– В чем везение? – не поняла Кама, оглядываясь.

Пыль понемногу начинала опускаться, и она ясно видела, что они с Эсоксой находятся в крохотном – десять на десять шагов – каземате, с дальней стороны которого лежит точно такая же груда камней с темной щелью – едва просунуть голову – сверху.

– Если бы хоть один из трех оставшихся горшков разбился, мы бы уже отмучились, – вздохнула Эсокса. – Хотя, может быть, в том-то везение и было бы. Что ж, продолжим путь.

– Ты о смерти от голода? – спросила дрожащим голосом Кама. – Или думаешь, оставшиеся Стражи Храма нас раскопают раньше?

– Я вот об этой дыре, – показала на щель Эсокса. – Несколько лет назад отец посылал сюда лазутчиков. Они поймали сэнмурва и выпустили его здесь. Во всяком случае, других щелей я не вижу, а до того, как башня рухнула, я чувствовала сквозняк. Через полгода сэнмурв вылетел из провала у Змеиной башни. Живой и невредимый. Но сэнмурвы – очень глупые животные. Надеюсь, нам не придется столько плутать? Или у тебя есть другие предложения?

– Ты что? – ужаснулась Кама. – Я и голову не просуну туда.

– Просунешь, – начала быстро раздеваться Эсокса. – А если все остальное застрянет, хотя я бы не назвала тебя толстушкой, тогда повисишь с недельку, пока похудеешь. А я буду с той стороны поить тебя водой. Давай-давай. Я бы не хотела, чтобы нас щупали поганой магией даже через камни. И вот, на, – она бросила Каме кожаный кисет. – Тут медвежий жир. Он, конечно, больше от болезней, но я бы на твоем месте намазалась. Чтобы не худеть в самом начале пути.

Худая и жилистая Эсокса быстро скрутила одежду в узлы, прихватила ее веревкой, туда же привязала свой мешок, затем мешок Камы, затем ее одежду, перетянула бечевой оружие.

– Кажется, застрять не должно.

Перевязав той же веревкой туловище, Эсокса забралась по осыпи и, проклиная пыль и грязь, нырнула в щель. Сначала оттуда ничего не было слышно, затем веревка шевельнулась. Через минут десять донесся голос Эсоксы.

– Подавай мешки. Осторожно. Чтобы не пошло в распор. Тут нормально. Правда, в одном месте еще чуть-чуть у€же, но ты пролезешь. Локтей пятьдесят, и мы снова в пути.

Кама принялась судорожно натираться медвежьим жиром.

Глава 25
Ирис

Девчонку-ливку, которая выпускала стрелы из лука с такой точностью и такой быстротой, что даже наставник Игниса Сор Сойга раскрыл бы рот от изумления, звали Ирис. Неизвестно почему, но именно она вдруг полюбилась всем освобожденным малолетним пленникам, которых, как посчитал, сокрушенно мотая головой, Волуптас, осталось семьдесят восемь, а если отнять от них семнадцатилетнего рассудительного калама по имени Арденс, так и вовсе семьдесят семь. Хорошее число, чтобы похвастаться им, раскрывая кошель или показывая смазливой девке жемчужное ожерелье, но никуда не годное, если речь идет об измученных детях, потерявших родителей и дом.

– Что я с ними буду делать? – бормотал про себя Волуптас, почесывая правой рукой обрубок левой, который неизменно начинал зудеть у однорукого как раз в минуты крайнего душевного напряжения. Вискера даже прошептала, пережевывая полоску солонины, что у Волуптаса точно мозги были в левой руке, иначе почему бы он расчесывал культю, а не затылок и с чего он ищет проблему там, где ее пока что нет.

– Как это нет? – услышал последние слова воительницы Волуптас и под общие смешки уселся на колоду с другой стороны костра. – Ты только посмотри! Что делать-то с ними?

Игнис не мог сдержать улыбку. Напротив, среди выжженного и вытоптанного конями поля, стояла Ирис и терпеливо объясняла, как держать лук, как прихватывать, чтобы не сорвать кожу с пальцев, тетиву, как натягивать ее, как целиться и как отпускать стрелу в полет к выбранной цели. Объясняла, выпускала стрелу в сделанное из старого мешка, набитого соломой, чучело, передавала лук поочередно обступившим ее подросткам и снова объясняла и показывала, объясняла и показывала. Или лук ливки оказался слишком мощным, или дети были слишком ослаблены, но мало кто из них мог не только натянуть тетиву хотя бы до груди и попасть в чучело, но и даже сделать так, чтобы его стрела долетела до мишени. А те стрелы, что выпустила Ирис, уже торчали колючим пучком почти из одной точки.

– А что? – посмотрела на Игниса Вискера. – Если будет нечем кормить, может быть, отвлекать детишек от голодных мыслей воинскими упражнениями? Не возьмешься, Асаш? Не знаю, как там обучают чекеров, но уж больно проглядывает в твоем фехтовании даккитская школа! А? Меч у тебя деревянный за спиной, наверное, от сутулости сберегаешься? Найди палку да наставь синяков мальчишкам, все будет польза!

– Даккитская школа имеется, несомненно, имеется, – проворчал Волуптас. – Хотя, признаюсь, только проблесками. Ну это всегда так, если мечник опытный, он не следует канону. Он поет. Танцует. Так что танцуй, хотя напрягаться особо тебе не приходилось.

– Подожди, – не понял Ингис. – А когда мы с наколдованным войском спускались с холма и рубились со свеями, мы не напрягались?

– Нет, дорогой мой, – печально усмехнулся Волуптас. – Поймешь со временем. Все напрягались. Все, кроме тебя, меня и Вискеры. И вот кроме этой девчонки, что играет на своем луке, словно пастушок на дудочке. Так что же делать-то, демоны меня раздери?

– На восток надо идти, – вдруг сказала Вискера. – К Обстинару и Тимору. И лучше, к Обстинару. Деток оттуда мало, но по их рассказам – северяне там уже прокатились. Значит, забыть о добыче и двигаться на запад. Пристраивать будущих воинов.

– К кому пристраивать? – вытаращил глаза Волуптас.

– К кому-нибудь, – решительно заявила Вискера. – Ты что, не понимаешь? Это же готовая дружина! Пять лет повозись с ними, и не будет у тебя более верной стражи. Неужели нет на севере Ардууса умных королей или, как их теперь, герцогов?

– Найдешь их теперь, герцогов, – проворчал Волуптас. – Попрятались по щелям, наверное!

Игнис поднялся и пошел к Ирис. Она уже закончила с мальчишками, отпустила их шумной оравой возиться в пыли и теперь осторожно выдергивала из мишени стрелы.

– Тебе ведь немногим больше, чем этим мальцам, – сказал Игнис, подходя.

– Мне двадцать, – ответила она и посмотрела на Игниса темными глазами. – Тебе двадцать или двадцать два. Даже если по глазам кто-то и дает тебе тридцать.

– По твоим глазам тебе все сорок, – усмехнулся Игнис. – А внешне никак не выходит двадцать. Семнадцать, а то и поменьше.

– Порода такая, – пожала плечами Ирис.

– Откуда знаешь атерский? – спросил Игнис.

– Оттуда же, откуда каламский, лигуррский, араманский, – ответила девчонка. – С какими рабами сидела в одной клетке, такой язык и запоминала.

– У тебя хорошая память, – заметил Игнис.

– Не жалуюсь, – ответила она.

– Покажи лук, – попросил Игнис. – Пока не сняла тетиву.