— Прошу прощения, — извинился он. Его взгляд предательски метнулся к двери. — Я не знал, что экипаж уже занят.
Француз имел славу отличного фехтовальщика. Его гибкое тело, несмотря на возраст, оставалось подвижным и ловким. Себастьян вынул руку из кармана и спокойно направил пистолет на француза.
— Думаю, вы все поняли.
Лео Пьерпонт вытянул ноги, поглубже уселся и улыбнулся.
— Боюсь, вы переоцениваете мою способность к воображению.
— И все же вы знаете, кто я такой.
— Конечно. — Его брови поползли вверх в типично галльской презрительности. — Где вы нашли такое отвратительное пальто?
Себастьян улыбнулся.
— У старьевщиков на Розмэри-лейн.
— Похоже. Полагаю, неплохая в своем роде маскировка. Но только до тех пор, пока ищейки не сообразят, что искать пропавшего виконта надо среди дурно одетых людей.
— Я не беспокоюсь на этот счет. Думаю, у вас у самого есть причины избегать внимания властей. По крайней мере, в случае Рэйчел Йорк.
— А если ваши подозрения неверны?
— Конечно, может быть и такое. Однако все-таки интересно, почему именно вы оплачивали ее квартиру?
Мимо прогрохотала карета, свет факелов, которые рядом с ней несли факельщики, упал косым лучом в окно их экипажа и выхватил из темноты острое, ястребиное лицо француза.
— Кто вам об этом сказал?
Себастьян безразлично дернул плечом.
— Сведения легко добывать… когда употребляешь подходящие методы убеждения.
Какое-то мгновение француз бесстрастно смотрел на него.
— И я должен сам догадаться, почему вы решили встретиться со мной по этому вопросу?
— Причина очевидна, по-моему.
Пьерпонт широко распахнул глаза.
— Господи. Вы что, думаете, что это я убил Рэйчел Йорк? Но зачем мне было ее убивать? Какой мотив? Конечно же, не похоть. Если учесть те подробности, которые вы узнали о наших отношениях, то вам должно быть очевидно, что я мог получить девушку в любой момент. Так зачем же мне насиловать ее в церкви?
Себастьян внимательно смотрел на сосредоточенное лицо француза. Была ли Рэйчел на самом деле изнасилована?
— И все же вам приходилось делить ее с другими, — сказал Себастьян нарочито наглым тоном. — Интересно, это вы так щедрость проявляли? Или что?
— Что вы себе вообразили? Что я убил Рэйчел из ревности? — Пьерпонт рассеянно махнул длинной изящной рукой. — Ревность так утомительна, если вы только не примитивный человек или плебей. Понимаете ли, милорд, я не собственник. Наши отношения с Рэйчел удовлетворяли нас обоих, хоть это и выглядит довольно странно.
— Есть и другие поводы для убийства.
Порыв ветра ударил в окна, когда они свернули на Нью-Бонд-стрит, и стекла задребезжали.
— Да, причины есть. Перерезать горло женщине — зверски, несколько раз, чуть ли не отделив ей голову вообще? Какой же человек на это способен, а?
— Вот вы мне и расскажете.
Пьерпонт несколько мгновений молчал, опустив голову на грудь и погрузившись в свои мысли.
— Когда я был молод, я видел, как голова моего отца скатилась с эшафота на Пляс де ла Конкорд. Вы знаете, что отрубленная голова живет еще около двадцати секунд после того, как ее отделили от тела? Двадцать секунд! Подумайте об этом. Долго, согласитесь. Думаете, Рэйчел выпало пережить подобный ужас?
Себастьян прислушивался к грохоту колес экипажей по брусчатке, к звону сбруи. Вот этого факта о смерти Рэйчел он не знал. Он подумал о молодой, красивой, жизнерадостной женщине, о том, как ей было одиноко и страшно умирать в церкви у алтаря.
— Вы не спрашиваете, но я вам все-таки расскажу, — сказал Пьерпонт, улыбнувшись натянутой ледяной улыбкой. — Вечером во вторник я давал обед, на котором присутствовало около полудюжины весьма респектабельных людей, и все они могут свидетельствовать в мою пользу. Так что, мой друг, убийцу Рэйчел вам придется поискать в другом месте. Если вы, конечно, не сами убили ее.
Карета замедлила ход, поворачивая на Генриетта-плейс. Себастьян потянулся к дверной ручке. Он не сомневался, что француз многое скрывает, но они уже почти подъехали к Кэвендиш-сквер, а Себастьяну вовсе не хотелось там появляться.
Он начинал осознавать, как же на самом деле мало он знает и о Рэйчел Йорк, и о ее смерти. Ему было известно, что ее убили в приделе Богоматери в маленькой приходской церкви близ Вестминстерского аббатства, после того как она сказала своей горничной, что идет на свидание с ним, и один из его пистолетов обнаружился в складках ее платья. Но в том, что ее изнасиловали и несколько раз жестоко резанули по горлу, он мог полагаться только на слова Пьерпонта. Если он надеялся выследить настоящего убийцу, в первую очередь он должен узнать, кто нашел ее и когда в точности она умерла.
И тут в голову пришла мысль, что среди его знакомых есть человек, который сможет ему это рассказать.
Когда он добрался до узкого средневекового переулочка, огибавшего по основанию Тауэр-хилл, поднялся резкий порывистый ветер и принялся хлопать деревянными вывесками. Укрывшись от дождя в глубокой арке двери, Себастьян внимательно рассматривал теснящиеся друг к другу старые каменные дома на противоположной стороне улицы. Приемная хирурга была темной, но он видел слабый огонек, горевший в маленьком домике рядом с ней.
Девлин быстро окинул взглядом улицу в обе стороны, Ледяной дождь разогнал народ по домам. Никто не видел, как он пересек переулок и постучал в переднюю дверь старого дома.
Вдалеке залаяла собака. Себастьян услышал внутри дома неровные шаги. Затем шаги затихли, и Себастьян понял, что его рассматривают. Умный человек не отворяет дверь чужакам, да еще ночью, даже если этот человек хирург.
Послышался скрежет засова, и дверь распахнулась внутрь. Человек, стоявший в узкой, низкой прихожей, был еще молодым — не более тридцати — темноволосым ирландцем, скорым на улыбку, от которой от уголков его глаз разбегались лучики морщинок, а на одной из впалых щек возникала жуликоватая ямочка.
— А, это ты, — сказал Пол Гибсон, открывая дверь пошире и отступая. — Я надеялся, что ты заглянешь ко мне.
Себастьян не тронулся с места.
— Ты слышал, что они говорят?
— Конечно. Но ты же не думаешь, что я поверю слухам?
Девлин рассмеялся и вошел.
Пол Гибсон запер дверь на засов, затем пошел впереди по коридору, чуть прихрамывая. Даже после того, как пушечное ядро оторвало ему ногу ниже колена, какое-то время он работал военным хирургом.
— Идем на кухню. Там потеплее и поближе к котелку.
Себастьян еще утром купил по дороге колбасу в пергаментной обертке. Но позавтракать ему так и не удалось, а сейчас и время ужина давно миновало. Ароматное тепло кухни окутало его, и он улыбнулся.