– Надеюсь, мы еще можем исправить оплошность, – продолжал Огерт свой монолог. – Мне бы не хотелось защищать свою жизнь смертью других людей. Не для того я пришел к вам.
– Чем вы докажете свои слова? – спросили из-за двери, и Огерт довольно улыбнулся.
– Разве мои поступки их не доказывают?
– Возможно, ваши поступки – обычная хитрость.
– Тем не менее, согласитесь, – я бы мог ночью бежать из города.
– Вы сами знаете, что это невозможно. Город на военном положении, он охраняется по всему периметру, на каждой улице патрули. Далеко бы вы не ушли.
Огерт кивнул, признавая правоту невидимого собеседника.
– Хорошо, допустим я все это знал. Но почему тогда я не попробовал прорваться с боем, используя своих мертвяков?
– Возможно, вы подумали, что проще и надежней будет нас обмануть.
– А вы умный человек, Докар, – рассмеялся Огерт.
– Я – глава Совета, – сухо ответили с улицы.
– Верю, – кивнул Огерт. – Поверьте и вы, что я посланник Короля.
– Поверил бы с радостью. Но боюсь. Мне нужны доказательства.
Огерт покачал головой, выдержал паузу. Поинтересовался:
– Вы смотрели мои вещи?
– Нет, – ответил Докар.
– Если вы отпорете подкладку моего плаща с правой стороны, то найдете под ней документ с королевской печатью и подписью, где он удостоверяет, что я тот, за кого себя выдаю.
Довольный Огерт подмигнул своим пленникам. Он предполагал, что эта бумага еще не раз ему пригодится, и вот момент настал. Конечно, там не написано, что Огерт состоит на королевской службе, зато там четко указано, что податель документа – темноволосый высокий мужчина с острым носом, серыми глазами, крупной родинкой на правом виске и имеющий только одну здоровую ногу – отмечен особой благодарностью Короля и пожизненно освобождается ото всех подорожных сборов. Немалого труда стоило Огерту получить эту бумагу.
Довольно долго за дверью не раздавалось ни единого звука. Огерт уже был готов нарушить затянувшееся молчание, но тут наконец-то послышался голос Докара:
– У нас нет вашего плаща.
– Что? – не сдержавшись, воскликнул Огерт.
– Вашего плаща у нас нет, – повторил Докар. Кажется, он и сам был разочарован.
– Но как же так?! – Огерт на мгновение потерял над собой контроль. – Вы что, выбросили его? Сожгли? А бумага?! Она там! Поверьте! Подписанная Королем! С гербом! Все как положено!.. – Он сжал кулаки, стиснул зубы, ударил головой в холодную дверь. Сознание его помутилось, как уже бывало раньше, и он испугался, что сейчас снова рассудок оставит его, и начнется новый припадок, после которого не вспомнить, что делал, что говорил…
Страх отрезвил его.
– Хорошо, забудем про плащ, – пробормотал он, приказывая себе успокоится. – Забудем про документ! – крикнул он в бойницу. – И давайте признаем, что вы и без него верите мне! Иначе вы не стояли бы здесь, не разговаривали сейчас со мной.
– Все же я хотел бы увидеть бумагу, о которой вы упомянули.
– Я тоже этого хотел бы.
– Так покажите нам ее.
– Говорю же, она была в моем плаще. А вы отобрали все мои вещи.
– Все верно. Но мы не выкинули их и не сожгли. Просто сейчас они находятся там, откуда мы не можем их забрать.
– Да? И где же?
– В городской тюрьме. В одном из ящиков, стоящих у стены. Рядом с дверью, что ведет в подземелье.
– Мои вещи здесь? – Огерт почувствовал себя обманутым и ухмыльнулся. – Всё здесь? – Он, не сдержавшись, заглянул в бойницу, увидел лицо своего собеседника, успел заметить в отдалении ряды вооруженных бойцов. – Тогда подождите… Тогда… сейчас…
Он уже ковылял к сундукам, опираясь на костыль и меч, не рискуя отходить от стены, шаркая по ней плечом. Он не смотрел на своих пленников, не до них сейчас было. Его могли обманывать. Возможно, его просто выманивали к этим сундукам, ведь они стояли как раз напротив окошка. А что успеет предпринять одноногий некромант, когда мутная пластина слюды вдруг треснет и рассыплется, и в камеру сунет свое рыло взведенный арбалет?..
Опасения Огерта оказались напрасны. К окну так никто и не подошел, а плащ вместе с остальными вещами оказался именно там, где говорил Докар. Сундуки были заперты, но Огерт выломал щеколды клинком меча.
– Сейчас… – бормотал он, вытаскивая свое барахло: мешковатые штаны с широкими карманами, нашитыми на бедрах, любимый тесак в легких деревянных ножнах, темная, пропахшая потом рубаха, мятая широкополая шляпа, дорожная сумка. И, конечно же, потертый кожаный плащ – вещь старая, но крепкая и практичная, способная защитить от дождя и снега, от солнца и ветра, от любопытных глаз и даже от острых стрел.
Только вот старых костылей не было. Должно быть, не влезли они в сундук, не поместились. А жаль…
Огерт, вернувшись к столу, немного подпорол подкладку плаща, двумя пальцами схватил бумагу за уголок, вытащил ее, разгладил, убедился, что с ней все в порядке. Крикнул, словно боялся, что его не дождутся:
– Она здесь! Сейчас!.. – И, оперевшись на костыль, двинулся к двери, собираясь передать свой единственный документ людям, от которых зависело дальнейшее развитие событий.
Высокий эшафот светился свежеоструганным деревом. Он возносился над городской площадью, словно храм. Широкая лестница вела на помост, к трем плахам, похожим на алтари.
Окованные сапоги охранников цокали по брусчатке, будто копыта. Отрывисто лязгали дешевые доспехи. Позади раздавались короткие команды – десятники уводили отряды ополченцев к городской стене.
Окруженный стражниками Огерт висел на плечах своих конвоиров и пытался делать вид, что передвигается сам.
Его вели через площадь.
Вели не как преступника, а как почетного гостя.
– Прошу извинить нас за недоразумение, – сказал Докар. Кажется, глава Совета испытывал сильное смущение.
– Я принимаю ваши извинения, – кивнул Огерт. – Но у меня есть кое-какие вопросы.
– Мне бы тоже хотелось кое-что уточнить.
– Я не собираюсь ничего скрывать.
– И мы, я уверен, ответим на все ваши вопросы…
Они миновали эшафот, прошли по локонам стружки, вдохнули свежий смолистый аромат.
– Это сооружено в мою честь? – хмыкнул Огерт.
– Да, – еще больше смутился Докар. – Сегодня здесь должны были казнить трех некромантов.
– А та корзина, должно быть, припасена для моей головы… Кстати, что вы делаете с телами казненных?
– Обычно четвертуем и отправляем на Кладбище, – Докар говорил с неохотой. – На нас работают несколько перевозчиков.