Гнат махнул рукой, откинулся на спинку стула, вытянул ноги. Лицо его словно оплыло, глаза потухли, уголки рта опустились.
Он очень устал. Он был нездоров.
— Где ты это слышал? — тихо спросил Яр, неожиданно для себя переходя на «ты».
— Слышал? — Гнат хмыкнул. — Я сам додумался до этого. Когда отлеживался в подвале одного дома. У меня не было ни комми, ни медийного центра — ничего не было. Мне нечего было читать, мне не с кем было поговорить, нечего было слушать или смотреть — и тогда я стал разговаривать с собой. И вдруг открыл, что могу развлекаться сам: размышляя, думая.
— Но история не кончилась, — неуверенно возразил Яр. — Ведь мы живем. Человечество по-прежнему существует.
— Возможно, это был не предохранитель, а переключатель, — помолчав, сказал Гнат. — Но я не вижу большой разницы… Позвони жене. Отмени встречу. И не вздумай хитрить — если что-то покажется мне подозрительным, я тут же перережу тебе глотку.
Яр дернул головой и подавился плохо пережеванным куском мяса.
* * *
Разговор получился недолгий.
— Привет. Это я.
— Наконец-то! Я места себе не нахожу! Опять не могла до тебя дозвониться! И журнал твой пуст!
— Я отключал комми.
— Зачем?
— Он не работал.
— У тебя что, нет другого?
— Где-то валяется. Но надо искать.
— Я не понимаю, что с тобой происходит, дорогой. У тебя какие-то проблемы?
— Нет-нет. Все хорошо, не волнуйся. Мне просто надо немного отдохнуть. Мы не сможем завтра встретиться.
— Что?
— Я буду очень занят. Завтра я не могу. Никак не могу.
— Занят? Как это? Чем?
— Извини.
— Я не понимаю, что ты говоришь. Я должна тебя увидеть! Нам надо поговорить!
— Давай немного позже. Через несколько дней. Я свяжусь с тобой.
— Ты не один? Ты сейчас не один? Покажи мне комнату!
— Я… Я один…
— Покажи немедленно!
— Извини, я не могу больше разговаривать. Мне надо идти.
Яр выключил комми.
Холодная острая сталь соскользнула с его шеи.
* * *
На следующий день незадолго до обеда Гнат вновь отвел хозяина квартиры в ванную комнату и примотал его к стулу.
— Минут двадцать посиди спокойно, — сказал он, проверяя надежность клейких пут. — Мне надо поболтать с одним человеком. Ты не будешь против, если я воспользуюсь кое-какой твоей техникой?
Яр осторожной мимикой показал, что он не то чтобы «за», но, учитывая сложившиеся обстоятельства, то, в общем-то, не против…
— И помолчи пока, — затыкая рот пленника полотенцем, велел Гнат. Он открыл воду, включил музыку и притворил дверь. Теперь Яр не мог слышать, что происходит в других комнатах квартиры.
Двадцать тоскливых минут показались ему вечностью. Потому возвратившегося Гната он встретил почти как избавителя. Сам языком вытолкнул изо рта мокрое от слюны полотенце, подвигал челюстью, поинтересовался:
— Ну что?
— Послезавтра, — объявил Гнат. — В полдень.
Этих слов для понимания ситуации было явно недостаточно, но Яр предположил, что послезавтра перед обедом он будет освобожден и жизнь его вернется в привычную колею. Такая перспектива была весьма привлекательна, и он, боясь разочароваться, не стал ничего уточнять.
Гнат небрежно разрезал петли клейкой ленты, движением ножа велел Яру подняться, кивнул на дверь.
— Выбирайся.
Они прошли в гостиную: пленник и конвоир. Сели на диван. Гнат огляделся, снял со стены джойстик, покрутил его, изучая, надел на одну руку.
— Пара к нему есть?
— Да.
Второй джойстик пылился под диваном. Яр вытащил его, обдул, потер об штаны, протянул Гнату:
— Вот.
— Надевай… Во что предпочитаешь сыграть?
— Не знаю… Все равно.
— Тогда выберу я.
Стена раздвинулась; на экране появился список доступных игр.
— Давно не брал я в руки джойстик, — пробурчал Гнат. И, повернувшись к Яру, сказал: — Вот смотри, джойстик надевается на руку, но мы говорим, что берем его в руки, — не странно ли?
Яр никогда над этим не задумывался. Он дернул плечом и ответил:
— Наверное, раньше были другие джойстики.
— Наверное, — согласился Гнат, листая отсортированный в алфавитном порядке список. — Пожалуй, вот во что мы сейчас сыграем….
Игру эту Яр увидел впервые. Она была столь непритязательна, что поначалу вызывала отвращение. Нужно было с помощью подвижной платформы отбивать летающий мяч, уничтожая им блоки с выпадающими бонусами. У противника был точно такой же мяч, но другого цвета. Победитель определялся по набранному числу очков.
— Когда-то я числился здесь чемпионом, — сказал Гнат, увлеченно гоняя по экрану прыгающий шарик. — А знаешь почему? Потому что соперников не было. В эту игру никто не хотел играть. А теперь подумай, чем занимаются рекордсмены, о которых так часто нам сообщают в новостях? Все эти укротители сиберов, жонглеры тарелками, пожиратели пирожков. Они пытаются доказать нам, что они лучшие, что они чемпионы. А в действительности у них просто нет соперников. Они сами устанавливают правила своих достижений… К чему это я?.. Уже не помню… В голове сумбур, мысли разные — туда-сюда, туда-сюда. Вот как этот мяч… Я изменился, Яр. Очень сильно изменился. Изменился настолько, что иногда сам себя начинаю бояться…
Они играли два часа. Потом прошлись по вещательным каналам, но так ничего и не выбрали, выхватили только обрывки новостей и кусочки каких-то фильмов.
— Это все такое пустое, — приговаривал Гнат, переключая каналы с помощью игрового джойстика. — Но почему-то всегда верится, что где-то здесь прячется важное, главное. Но на самом-то деле оно, это главное, вот тут, — он стучал себя пальцем по виску. — Здесь, в голове. А не там, на экране.
Яр кивал, не собираясь спорить с умалишенным, не вслушиваясь даже, о чем тот бормочет.
Было сонно и скучно.
А потом в заваленную дверь кто-то громко заколотил, и разомлевший, расплывшийся Гнат вмиг обернулся страшным чудовищем. Схватив нож, он перелетел через спинку дивана, метнулся к окну, быстро глянул на улицу, тут же пригнулся и завертел головой, то ли укрытие выискивая, то ли место для боя выбирая.
Яр с нарастающим ужасом следил за ним.
— Кто это? — прорычал Гнат.
— Я не знаю.
— Ты вызвал кого-то?
— Нет! Честное слово, нет!