среди них Арбоба, он почувствовал его сверлящий, полный ненависти взгляд, злорадно предрекающий Воронцову скорую поимку и жуткую смерть.
Лишь одна деталь выпадала из общей мозаики. Немолодой мужчина, решивший перебежать дорогу в неположенном месте, в оцепенении стоял прямо на разделительной полосе, прижимая к груди ярко-красный пакет. Еще не понимая до конца, во что влип, он затравленно озирался, скользя по загонщикам испуганным взглядом. Всем своим видом мужчина напоминал лабораторную мышь, выпущенную в лабиринт. Нервно крутясь на месте, он делал неуверенные шаги то в одну, то в другую сторону, однако ноги всякий раз возвращали его на полустертую прерывистую линию. Ни дать ни взять мелкий грызун, звериным чутьем уловивший, что через тонкие переборки лабиринта к нему уже прогрызается огромная голодная крыса.
Шагах в десяти от перепуганного человека, угодившего не в то время и не в то место, с грохотом взлетел в воздух тяжелый канализационный люк. Крутанувшись в воздухе, точно брошенная «на удачу» монета, чугунный кругляк рухнул на асфальт, загремел по нему, высекая искры. Но, только когда из раскрывшегося люка с нечеловеческой скоростью полезли обряженные в оранжевую робу дэвы, мужчина, наконец, понял, что с этого места нужно как можно скорее уносить ноги. Однако вместо того чтобы попытаться прорваться мимо неподвижно стоящих возле «ЗИЛа» сборщиков, он почему-то рванул прямо на растянувшуюся цепочку таджиков. Дэвы встретили такой поворот событий довольным ревом. Часть из них, отделившись от общей массы, тут же взяла несчастного в кольцо. Отрезая жертве пути к отступлению, некоторые дэвы перешли на легкую трусцу, отчего сразу стали похожи на больших сутулых гиен, по какой-то прихоти эволюции внезапно вставших на задние лапы. Ближайшие к мужчине чудовища изменялись прямо на бегу — раздавались в стороны плечи, до самых колен вытягивались мускулистые руки, вспучивались уродливые горбы на спинах. Но страшнее всего менялись скуластые восточные лица. Узкие глаза сползались к переносице, стремясь слиться в один циклопический глаз. Заострялись уши, отрастали зубы, стремительно вылезала белесая шерсть. Насыщаясь страхом, дэвы возвращали себе привычный облик. И только то, что жертва была одна на всех, не давало им вымахать до размеров застрявшего в тоннеле Арбоба.