Викарий сунул деньги в карман под стихарем, потер руки.
— Ну и отлично, — сказал он. — Не желает ли леди переодеться с дороги? Не желает ли пройти в комнаты? Или мы сразу приступим к заключению союза?
— Давайте сразу. — Джентльмен не стал дожидаться ничьих возражений.
Он снял шляпу, пригладил волосы, растрепавшиеся в дороге. Мод стояла как истукан. Я подошла к ней, поправила капюшон, чтоб покрасивей, выправила складки плаща. Потом огладила прическу и лицо. Она на меня даже не взглянула. Лицо ее было холодно как лед. Подол ее платья был весь черный, словно траурная кайма. Плащ был забрызган грязью.
— Дайте мне ваши варежки, мисс, — сказала я. Потому что знала, что под ними — белые лайковые перчатки. — Лучше идти под венец в белых перчатках, чем в бурых.
Она позволила мне стянуть варежки, потом встала, сложив руки.
Женщина спросила:
— А цветов для леди нет?
Я посмотрела на Джентльмена. Он пожал плечами.
— Хотите цветов, Мод? — спросил он равнодушно.
Она не ответила.
Тогда он сказал:
— Ладно, думаю, мы обойдемся без цветов. Итак, сэр, если вы...
Я возмутилась:
— По крайней мере цветок могли бы достать! Хоть один, чтобы ей не с пустыми руками идти к алтарю!
Я не думала об этом, пока женщина не напомнила, а теперь то, что он берет ее в жены, а у нее нет даже букета, показалось мне чудовищной жестокостью. Этого я не могла вынести. В голосе моем звучало отчаяние, Джентльмен посмотрел на меня хмуро, священник — озадаченно, женщина — с жалостью. А Мод посмотрела мне в глаза и медленно произнесла:
— Да, я хотела бы цветок, Ричард. Я бы хотела цветок. И Сью тоже нужен цветок.
Она несколько раз произнесла это слово — «цветок», и с каждым разом оно звучало все диковиннее. Джентльмен шумно вздохнул и стал недовольно озираться по сторонам. Священник тоже закрутил головой. Была половина второго ночи, и если не стоять под луной, то довольно темно. Мы же были на затоптанной лужайке, вокруг — одни ежевичные кусты. Живые изгороди были черны. Если за ними и росли какие цветы, нам их все равно не найти.
Я сказала женщине:
— Нет ли у вас чего-нибудь такого? Может, домашний цветок?
Она подумала, а потом молча пошла в дом. И то, с чем она чуть погодя вышла к нам, оказалось былинкой с сухими листочками, круглыми, как монетки, белыми, как бумага, трясущимися от дуновения и вот-вот готовыми оторваться и улететь.
Это был лунник. Мы стояли и смотрели на него, и никто не мог произнести вслух его название. Тогда Мод, взяв стебельки и отломив от них веточки, чуть-чуть дала мне, а остальное оставила себе. В ее руках листочки затрепетали еще сильнее. Джентльмен зажег сигарету, сделал пару затяжек и бросил. Красная точка мерцала на черной земле. Кивнул священнику, тот взял фонарь и повел нас через церковные ворота, по тропинке вдоль высоких надгробий, меж которых залегли глубокие черные тени. Джентльмен вел Мод под руку. Я шла рядом с женщиной. Мы с ней были свидетелями. Ее звали миссис Крем.
— Долго добирались? — спросила она.
Я не ответила.
Церковь была сложена из камня и даже под луной казалась черной. Стены внутри были побелены, но от времени пожелтели. У алтаря и рядом со скамьями горело несколько свечей, вокруг них носились ночные мотыльки и, опаленные, падали в воск. Мы не стали усаживаться, а сразу пошли к алтарю, священник встал перед нами с Библией в руках. Щурясь, листал страницы. Потом стал читать, торопливо и сбивчиво. Миссис Крем задышала шумно, как лошадь. Я сжимала в руке чахлую веточку лунника и смотрела на Мод, она, стоя рядом с Джентльменом, сжимала свой стебелек. Я целовала ее. Лежала с ней, обнимала, гладила осторожной рукой. Называла жемчужинкой. Никто не был со мною так ласков, как она, разве что миссис Саксби, и я полюбила ее, хотя должна была погубить.
И вот она выходит замуж и дрожит от страха. Скоро никто и никогда уже ее не полюбит.
Я видела, как Джентльмен смотрит на нее. Священник кашлянул, глядя в книгу. Он подошел к той части службы, когда спрашивают, знает ли кто какую-нибудь причину, по которой мужчина и женщина, стоящие перед ним, не могут соединиться узами брака, и посмотрел на каждого из нас исподлобья, и на миг в церкви стало тихо.
Я затаила дыхание и ничего не сказала.
Тогда он продолжил — посмотрел на Мод, на Джентльмена и то же самое спросил у них, сказав, что в Судный день им придется выложить все свои ужасные сердечные тайны, так уж лучше поведать о них сейчас — и дело с концом.
И снова молчание.
Потом обратился к Джентльмену.
— Согласны ли вы, — начал он, — согласны ли вы взять ее в жены и беречь и почитать до конца дней своих?
— Согласен, — ответил Джентльмен.
Священник кивнул. Потом посмотрел на Мод и задал ей тот же вопрос, она ответила, чуть поколебавшись:
— Согласна.
Джентльмен, похоже, вздохнул с облегчением. Священник чуть ослабил жесткий тугой воротник, почесал шею.
— Кто выдает замуж эту женщину? — спросил он. Я стояла как вкопанная и не сообразила, что должна отвечать, пока Джентльмен взглядом мне не напомнил о моих обязанностях, и тогда я подошла и встала рядом с Мод. Мне подсказали, что я должна взять руку невесты и вложить ее в руку священника, чтобы тот передал ее Джентльмену. «Лучше бы это сделала миссис Крем», — подумала я. Пальцы ее, без перчатки, были холодные и твердые, словно вылепленные из воска. Джентльмен тронул ее пальцы и вслед за священником повторил нужные слова. Потом Мод взяла его за руку и тоже повторила такие же слова. Голос ее был так тонок и слаб — как струйка дыма: мгновенно улетал ввысь и таял под черными сводами.
Потом Джентльмен достал кольцо, снова взял ее руку и надел кольцо ей на палец, повторяя за священником брачные обеты — как он будет почитать ее и делиться с ней всем, что имеет. Странно было видеть кольцо на ее руке. При свечах казалось, оно из золота, но, как я потом убедилась, оно было фальшивое.
И все тут было фальшивое. Священник еще раз прочел молитву, потом воздел руки и закрыл глаза.
— Что Господь соединил, — заключил он, — человек да не разлучит.
И все.
Они стали мужем и женой.
Джентльмен поцеловал ее, она покачнулась — словно вот-вот упадет в обморок.
Миссис Крем вполголоса сказала:
— Сразу видать, не знает, голубушка, кому попалась. Ну, скоро узнает — мужик-то крепкий. Хе-хе!
Я сделала вид, что не расслышала. Если бы могла, я бы треснула ее чем-нибудь. Священник закрыл Библию и повел нас от алтаря в соседнее помещение, где хранились записи. Джентльмен написал свое имя, Мод, которая теперь стала миссис Риверс, поставила свое, и мы с миссис Крем тоже подписались. Джентльмен учил меня, как пишется «Смит», но все равно буквы получились корявые, и мне стало стыдно. И было бы от чего! В темном помещении пахло плесенью. Под потолком, на балках, роились какие-то твари — не то птицы, не то летучие мыши. Я видела, как Мод с опаской глядит вверх, словно боится, что они набросятся на нас.