— Охотники! — разобрал Яр далекий крик.
Вышедшие из леса люди бежали к воротам.
Ворота были заперты.
На сторожевой вышке ударили в набат. Яр выполз на тропу и побежал к воротам так быстро, словно это за ним гналась толпа косматых людоедов.
* * *
Открыть ворота было непросто, прежде нужно было их распечатать: отодрать набитые доски, оттащить бревна-подпорки, выбить вмерзшие клинья упоров, вытянуть из пазов запирающие слеги и железные засовы. Но никто не спешил приступать к работе. Все ждали команды.
— Это охотники! — в пятый уже раз прокричал дежурный на вышке, колотя железом о железо. — Наши охотники!
Из ближайших домов к воротам неслись проснувшиеся бежи, запахиваясь, застегиваясь на ходу, теряя рукавицы и шапки. Каким-то образом все уже знали — к деревне бегут преследуемые космачами охотники. И все понимали неоднозначность ситуации: если открыть ворота, то за охотниками в деревню могут ворваться космачи; если ворота не открывать, то у охотников не будет ни малейшего шанса спастись. Что сделать, как поступить — не мог решить никто, а времени для раздумий оставалось совсем немного. Три-четыре минуты, и охотники будут перед воротами. Пять-шесть минут — и у ворот окажутся космачи.
— К стене! — надрывался старший дежурной смены, расталкивая прибывающих людей и направляя их к выбранному им месту. — Все, кто с оружием, — в строй! Быстрее, быстрее, вам говорю!
Справа от ворот, там, где частокол был крепче, а к вздыбившимся бревнам лепились широкие леса, собирался отряд прикрытия. Старший смены не решался отдать приказ на открытие ворот, но он мог попробовать защитить охотников, отбить их от людоедов, а потом поднять на стену.
— Веревки ищите! Все безоружные — ищите оружие и веревки!
Сибер Херберт покинул свою будку и забрался на леса. Он огляделся, сунул ствол пулемета меж бревен, широко расставил ноги и словно укоренился; люди налетали на него, пихали, толкали, а он лишь голову к ним чуть поворачивал, улыбался и предлагал рассказать смешную историю.
Все ждали Айвана. Он один мог приказать открыть ворота. Или запретить это делать. Уже несколько посыльных были отправлены к старику, но ни один из них не вернулся.
Слишком мало прошло времени.
А еще меньше времени осталось.
— Открывайте! — донесся из-за стены хриплый рык. — Открывайте!
Охотники были совсем рядом — луч прожектора, сопровождающий их, засвечивал острые макушки частокола.
— Я могу стрелять! — прокричали с вышки. То ли вопрос это был, то ли утверждение.
— Сюда! — вразнобой заорали вставшие у стены стрелки. — Сюда давайте!
— Открывайте! — Охотники бежали к воротам. — Открывайте!
— Айвана! Найдите мне Айвана! — надрывался старший смены. — И веревки! Скорей!
— Я стреляю! — прокричали с вышки. — Я их вижу, я стреляю!
Космачи косолапо бежали по снегу, оставляя за собой глубокие борозды. Порой некоторые из них падали на четвереньки и делали несколько длинных могучих скачков, вздымая тучи снежной пыли. Двигались людоеды широким фронтом и вроде бы не особо спешили, словно не сомневаюсь, что добыча от них не уйдет.
На вышке щелкнул затвор карабина. Один из космачей приостановился, хлопнул себя по шее ладонью — будто комара прибил, и закосолапил дальше, взрывая снег.
— Сюда! Сюда! — в тридцать глоток скандировал отряд прикрытия.
— Открывайте! — неистово рычал вырвавшийся вперед охотник, в котором теперь многие признали пропавшего Георга. — Открывайте!
Отрывисто и редко лязгал набат. Выли собаки. По скользкой, накатанной, никуда не ведущей дороге бежали одетые в черное люди, размахивали факелами, тащили веревки.
— Открывайте! — донеслось издалека.
Этот надтреснутый стариковский голос невозможно было спутать ни с каким другим, эти властные интонации здесь знал каждый. Многие обернулись, высматривая на дороге знакомую фигуру. Старший смены обрадовано встрепенулся, наконец-то получив ясный приказ, вскинулся, яростно замахал руками:
— Открывайте! Открывайте ворота! Быстрей!
Затрещали доски, загремели засовы.
— Стреляйте же! Чего ждете?! Не подпускайте их! Не давайте подойти!
Охотники уже колотили в ворота, бились в них с разбега, Орали: «Открывайте!» Им перекидывали заряженные самострелы, им в руки совали горящие факелы, успокаивали:
«Сейчас! Сейчас!»
На стене раскатисто взревывал пулемет — Херберт вел огонь короткими очередями, как учил его Ларс. Часто клацали карабины. Гремели выстрелы ружей. Лопались щедро разбрасываемые петарды — последние из запасов.
— Огня! Огня им дайте!
Полетели через стену глиняные сосуды с огненной смесью — еще одна придумка оружейника Ларса. Прямо по снегу растеклись горящие лужи, растопили наст, ушли к промерзшей земле. Изо всех щелей ударили залпом примитивные самострелы — два дали осечку, один разорвался, лишив хозяина мизинца, зато остальные сработали как надо — пики пламени рванулись метра на два вперед, снег сплошь покрылся дымящими оспинами, гром ударил в стену леса, отразился эхом.
Космачи остановились — те, что устояли на ногах.
Дрогнули тяжелые ворота, заскрежетали петлями. Застопорились, лишь на чуть приоткрывшись — намерзший понизу лед мешал. И тут же зазвенели, застучали топоры, во все стороны полетело мерзлое острое крошево.
Людей прибывало.
Но ворота больше не открывались.
Из леса выходили новые космачи.
Деваться охотникам было некуда.
* * *
Георг еще раз толкнул плечом застрявшие створки ворот, заглянул в узкую щель, но толком ничего там не разглядел. Шума по ту сторону было много — людей набежало изрядно. Да только выйдет ли от них толк? Залп из самострелов, конечно, удался на славу — добрая половина людоедов ранена, двое, кажется, уже не поднимутся, остальные ошеломлены. Но что дальше? Космачи уже приходят в себя и отступать, кажется, не собираются. А из леса… Черт побери! Сколько же там этих тварей?..
Георг смотрел на поднимающихся из снега космачей, высчитывал, сколько секунд жизни остается его людям и ему самому. Он уже не надеялся, что ворота откроются — отворить сейчас единственный вход в укрепленную деревню было бы великой глупостью, слишком уж близко подобрались космачи, и слишком много их бежит сюда из леса. Айван далеко не дурак, как бы ни относились к нему другие охотники. Айван не станет рисковать деревней из-за нескольких человек, не самых послушных, надо заметить. Непонятно, правда, почему ворота еще остаются приоткрытыми. Очевидно, створки застопорило так, что ни в одну, ни в другую сторону сдвинуть их невозможно.
Георг держал в руках заряженный самострел. Охотник знал, как использует его. Он встанет у ворот, крепко прижимаясь спиной к выщербленным доскам, спокойно дождется своего людоеда, сунет начиненную порохом деревяшку в раззявленную, полную клыков пасть и нажмет скрученный из проволоки крючок.