– Я догадываюсь, – сказал Стас.
– Мы сдружились, – повторил Рудгер. – А потом появился Назлух. И Хурхас решил, что я должен вернуться домой, потому что там я буду в безопасности. “Я свяжусь с тобой, когда что-то станет известно”, – сказал он мне, и мы расстались на несколько лет. Но я не сидел в Приюте, периодически я совершал экспедиции в Центральный Мир. Один, без Хурхаса. Довольно часто мы встречались– иногда случайно, но чаще по желанию мага, – беседовали и расходились снова – так было безопасней. Назлух повсюду искал Хурхаса, ничего не зная обо мне… Прошло почти сорок лет, прежде чем стал известен номер очередного Портала. Хурхас все же обнаружил кого-то из дэлфов и выяснил, что восемьсот лет назад Рой вошел через Портал номер три. Я сел за работу, я пытался решить задачу, хотя это было нелегко. Слишком много неизвестных еще оставалось, поэтому пришлось перебирать все возможные варианты, просчитывать каждый из них, отсеивая неверные. Работы было много. Очень много! Я бился над решением более пяти лет! И все же добился своего… А потом ко мне пришел полуживой стрелок. Он сказал, что Хурхас хочет меня видеть. Время пришло… И я отправился сюда… Этот стрелок… – Рудгер покачал головой.
Умер там. Он пришел ко мне уже мертвый…
– Этот стрелок на пороге моего дома вдруг напомнил мне о Хурхасе. О том, какой он на самом деле… – Рудгер понизил голос. – Хурхас жесток. Да, он может быть милосердным, да, он хочет спасти мир от страшного нашествия, но мне порой кажется, что он хочет сохранить его для себя, а не для других. А еще я думаю, что за его ненавистью к Рою стоит что-то личное… Хурхас, как и любой другой маг, страшный человек. Человек ли? Он владеет Силой, он живет четыреста лет, даже больше. Кто для него обычные люди? Ничтожные букашки, не более.
– Мне кажется, ты ошибаешься, – сказал Стас. – Он должен считаться с людьми. Он все же не Бог, он ходит по той же земле, ест ту же пищу. Его можно убить обычным оружием.
– Убить его? Это не так просто сделать, как тебе кажется, – Рудгер усмехнулся. – Пожалуй, только стрелки представляют какую-то угрозу для магов. Именно поэтому маги так их ненавидят. И это взаимная ненависть…
Гулко хлопнула дверь. В комнату ворвался Джош, необычайно бледный, чем-то встревоженный. Колючие глаза его обшарили темные углы, скользнули по раздвинутым шторам. Несколько раз он оглянулся, словно опасаясь преследования.
– Что случилось? – спросил Рудгер, приподнимаясь.
Стрелок мотнул головой, схватил стул, поставил его возле очага, сел, протянул руки к огню. Только после этого сказал:
– Все в порядке, – голос его чуть-чуть дрожал. Рудгер помолчал. Спросил осторожно:
– Где ты пропадал?
Вновь открылась дверь, впустив Хурхаса и Легорна. Сквозняк шевельнул разбросанные на столе бумаги, и Джош перевел на них взгляд. Помолчав, ответил:
– Ходил наверх, в башню. Там полно пустых комнат. Видимо, когда-то здесь жило много народу.
– Да. – Легорн подошел к огню, присел на корточки. – Когда-то здесь жило много людей.
– А теперь живут и нелюди, – сказал Джош негромко – так, что его услышал один Легорн. Хозяин замка вздрогнул, повернул голову, пристально посмотрел в лицо стрелку.
– Ты что-то видел?
– Может быть… А ты догадываешься, что я мог увидеть?
– Может быть…
Они неприязненно разглядывали друг друга и закоченевшими руками гладили огонь.
– Как воины? – спросил Рудгер, с тревогой поглядывая в сторону стрелка.
– Они внимательно выслушали меня, – сказал Хурхас.
– Они готовы хоть сейчас идти в бой, – откликнулся Легорн.
– Мы слышали крики, – сказал Стас.
– Моя речь произвела впечатление. – Хурхас сел за стол, отодвинул бумаги, облокотился о столешницу. – Кажется, пора обедать. Что скажешь, Легорн?
– Я тоже порядком проголодался. – Воин выпрямился. – Пойду посмотрю, где там Зелд. Какой стряпней он собирается травить нас на этот раз?…
На обед была жидкая похлебка из лука, муки и воды. Стас ел и никак не мог насытиться. Чтобы еда казалась не такой пресной, он вспоминал хот-доги с горчицей, пельмешки с майонезом, сало, нашпигованное чесноком, соленые хрустящие огурчики, картофельные чипсы…
– Пожалуй, мне хватит, – сказал он и отодвинул тарелку.
– Сыграй, – попросил Хурхас. Или приказал? Стаса не нужно было упрашивать. Он достал гитару, подстроил струны. Предложил:
– Давайте я спою.
– Ты никогда раньше не пел, – заметил маг.
– Я спою. – Стас пододвинулся поближе к очагу, погрел над огнем руки, размял пальцы, взялся за гриф. Прикрыл глаза. И затянул в полный голос, раздельно, широко:
Степь да степь кругом,
Путь далек лежит.
Там, в степи глухой,
Замерзал ямщик.
И набравшись сил,
Чуя смертный час,
Он товарищу
Отдавал наказ…
Акустика в комнате была отличная. Каменные стены не глушили звук, высокий свод потолка резонировал, усиливая голос. Слушатели затаили дыхание…
Когда песня закончилась, отзвуки ее долго дрожали под потолком. Стас поднял глаза.
Суровый Джош с восхищением смотрел на него. Рудгер задумчиво водил пальцем по столешнице. Хурхас, подперев голову руками, зачарованно раскачивался, словно все еще слыша песню. А Легорн… Легорн плакал!
– Еще, – выдохнул Хурхас.
Стас мгновение помедлил, раздумывая, что исполнить, до руки уже знали, какая песня будет следующей, аккорд уже прозвучал, и Стас начал новую, свою:
Зацепилось солнце за макушки леса,
Церковь накренилась в речку посмотреть.
А из перелесков выходили бесы —
На ножах на острых выносили смерть
Развернулась лентой белая тропинка,
Только знаю я: по ней мне не идти.
Черная дорога, темная ложбинка
И с ножами бесы на моем пути…
Он пел и пел – песня была длинная, почти бесконечная. А когда она закончилась, когда Стас убрал гитару, все молча встали и разошлись по комнатам. Только Легорн остался сидеть перед огнем, погрузившись в свои думы и утирая наворачивающиеся слезы. Он сидел долго, вспоминая свое детство, друзей, родителей. Жену.
Почему Хурхас не пришел раньше? Почему он не спас и ее?
Диа…
Почему он позволил тебе умереть?…
Ночью Легорн особенно остро чувствовал свое одиночество. Долгой зимней ночью.
Замок казался склепом.
Да он и был склепом – каменным, холодным, пустым…
Наверху что-то приглушенно хлопнуло. Легорн поднял глаза к потолку. Прислушался. По винтовой лестнице кто-то поднимался. Легорн поежился, оглянулся на обступившую со всех сторон темноту.