Несколько раз сомнения подкрадывались к Эсайасу. Прав ли был он, когда вызвался идти на поиски этой самой таинственной королевы умертвий? И прав ли был настоятель, который согласился с молодым рыцарем: отыскать Тзаттога и сразиться с ним необходимо?
Эти мысли, впрочем, Эсайас старался отметать как можно быстрее и решительнее. Он сам, Эсайас Новер, конечно, в состоянии допустить ошибку — в силу своей молодости и неопытности. Но настоятель — нет, настоятель не может заблуждаться. А настоятель считал, что встретиться с Тзаттогом лицом к лицу необходимо.
И поэтому Эсайас Новер продолжал, несмотря на подстерегающие повсюду опасности, углубляться в болота.
На пятый день пути они увидели впереди туман. Эсайас остановил коня. В последнее время он все больше шел пешком, ведя коня в поводу; по совету настоятеля, Эсайас взял только самые легкие доспехи и сейчас благословлял предусмотрительность старика. В болотах тяжелый рыцарский доспех означал бы верную гибель — еще до встречи с противником. А бросать хорошее снаряжение в. трясину не годится… Вот и пришлось бы решать, что дороже: жизнь или имущество.
К счастью, перед Эсайасом такой выбор не стоял.
Туман заметили многие. Отряд остановился. «Вот и все», — безнадежно проговорил кто-то за спиной у Эсайаса.
«Все?! — Кровь вскипела у молодого рыцаря, — Все?! Кто это сказал? Неужели мы пришли сюда лишь для того, чтобы бесславно погибнуть? Нет! Говорят, тролли сражаются, даже умирая от чумы, — бьются до последнего… Чем же люди хуже?»
— Вперед! — твердо приказал Эсайас. — Вперед, во имя Сеггера!
Он двинулся по тропе навстречу опасности, но услышал, что за ним никто не идет, и остановился. Обернувшись, он увидел бледные, нерешительные лица.
— Командир, это смерть, — решился объяснить один из ветеранов. — Мы с радостью вышли бы в битву с врагом, которого можно видеть и осязать, но этот враг не имеет плоти… Он победит нас в любом случае, а мы при любых обстоятельствах будем разбиты. Не стоит идти туда. Лучше обойдем.
— Мы вышли, чтобы произвести разведку боем, — ответил Эсайас. — Стыдно вам трусить! Тролли да послужат нам примером…
— Тролль — существо тупое, — высказался другой солдат. — Он и сам не понимает, когда жив, а когда уже помирает. Для него это все одно. А мы все-таки люди, разумные создания.
— Для чего тебе жизнь? — презрительно спросил его Эсайас. — Просидеть под кроватью у жены? Не думаю, что она будет любить тебя после того, как узнает, что ты не мужчина.
— Все мы перестанем быть мужчинами, когда туман… — заговорил было солдат, но Эсайас перебил его:
— Молчать! Я зарублю любого из вас, кто ослушается приказа!
— Гляди, как бы тебя самого не зарубили, — проворчал упрямый солдат.
Это были его последние слова. Эсайас выхватил из-за пояса метательный кинжал и бросил его в строптивца. Тот испустил странный булькающий звук и осел на землю.
— Клянусь, я повторю это, — предупредил Эсайас Новер.
Люди потрясенно смотрели на своего командира. Они не ожидали от молодого рыцаря подобной твердости.
Между тем туман приблизился. Это был плотный, гнилого цвета сгусток влаги, в котором, как казалось, шевелилось нечто. Эсайас поднял руку и остановился. Солдаты у него за спиной приготовились к бою.
Неожиданно клубок тумана как будто взорвался — распался на сотни клочков, и внутри каждого обнаружилось разъяренное существо, не имеющее никакого сходства с человеком. Многочленные щупальца, оскаленные морды с торчащими наружу зубами, длинные кривые когти, сведенные на спине торчащие лопатки, похожие на крылья… Все это рычало, визжало — и жаждало только одного: убивать.
Прикосновение рук, погруженных в туман, было смертельным: люди, еще не успев нанести врагу ни одного удара, заражались чумой. Они были обречены: самое позднее через два дня они умрут, превратившись в точно такой же туман. Зачумленные бежали прочь, пытаясь спастись и пропадая в трясине.
Эсайас Новер рубил вокруг себя, не давая себе времени задуматься над ужасом происходящего. Несколько раз ему казалось, что он погиб, что туманные создания уже захватили его, проникли в его плоть чумой… Но затем оказывалось, что он еще жив и что чума каким-то чудом прошла мимо.
Таких счастливчиков, как Эсайас, в отряде нашлось немало. Чумные бойцы оказались на поверку далеко не такими страшными, как представлялось трусам. Они плохо видели и по большей части наносили удары вслепую. Этим можно было пользоваться, уклоняясь от неловких атак нежити. И все же потери оказались слишком велики. Сказались инстинктивный страх солдат перед жуткими существами и чумой, которую те несли, и недостаточная опытность воинов-людей: ведь немногим до сих пор доводилось видеть разносчиков чумы, большинство лишь слышали об этом.
Когда атака была отбита и туман покатился клубом в трясины, люди не поверили своим глазам. Эсайас старательно скрывал удивление… Впрочем, он подозревал, что делает это недостаточно успешно.
Солдат-ветеран — тот, что поначалу возражал молодому командиру, — приблизился, отдуваясь в усы.
— Я сберег вашу лошадь. — И прибавил: — А вы молодец! И храбры, и искусны. И нам, нерадивым, хороший пример показали.
Эсайас покраснел и тут же взял себя в руки. Насупился, поджал губы.
— Да как ты разговариваешь с рыцарем! Что за панибратство! Какой я тебе «молодец»?
Но солдата так просто было не пронять.
— Да такой вот и молодец, что не убоялись нежити… Теперь вы, господин наш, — самый истинный тролль: те тоже, по слухам, разят туман налево и направо и не поддаются ни страху, ни хвори.
— Да, вот бы и нам так, — вздохнул Эсайас Новер, как-то слишком быстро позабыв о необходимости держать строгий тон и вообще соблюдать дистанцию в общении с низшими. — Да только вот сомневаюсь я, чтобы тролли так уж не поддавались хвори. Превращаются в гибельный туман за милую душу, как и все остальные. Только вот страха у них нет…
С солдатами, которые уже побывали в сражении, идти оказалось намного легче, чем с новичками. Между теми, кто выжил в первой схватке, и молодым командиром установились доверительные отношения. Теперь многие не сомневались в том, что Эсайас Новер и до цели их доведет, и живыми из болот выведет. Ну, может быть, не всех — все живыми не возвращаются, — но многих.
Эсайас и сам так считал. Он понимал, конечно, что самой королевы умертвий они пока что не видели. Но все-таки первая победа казалась ему добрым предзнаменованием.
* * *
Тзаттог нечасто навещал Пенну в ее уединении. Юная женщина, царившая в его сердце, ухитрилась создать себе королевство таким образом, чтобы тот, чье тело она разделяла, не мог входить туда по собственному усмотрению. Воображаемый мир Пенны был на самом деле гораздо реальнее, чем тот, в котором существовал Тзаттог. И попасть в этот мир оказалось не так-то просто.