Еще одна примета смутного времени. Ничего удивительного.
Пенна потянулась, и нога тотчас отозвалась болью. Девушка села на матрасе, повернулась так, чтобы свет падал ей на ногу, и осторожно сняла повязку. Та рана, которую девушка нанесла себе сама, зашивая в свое тело серебряную пластинку, выглядела хорошо: кровотечение остановилось, края начали затягиваться. Пенна никогда не спрашивала об этом Бетмура, но, возможно, магические изменения, которым подверглась лучница, затронули также ее способность к быстрому выздоровлению. Во всяком случае, если рапа не была заражена сильнодействующим ядом.
А вот место укуса туманной твари имело более плачевный вид. Кожа вокруг ранки припухла и сделалась фиолетовой. Может начаться воспаление, подумала Пенна. Следует как можно скорее добраться до сестер святой Эстер. С ужасом Пенна представила себе путь, который ей в таком случае предстоит проделать. Выдержит ли она?
– Придется, - сказала себе девушка. - Другого выхода нет.
Меньше всего на свете ей хотелось бы умереть в этом городишке.
Она кое-как причесала волосы, поправила повязку на ноге, одернула тупику, затянула потуже пояс и, хромая, спустилась вниз, в общий зал.
Там еще ничего не происходило. Очаг давно погас, из камина тянуло могильным холодом. Служанка, толстая Сафена, беспрестанно ворча и жалуясь на злую судьбу, неряшливых и прожорливых постояльцев, на скупого и несправедливого хозяина, гремела посудой в глубине помещения.
Пенна потянула носом, но никаких яств в это время суток, очевидно, здесь не готовили. А для кого? Клиенты потянутся сюда только к вечеру. Не для одной же Пенны разжигать очаг!
Девушка заглянула на кухню. Сафена уставилась на нее, как на врага.
– Что тебе здесь нужно? Убирайся.
– Я бы хотела позавтракать, - ответила Пенна, стараясь говорить спокойно.
– Позавтракать? - Сафена фыркнула так, словно услышала нечто непристойное. - Да кто здесь завтракает? Хозяин собрал со столов всю холодную ветчину, какая оставалась, и наверняка прикончил ее, когда все разошлись. Он любит закусить после того, как погасят лампы. Такая уж у него привычка, и не нам с тобой это обсуждать! Впрочем, погляди, если не лень, на полках - может, там что-то и сыщется среди объедков.
Она махнула жирной рукой на горшок, в котором действительно лежали обглоданные кости, недоеденные корки, колбасные шкурки, куски сыра со следами чьих-то зубов.
– Когда гости слишком пьяны, чтобы есть, я собираю это и уношу, не то сбросят на пол и все растопчут, - объяснила Сафена. - Потом всегда можно отдать свиньям или беднякам. Хочешь - бери. За это платить не надо.
Пенна осторожно выбрала несколько кусочков сыра, хлеба и даже отыскала целое яблоко. Орудуя кинжалом, она приготовила себе вполне сносный завтрак. Сафена наблюдала за ней неодобрительно.
– Ты чистюля, - отметила служанка. - Таким, как ты, всегда плохо живется. И знаешь почему? Потому, что такие, как ты, всегда хотят лучшего.
– Если я не буду чистюлей, то погибну, - серьезно ответила девушка. - Болезни выходят из грязи, а неухоженная рана - верная смерть. Я сама не раз видела, как умирают неряхи.
– Эка невидаль! - захохотала Сафена. - Умирают все, не только неряхи. Можешь мне поверить, дурочка!
– Неряхи умирают оттого, что едят дурную пищу, не следят за тем, чтобы рапы оставались чистыми, а в одежде не заводилось насекомых, - объяснила Пенна.
Сафена только рукой махнула.
– Все эти законы - для нищих, а мы, благодарение богам, ни на что здесь не жалуемся. Ешь побыстрее и убирайся из моей кухни.
Пенна так и поступила: утолив первый голод, она поскорее выскользнула из таверны. Ей хотелось осмотреть город. Денег у нее больше не оставалось, так что нанять лошадь и телегу она не сможет, но вдруг ей повезет и она найдет себе попутчика? Шансы невелики, но все же стоит оглядеться и попытать счастья.
Увиденное мало обнадеживало. Улицы были узки, нечисты и малолюдны. Очевидно, горожане предпочитали сидеть по домам. Только через несколько часов после рассвета люди выбрались на городской рынок, чтобы закупить продукты или договориться о каких то своих делах.
Пенна пыталась разузнать, не собирается ли кто-нибудь выехать с товарами или по какой-либо иной надобности из города, чтобы напроситься в попутчики, - она даже предполагала, что сумела бы наняться в охранники, - но с чужачкой в Хеннгале вообще старались не связываться. Большинство, не отвечая на ее вопросы, просто награждали Пенну долгим мрачным взглядом и затем поскорее отходили в сторону.
Что ж, и к такому она привыкла. Много лет назад возникла эта разобщенность, и со времен Катаклизма пропасть между людьми растет. Ничего удивительного в том, что местные жители не доверяют незнакомцам. Наверное, и сама Пенна вела бы себя точно так же, живи она в таком вот маленьком городке на краю болота, в постоянном ожидании несчастья.
При одной только мысли о подобном безрадостном существовании Пенна содрогнулась.
Она ощущала себя в странном одиночестве: с одной стороны, никто как будто не обращал на нее внимания, а с другой - местные жители украдкой следили за ней, так что она то и дело ловила на себе взгляды, брошенные исподтишка.
Несколько раз Пенна заговаривала с торговцами, но ни один из них не собирался в ближайшее время отправляться в путь, а когда девушка предлагала свои услуги в качестве охранника, они смеялись ей в лицо.
– Охранник? Ты? Уморила! Ты ведь еле ноги таскаешь!
Наконец Пенна не выдержала и прямо заявила одному из таких насмешников:
– Для того чтобы стрелять из лука, ноги не нужны, а руки у меня сильны, и глаз верный.
Но купец только отмахнулся:
– Я скорее дам себе отрезать палец, чем найму для охраны женщину. Нашла бы ты себе хорошего мужа да сидела дома, вот что я тебе посоветую.
– Посоветуй заодно уж и подходящего мужа, - огрызнулась Пенна. - Уж не себя ли предлагаешь?
– Да избавят меня боги от злой участи! - ужаснулся ее собеседник.
Его испуг был таким искренним, что Пенна поневоле рассмеялась.
К середине дня ей стало хуже, нога разболелась всерьез и начала опухать. Нужно было срочно что-то предпринимать. До обители сестер святой Эстер она не доберется, это уже стало очевидно, и местные ей в этом не помогут. Следовало отыскать знахарку здесь, в Хеннгале, и притом как можно скорее.
Пенна пробовала выспрашивать у кумушек, собиравшихся возле колодца или у рыночных прилавков, нет ли поблизости какой-нибудь знающей женщины, способной вылечить старую, запущенную рану. Девушке не хотелось признаваться в том, что на болотах ее укусил упырь. К ней и без того относились недоверчиво.
Однако как только болтушки видели, что к ним направляется чужачка, одетая в мужскую одежду, они тотчас утрачивали всю свою словоохотливость и либо поспешно расходились в стороны, либо тупо глядели на Пенну и лишь шевелили губами, не произнося ни звука.