— Я уйду после украинцев, — сказал он. — Хотя думаю, они здесь будут еще долго.
* * *
С украинцами Шептун прощался уже на следующий день.
— Бывайте, мужики, — улыбался дядя Толя, крепко тиская ладонь Шептуна. — Сенатор, спасибо тебе, что Спичку на ноги поставил.
— Спасибо! — смущенно выкрикнул Спичка. Шаман с достоинством поклонился.
— И тебе спасибо, что был хорошим пациентом, — произнес он. — Желаю удачной дороги и щедрой Зоны всем вам.
Шептун постарался сказать так же изящно, но ничего не придумал и молча пожал всем руки еще раз, надеясь, что произведет этим впечатление человека серьезного и впустую слов не тратящего. Однако его опасения были напрасными — украинцы не пытались выносить или менять мнение о нем по таким незначительным мелочам.
Петро пристроил на плечах рюкзак с кабаньим мясом. Дядя Толя проверил, как держатся уравновешенные бутылки с водой. Спичке таскать тяжести пока что не позволили, на что парень было посопел, но быстро успокоился.
— Удачи, «набатовец», — пожелал Спичка. — Все-таки ты не засранец, хотя и кажешься таковым иногда.
— Как и все мы, — ответил сталкер. — Ты лучше сделай выводы и учись на моих ошибках. Не делай своих.
— Я и не делаю!
— Конечно. И не попадай в аномалию больше.
Спичка густо покраснел.
— Ну, все, — махнул рукой дядя толя. — Пошли мы.
Шептун и Сенатор стояли не трогаясь с места, пока вся бравая тройка столь разноплановых людей не скрылась за поворотом.
— Встретились и расстались, — сказал шаман. — Так обычно и происходит.
— Мне кажется, что я у них научился чему-то важному, — сказал сталкер. — Еще бы только понять чему.
— Все очень просто, друг мой. Ты забыл, что такое общество вне клана. И сейчас понял, что оно тоже может быть приятным.
— Наверное. Если подумать, то я этого и не знал. Ведь я попал в «Набат» сразу, как начал искать себе компанию.
— И почему ты прижился в клане?
— Видимо он меня устраивал, а я его. У нас все как-то быстро получилось. Как брак по расчету.
— Ага.
— Ничего не «ага», — буркнул Шептун. — Если это и расчет, то мой собственный и добровольный.
— Похоже. Твой добровольный расчет тебя начинает тяготить.
— Все равно я выполню поручение, — твердо сказал сталкер. — И дальше решу, что делать.
— Останься еще на день, — посоветовал Сенатор.
— Зачем?
— Не надо делать преждевременных выводов касательно того, что ты должен и что не должен. Подожди до завтра и тогда прими решение.
— Решение о том, стоит ли бросать эту затею с «Лезвиями»?
— Нет. О том, стоит ли продолжать.
— Да это само собой разумеется!
— Не так, мой друг. Ты закончил проект и теперь должен хорошенько обдумать, стоит ли возвращаться к нему.
— Не хочу. — Шептун пошел к убежищу.
— Почему же?
— Боюсь, я приму не то решение, которое принял бы ранее.
— Так, может, его и стоит принять?
— Не искушай, Сенатор, — попросил сталкер. — Я и так нахожусь в замешательстве. И вообще сегодня я хотел бы побыть один. Наверное, я заночую в вагоне.
— Как тебе будет угодно. Только я не уверен, что ты сам себе хорошая компания.
Быстро спустившись по ступенькам, Шептун прошел под низким потолком, почти не снижая скорости, и швырнул охапку сучьев рядом с матрасом.
— Огня теперь хватит на три дня, — доложил он, присаживаясь рядом. — Воды тоже припасено. Можно накипятить на завтра, тогда мы получим полностью свободные сутки.
Сенатор как раз закончил расщеплять ножом мелкие веточки, получив готовую растопку.
— Как погода наверху? — спросил он.
— Лучше, чем обычно, — ответил Шептун. — Аномальная активность крайне низкая, почти вернулась на уровень, соответствующий прошлому выбросу.
— Хорошо.
Шептун глубоко вздохнул, постучал пальцами по полу.
— Некуда себя деть? — спросил Сенатор.
— Так точно, — сказал сталкер, стараясь дышать низом живота. — После этого кабана что-то поменялось. Энергии столько, словно тонну угля слопал. И рана почти зажила. Признайся, ты мне чего-то подсыпал в похлебку? Каких-нибудь своих диковинных трав?
— Нет, — невозмутимо ответил Сенатор, вытирая нож краем плаща. — Просто дал информацию к размышлению.
— И все это из-за новой походки, осанки, улыбки?! Из-за прогонки эмоций через кровь?!
— Неужели тебе этого мало? Ты полностью обновил свое физическое поведение, и это не могло не сказаться на тонких настройках душевного баланса. Твой иммунитет разогнался и воспрянул. Все наши оболочки тесно связаны и вложены одна в другую. Физический слой — самый простой и примитивный из них, он легче всего подчиняется нашей воле. Поэтому воздействовать на дух и сознание надо только через тело. Ни в коем случае не наоборот. Не в этой жизни, если быть точным.
Шептун продолжал дышать, радуясь самому процессу.
— Время растянулось, — сказал он. — Никогда бы не подумал, что одна секунда — это так много. Я ловлю наслаждение от того, что проживаю ее так, как хочу. Вот сейчас я затратил несколько мгновений на устную речь и наслаждаюсь этой речью. Почему, не знаю, однако мне не хочется искать лишние ответы.
— Ну, ответы лишними точно не бывают, — уточнил Сенатор. — А вот вопросы — вполне. Кстати, где твоя корона?
— Ой, точно. Совсем забыл.
Шептун поводил руками в воздухе, поймал воображаемую корону и напялил на голову.
— Так? — спросил он.
— Да. Вот теперь похож.
Сталкер сидел, радуясь невидимой короне на голове, представляя, что бы на его поведение сказали Чихуахуа или Сандора. Собственно, вряд ли бы в «Набате» нашлись бродяги, которые поняли бы, чего хочет добиться Шептун. Записать в психи всегда проще, чем понять. Что в Зоне, что на Большой земле. Хотя вообразить себя повелителем мира и тащиться от этого ничуть не хуже, чем радоваться мороженому или бутылке водки. Вопрос лишь в том, хочется ли зависеть от чужого мнения или же формировать его самому.
— Думается мне, что нет смысла вербовать тебя в «Набат», — признался Шептун.
— Почему же? — улыбнулся Сенатор.
— На тебя не сможет повлиять идеология клана. Все, что у нас принято делать по приказу, ты делаешь добровольно.
— Добро по приказу — это любопытно, — сказал шаман. — По этой схеме работают многие виды власти.
— Сенатор, я говорил и говорю, что «Набат» не является злом. Прикрывать спину другу — это разве плохая установка?