Обнаружение истерзанного тела Мэри Грант должно было бы устранить все сомнения магистрата в вине лорда Девлина. Лавджой сам допрашивал свидетельницу. Миссис Чарльз Лэвери оказалась крепкой деловой женщиной. Если она сказала, что видела лорда Девлина выходящим из дома, значит, скорее всего, этот факт соответствовал действительности. Лавджой был склонен в это поверить. И все же…
И все же врач после осмотра тела Мэри Грант сказал, что, по его мнению, ее убили гораздо раньше, вероятно до полудня. Многие не придали бы большого значения этому замечанию, но магистрат слишком уважал научные методы, чтобы отмахнуться от отчета доктора. Что Девлин делал в ее комнатах столько времени? Почему он вообще до сих пор в Лондоне?
Лавджой поерзал в кресле, вспомнив разговор с Чарльзом, лордом Джарвисом. Покойная жена сэра Генри, Джулия, давно сказала бы ему, что он упрямый осел, раз пытается разобраться в мотивах Себастьяна Сен-Сира, а не занимается его поимкой. И сэр Генри ответил бы ей, что он делает все возможное, чтобы найти виконта. Ему просто надо связать концы для собственного удовлетворения.
Тут Лавджой понял, что опять спорит с умершей десять лет назад женой, и тяжело вздохнул.
Послышались громкий стук, шуршание и смех, и сэр Генри взглянул на сцену. Эпизод закончился. Стирая пот полотенцем, Хью Гордон легко сбегал по ступенькам в партер.
— Вы хотели поговорить со мной? — улыбаясь, спросил он, но Лавджой заметил тревогу в его глазах, настороженность, что нередко читается на лице человека, которому приходится говорить с магистратом.
— Верно. — Оцепеневший от холода магистрат встал. — Насколько я знаю, вы с Рэйчел Йорк некогда были… — он помялся, ища слова, которые не оскорбили бы его жесткие евангелистские принципы, — близки.
Ноздри Гордона затрепетали.
— Все знают, кто ее убил. Это виконт лорд Девлин. Он убил Рэйчел и вчера еще одну, в Блумсбери. Так почему вы допрашиваете меня?
Агрессивность актера застала Лавджоя врасплох.
— Мы просто проверяем ваше окружение, мистер Гордон, и обнаружили кое-какие моменты, которые нас обеспокоили.
— Например?
— Значит ли для вас что-нибудь имя Аделаида Хант?
Актер помолчал, стиснув зубы и обдумывая ответ.
— Вы явно знаете, что значит. Но я много лет уже не видел этой женщины. И при чем тут она?
— Однажды вы ее жестоко порезали. Точнее, чуть не убили.
— Это она вам рассказала?
Лавджой не ответил, а выжидательно посмотрел на собеседника.
На скулах актера заиграли желваки.
— Я защищался. Эта чертова баба набросилась на меня с постельной грелкой. Она вам этого не рассказала?
— Как я понимаю, вы пришли в ярость, когда она попыталась разорвать отношения с вами. Несчастная схватилась за грелку, чтобы защитить себя.
— Но ведь никаких обвинений выдвинуто не было, так чего же теперь?
Лавджой глубоко вздохнул. Воздух пах масляными красками и апельсиновой кожурой.
— У некоторых мужчин входит в привычку избивать женщин, когда те пытаются уйти от них. А я знаю, что вы сильно разозлились на Рэйчел Йорк, когда она оставила вас ради другого поклонника.
На узком, красивом лице актера проступил слабый румянец.
— И что? Это было почти два года назад. Что вам, не докладывают ваши люди? Я уже рассказал все, что знал.
— Кому?
— Да тому, кто уже приходил пару раз, расспрашивая о Рэйчел. Сначала сказал, что он ее кузен Саймон Тэйлор из Ворчестершира, затем признался, что работает на Боу-стрит.
— Как выглядел этот человек?
Гордон пожал плечами.
— Высокий, худой, смуглый. Моложе, чем пытается показать. Одет довольно бедно.
Лавджой ощутил вспышку интереса.
«Видишь, Джулия, — подумал он, — в конце концов твой тупой осел кое-что да откопал».
Описание почти полностью совпадало с внешностью человека, которого видели выходившим из квартиры Мэри Грант. Человек, опознанный миссис Чарльз Лэвери как виконт Девлин.
Эдуард Мэйтланд спускался по ступенькам суда, когда сэр Генри Лавджой вернулся на Куин-сквер.
— Я хочу, чтобы вы отрядили двоих людей наблюдать за Хью Гордоном. И в театре, и дома, — сказал Лавджой.
Констебль замер от удивления.
— Что? Неужели вы серьезно полагаете, что убийца — Гордон?
Лавджой не исключал эту вероятность, но не собирался делиться своими соображениями с Мэйтландом.
— Нет. Но похоже, им заинтересовался Девлин. Он уже дважды подъезжал к Гордону и может еще раз попытаться это сделать. И я хочу, чтобы мы были наготове и взяли его.
Тем вечером леди Аманда была на суаре у герцогини Карлайл.
Она улавливала еле заметные признаки надвигающейся катастрофы по бросаемым в ее сторону косым взглядам, по прерывающимся при ее приближении разговорам. Аманда с решительной беспечностью передвигалась между матронами с холодными глазами и вдовами в тюрбанах, чувствуя, как в ее сердце закипает ледяной гаев. Она — супруга близкого приятеля принца, лорда Уилкокса, и дочь графа Гендона, канцлера казначейства. Так что оскорбить ее они не посмеют.
Где-то посреди вечера она с удивлением увидела собственного мужа, который пробирался к ней через толпу. Не питая склонности к обязанностям света и посещениям оперы или театра, что занимало время его жены, Уилкокс, как правило, после обеда отправлялся либо на вечернее заседание в Палату лордов, либо в один из своих клубов.
— Что случилось, дорогой? — спросила она с безмятежной улыбкой, беря бокал шампанского с подноса у проходившего мимо лакея. — Последняя выходка Себастьяна привела к тому, что тебя забаллотировали в Уайтс? Или Бонни высадился в Дувре?
— Баярд говорит, что в полдень его дядюшка нанес нам визит? — Его глаза небрежно обшаривали толпу. — Разве это разумно, дорогая?
— Ладно тебе, Мартин. Неужели ты всерьез полагаешь, что я направила Девлину приглашение, предложив ему спрятаться у нас в каретной под видом одного из лакеев?
— Нет. Не думаю. — На какое-то многозначительное мгновение улыбка покинула его лицо. — Но где же, черт побери, он скрывается?
— Знаешь, он как-то не удосужился упомянуть. Но если я не ошибаюсь в своих догадках, он прячется у той вертихвостки, в которую как дурак влюбился шесть лет назад, сразу по выходе из Оксфорда.
Уилкокс резко повернулся к ней.
— Ты шутишь.
— О нет. — Аманда поставила бокал. — А, леди Бейнбридж. Извини, дорогой.
И она покинула его, оставив обдумывать эту информацию — или не обдумывать, как пожелает.