Уже начавшая паниковать девушка наткнулась взглядом не небольшую, но тяжёлую чугунную сковородку. Если уж такой не оглушить человека, пусть даже и внушительного мужчину, то и удар мечом плашмя не поможет. Несколько раз взмахнув импровизированным оружием и примерив вес к руке, Роза поспешила в главную комнату. В мыслях у неё виднелось только одно: подкрасться сзади к подслушивающему барону, дождаться, пока он начнёт выползать задом из щели (уж про неудобства проклятой щели она предостаточно наслушалась ругательств), и со всего размаху огреть по голове. А потом добить врага его же оружием, которого тот с собой носил предостаточно, и как можно быстрее, создав систему рычагов и противовесов, оттолкнуть стену и вырваться на улицу.
По расчётам получалось, что парочка предателей ещё будет наверху не менее часа, а этого времени должно вполне хватить, чтобы отсюда сбежать.
Вот только не все расчёты легко выполняются на практике. Не успела девушка перейти в проходную спальню, как из дальнего коридора донеслось злобное ворчание, пополам со смешком, а потом и топот возвращающегося Вакера. Очевидно, ублюдок решил то ли перекусить, то ли оправить свои нужды, туалет для которых находился рядом с кухней.
Принцесса никак не успевала встать за стенкой, да и там могла бы быть случайно обнаружена гораздо раньше, чем нанесёт свой удар. Поэтому ничего лучше не придумала, как метнуться на своё прежнее место, накинуть разомкнутые кандалы на руки и обернуться в рваные одеяла. Сковородку отложила чуть в сторону. Небрежно кинув на неё небольшой, оторвавшийся кусок одеяла. Пусть тюремщик сделает свои дела и обратно отправится на пост, а уж тогда…
И тут получился облом в мечтаниях. Циничный предатель таки решился на издевательство над пленницей. При этом он восклицал вполне очевидные для себя вещи:
– А чего это я вообще так долго слушался эту Мааниту? – Кажется, его только недавно осенили эти дельные мысли. – Я ведь сильнее! Это мой дом! Это моя крепость! А она мне рассказывает про сказки будущей жизни! Ха! И при этом ещё умудряется ублажать подлеца графа. А? Малявка, ты слышишь? – Он навис над сжавшейся пленницей, начав неспешно и демонстративно расстёгивать свой сюртук. – А почему мы с тобой должны молча страдать от чьих-то запретов? Что хотим, то и делаем! Правильно? И ничего не бойся, я тебя отмажу от любых обвинений о твоей фривольности и возьму под свою защиту. Главное, будь ласкова и мила со мной, и тебе всё понравится… Ха-ха! Я обещаю!
Он снял свой пояс, увешанный оружием, и отнёс его вместе с сюртуком на стол. Там же обстоятельно и степенно снял сапоги, штаны и рубаху. Оставшись в одних подштанниках, с раскрытыми объятиями двинулся к окаменевшей от ужаса принцессе:
– Ты звала доктора? Так вот он я! Твой спаситель, исцелитель и благодетель!
И уже невзирая ни на какие огрехи во внешнем виде испуганной Розы, бросился на неё словно дикий, потерявший даже инстинкты самосохранения зверь. Одеяла с ног жертвы он накинул ей на голову, глуша визг, возражения и ограничивая возможные движения скованных цепями рук. С неистовством стал рвать платье девушки от груди вниз, нанося своими действиями страшные синяки.
От навалившегося на неё тела и волны непереносимого тошнотворного амбре принцесса чуть не потеряла сознание. Поэтому только инстинктивно осознала свою правую руку свободной и лихорадочно начала нащупывать единственное и такое желанное оружие. В следующую секунду сознание пронзил острый ужас: сковородка не нащупывалась! И уже начав визжать от леденящего ужаса и наглых прикосновений возящегося на ней животного, ощутила чугунную ручку совсем в ином месте. Предмет кухонной утвари просто несколько сдвинулся во время отчаянного сопротивления.
Прочно ухватилась за ручку, попыталась резче вздохнуть, набирая в сжатые лёгкие воздух, примерилась и, когда подлый барон полез к её лицу с неким подобием поцелуя, ударила первый раз.
Менгарец стал стрелять в тот момент, когда наблюдаемый им мэтр боевого искусства занёс свой нож для первого удара. И весьма порадовался, что щелчок тетивы трофейного лука почти не слышен в спаренном набате обоих колоколов. Всё-таки это они здорово придумали – создать подобную звуковую завесу. Крайне пригодилось.
Вся беда только в том, что лучник из Виктора средний. Если в упор стрелять да вниз, то у него хорошо получалось, а вот вверх да с расстояния – неважно. Если первого «птенчика» он сбил вполне удачно, то второго только ранил, и тот начал голосить и звать на помощь как недорезанный. Остальные монахи, понукаемые окриками до сих пор живым десятником, стали перекрикиваться между собой, пытаясь разобраться в обстановке. А к тому времени, когда сообразили, что их кто-то атакует в полной темноте, четверых уродов, находящихся на земле, уже не существовало среди живых. Слиш действовал на загляденье эффектно и уже приканчивал пятого. Похоже, что среди монахов-строителей, привыкших нападать только скопом да на беззащитных крестьян, с воинским мастерством получался полный швах.
Командиру заглядываться на действие мастера было некогда: сам худо-бедно, но с трёх выстрелов сбил третьего и ещё двумя добил второго. А так как оставшиеся двое сидели в наиболее неудобных местах, среди переплетения стальных уголков и швеллеров, то на них ушло вообще рекордное количество стрел, одиннадцать.
К тому времени вопли и паника среди засевших у телег Вещателей достигли апогея. Они напропалую стреляли во все стороны, где только им мерещились тени, а потом спешно начали разжигать факелы, вставляя их в борта телег. Долго не побегали, потому как Менгарец, закончив с «птенчиками», перенёс стрельбу на них, завалив первым пытающегося командовать десятника.
А вот за последним, самым шустрым и сообразительным монахом пришлось с максимальными усилиями бежать по плату Слишу. Людоед слишком резво рванул в сторону крепости, намереваясь уйти из опасного места. Поэтому мэтру удалось догнать бандита только после удачного попадания в его спину парочки метательных ножей. Всё-таки тусклое свечение поверхности под ногами, позволяло правильно определить местоположение движущейся впереди тени.
Как бы там ни было, но справиться с сопротивлением монахов получилось даже без ранений со своей стороны. Виктор довольно быстро погасил в спешке зажжённые бандитами факелы и, косясь на лагерь разбойников, полез внутрь башни, осмотреть положение с лошадьми. Те хоть и обеспокоились от стонов, криков и запахов льющейся крови, но вели себя в пределах нормы. Естественно, что опаснее всего было бы, если бы и тати с большой дороги, а вернее из своего освещённого лагеря, всем скопом бросились с факелами в руках на помощь соседям. Тогда никакие умения стрелять или резать паре лазутчиков не помогли бы. Оставалась одна возможность спрятаться в потайном тоннеле, нырнув под раскопанный прошлой ночью люк. Но ведь его за собой не замаскируешь сверху! А внутренних запоров не было, могли бы самые глазастые из врагов заметить, а потом и взломать люк. Поэтому о тоннеле старались не думать и держать его на крайний случай.
Слиш вернулся, когда Виктор проверял и запрягал третью пару лошадей. Увидев возвращающегося почти на ощупь мастера, командир спросил: