— Можно? — уточнил на всякий случай гость, заглядывая в комнату.
— Яр? — удивился старик. — Что случилось? Не стой там, заходи быстрей. И закрывай, закрывай дверь-то! Сквозит!
Петр тихонько отодвинулся в тень.
— Я просто узнать, — Яр смутился, догадываясь, что помешал серьезному разговору. — Меня Ларс послал… Я уже все вроде обыскал… И к вам вот зайти решил… Уже не знаю, куда еще…
Старики хмуро смотрели на него, а он все оправдывался, мямлил что-то и чувствовал, как краснеет.
— Ничего не понял, — тряхнув головой, перебил его Айван. — Зачем тебя Ларс послал? Чего искал? Сюда зачем пришел?
— Георг мне нужен, — выпалил Яр, стягивая с головы шапку и вытирая ей мокрое лицо. — А нет его нигде. — И он вкратце рассказал о своих блужданиях.
Старики внимательно его выслушали, переглянулись.
— Да, это немного странно, — признал Айван. — Но не вижу повода для беспокойства.
— Но мне Георг нужен, — растерялся Яр. — Ларс хочет с него отчет об оружии получить. Меня послал, сам ждет, а я с ног сбился.
— Где сейчас Георг, я не знаю, — спокойно ответил Айван. — Больше его не ищи. Вернись к Ларсу и передай, что я хочу его видеть. Чем быстрее, тем лучше. Все ясно?
— Ясно.
— Исполняй!..
Когда дверь хлопнула, старики повернулись друг к другу.
— Думаешь, они ушли? — помолчав, спросил Петр.
— Уверен. Георг еще на прошлой неделе просил у меня разрешения. Я отказал.
— И что будем делать?
— Ничего.
Старики помолчали, глядя, как за отверстиями печной дверцы бьется огонь, слушая, как гудит в трубе ночной ветер.
— Как думаешь, они вернутся?
— Не знаю… Будем надеяться…
Фил Саган по прозвищу Тихий замерз в короткую оттепель. Он был одним из тех стариков, что вместе с Айваном основали лесную деревню. Похоронили его у частокола, рядом с истопником Веней. И в тот же вечер старый дом Фила был разобран на дрова.
Вскоре с этих самых дров угорела семья Жеки Татлова. Сберегая печное тепло, они поспешили закрыть заслонку. Легли спать и уже не проснулись. Три новые могилы появились у частокола.
У Марка Калфира простудился и умер пятилетний ребенок.
Случайно застрелил себя молодой охотник Сиг Дайтуш. Едва не скончалась от истощения многодетная Хлоя, всю свою еду отдающая малолетним сыновьям.
Беды следовали одна за одной, а до весны было ох как далеко.
В дружной прежде общине вдруг обнаружились давно тлеющие конфликты. Всплыли старые обиды, вспомнились забытые прегрешения. Злость и недовольство копились в людях. Тяжелая до изнеможения работа, неустроенность быта и постоянный подспудный страх незаметно обращали их в скотов. Айван понимал это, как никто другой.
Людям нужен был отдых.
Но отдыхать было нельзя. Осмелевшие космачи все чаще и чаще напоминали о себе. Они целыми семьями как на экскурсию ходили к воротам, припадали к щелям, смотрели на людей, тянули широкими ноздрями деревенский воздух, били тяжелыми кулаками в толстые доски, скребли их когтями, грызли — порой отрывали. Отчаянные мальчишки дразнили космачей, тыча в них длинными прутами, стараясь попасть по глазам, и рассказывали друг другу, что охотник Георг вот так же развлекался с людоедами, пока они его не поймали и не вытянули наружу, где и разодрали на маленькие кусочки.
Мальчишки всегда все знали.
* * *
Про заступлении в патруль Яру было известно еще с прошлой недели, но вспомнил он об этом лишь за полтора часа до переклички, да и то потому, что попался ему на улице Арат Нихутдин, старший их ночной тройки.
— Собрался? — спросил Арат.
— Куда? — удивился Яр, спешащий в мастерскую Ларса.
И тут же вспомнил — куда. Расстроился, конечно.
Память подводила его не в первый раз. Айван утверждал, что это известная проблема всех бежей, особенно новоприбывших, слишком уж привыкли они полагаться на всякие органайзеры и напоминалки.
Ларс, узнав о дежурстве Яра, обрадовался. Выкатил из-под верстака металлическую трубу толщиной в руку и длиной в полтора метра. Поднял ее торчком, хлопнул по залитому каким-то варом концу:
— Огнемет Хама помнишь? Вот! А это мой огнеплюй. Он однозарядный и не такой дальнобойный — бьет примерно на двадцать пять шагов, но в остальном ничуть не хуже. Ты прихвати его сегодня с собой, может, в деле испытаешь.
— А что там внутри? — с опаской принимая орудие, поинтересовался Яр.
— Жир, смола, скипидар, сажа… Там много чего есть, но ты не переживай, само по себе оно не пальнет, только если запал сработает. Но аккуратней смотри! Не задень кого…
В мастерской Яр задерживаться не стал, сказал, что надо ему собираться на дежурство, и ушел, не дожидаясь конца рабочего дня. Заскочил домой, переоделся в шубу, рассовал по карманам сухари и сахар, подвязал к поясу войлочные ножны с тесаком, переобулся в сухое. Подхватив неудобный огнеплюй, поплелся к воротам, где скоро должен был начаться развод.
Смена уже собралась: на вытоптанной площадке за будкой вечного дежурного Херберта уже топтались одиннадцать хмурых человек с оружием. Инструктажа, можно сказать, не было. После короткой переклички на свежем воздухе старший разбил отряд на небольшие группы по три человека и каждой назначил маршрут и периодичность обхода. Яр не в первый уже раз заступал в ночное дежурство и примерно представлял, как оно будет проходить. Обычно два человека из тройки стояли — а точней сказать, сидели — на организованном посту, в то время как третий отсыпался в душной дежурке. Раз в час дежурная пара расходилась в стороны, чтоб проверить вверенный им участок периметра.
Участок, на котором им предстояло нести дежурство, был хорошо знаком Яру. Частокол на всем протяжении был крепкий и высокий, надежный; пространства в основном, были открытые, лес стоял далеко, а вот жилые избы, напротив, находились близко. И сам пост был размещен удачно — на изгибе частокола, под развесистым дубом, в кроне которого прятался прочный дощатый настил, куда можно было в считанные секунды взобраться по приставной лестнице. Раньше под деревом стоял небольшой навес, и было обустроено неплохое место для отдыха: две лавочки со спинками, подобие стола, выложенный камнями очаг; на дубовой ветви висел фонарь. Но лавочки, стол и навес давно уже разобрали на дрова, очаг занесло снегом, а от фонаря остался лишь обрывок провода.
Заняв пост, Яр воткнул в снег огнеплюй и подумал, что, возможно, под конец дежурства порадует своих товарищей огоньком.
Мороз крепчал. Необычайно яркие звезды, кажется, слегка дрожали, вокруг каждой мерцало мутное, едва приметное кольцо. Луна не показывалась, но и без нее было довольно светло.