— Младшая сестренка лейтенанта Адриана Беллами рассказала мне, что он, когда судно стояло в лондонском порту, обязательно навещал родных. Но не в этот раз. Капитан сам отправился на корабль, как только тот пришвартовался. Буду очень удивлен, если капитан не предупредил сына, чтобы тот не покидал корабля, потому что его жизни грозит опасность.

— Чего ж тогда он все-таки ушел? — спросил мальчишка.

— Кто-то прислал записку, что его ждут дома.

От волнения Том даже слегка подпрыгнул.

— Наверняка убийце надоело выслеживать своих джантменов по городу.

— Может быть, у него просто истекает время? — высказал предположение Себастьян.

И вот они снова на борту судна, готовящегося к обратному плаванию, на этот раз вверх по Темзе. Разгулявшийся ветер гнал по небу низкие зловещие тучи, поверхность реки бурлила белыми барашками, напоминая кипящий котел, волны наполняли воздух брызгами, и маленький восьмидесятифутовый бот, хоть и стоявший на обоих якорях и накрепко пришвартованный, швыряло то вверх, то вниз.

Том бегом взбежал по сходням и теперь счастливый скакал по палубе, без умолку болтая со шкипером и его помощником, что заставляло корабельного пса надсаживаться от беспокойного лая. Каждый раз, когда палуба то вставала над ним стеной, то тут же резко опрокидывалась обратно, мальчишка заходился хохотом. Себастьян прошел к носовому люку и встал там, обратив лицо навстречу ветру.

Незнакомец в оливковом сюртуке поднялся на борт одним из последних и сразу же отправился на корму, подняв воротник сюртука для защиты от порывов влажного ветра. Помощник шкипера отдал швартовы, бот оторвался от пирса, ветер наполнил паруса, оглушительные звуки хлопков полетели в серое хмурое небо. Незнакомец стоял, широко расставив ноги и крепко упираясь ими в дощатый настил палубы. Такая мера предохраняла от килевой качки и говорила о том, что Оливковый Сюртук провел на море немалую часть жизни.

Минут через десять в поведении Тома вдруг появилось несвойственное ему спокойствие, затем рот его стал кривиться, а лицо позеленело. Себастьян поспешил выудить своего грума из-за груженой корзины, под которой тот пытался найти убежище, и не повел, а скорее потащил мальчишку на нос судна.

— Дыши глубже. Сейчас тебе нужно побольше воздуха. Нет, на палубу не надо смотреть, смотри лучше на линию горизонта. Выбери определенную точку и не своди с нее глаз. Тогда увидишь, что, в общем, никакой разницы с ездой в хорошо подрессоренном экипаже нет.

— Сроду ни в одном экипаже не выдавал обед обратно, — пробурчал тот, вытирая рукавом рот.

Себастьян бросил внимательный взгляд на корму. Оливковый Сюртук оставался там, внимание его демонстративно было обращено на стройный торговый корабль Ост-Индской компании, медленно скользивший мимо них по реке.

— Нам еще долго? — жалобно спросил Том.

Себастьян ободряюще потрепал его по плечу.

— Недолго. Шверцы [23] дают боту хорошую скорость при попутном ветре, вот только осадка у нас что-то велика. Видно, шкипер взял лишнего груза.

Том простонал.

Несколько раз необходимость «выдать обед» вынуждала мальчишку перевешиваться через борт, но он не жаловался, а лицо его выражало все ту же смышленость. Наконец судно поравнялось с лондонской пристанью. В воздухе раздался свист разматывающихся концов, хриплый просоленный голос шкипера, выкрикивающего приказы, скрип спускаемых сходней.

— Можно мне поскорее сойти на берег? — спросил Том.

Себастьян глянул на его пепельного цвета щеки и кивнул.

— Иди первым. Я останусь позади и буду наблюдать за нашим Оливковым Сюртуком. Поосторожнее на сходнях. Доски могут быть скользкими.

Том кивнул и, неуверенно переставляя ноги, направился к трапу.

Себастьян отошел в сторонку и остановился, пропуская вперед других пассажиров. Краем глаза он заметил, что соглядатай в оливковом делает то же самое, мало-помалу подбираясь к нему сзади. Тогда Себастьян шагнул вперед и ступил на трап. Но не успел он сделать и двух шагов, как вдруг почувствовал, что чья-то грубая рука хватает его за плечо.

— У него ножик! — раздался отчаянный крик Тома с берега.

Себастьян мгновенно присел, уперся в доски коленом, затем резко обернулся, схватил протянутую к нему руку незнакомца и сильно дернул. Тот зашатался, теряя равновесие, ноги его заскользили по мокрым доскам, зажатый в кулаке нож выпал и со стуком ударился о настил.

Себастьян выпустил его руку и сделал выпад вбок. На одно незабываемое мгновение их взгляды скрестились.

Серые глаза незнакомца расширились, от мгновенно мелькнувшей догадки в них хлынул ужас, руки пытавшегося удержать равновесие человека беспорядочно замахали в воздухе. Себастьян бросился к нему, но было поздно. Незнакомец тяжело рухнул в воду, угодив прямо в тот узкий промежуток, который темнел между стеной пристани и корпусом судна.

В ту же секунду в воздухе раздался резкий хлопок паруса, заскрипели снасти. Налетевший порыв ветра швырнул легкое судно на каменную стенку мола. Голова незнакомца вынырнула на поверхность, в вытаращенных глазах появилось выражение безумия; молотя руками по воде, он пытался спастись из ловушки. Но в это мгновение черный корпус бота навис над ним и с отвратительным скрежещущим «хрр!» расплющил о деревянную обшивку. От этого удара содрогнулся причал. И прервался отчаянный крик.

— Че-ерт! — помертвевшими губами едва слышно простонал Том.

ГЛАВА 30

— Совершенно ясно, твои расспросы заставили кого-то страшно занервничать, — проворчал Пол Гибсон, откидываясь на спинку стула.

— Куда яснее, — криво усмехнувшись, подтвердил Себастьян. — Вопрос в том, кого именно?

Вдвоем они сидели в одной из кофеен на Молл, широкой аллее, ограничивающей с севера Сент-Джеймсский парк. Туман, подобно холодному влажному покрывалу, снова накрыл город, словно говоря его обитателям, что погожие летние деньки, когда улицы купались в благодатном солнечном сиянии, закончились.

Его собеседник задумался, глаза его не отрываясь следили за парком, поднимавшимся над чашкой.

— Ты уверен, что убийство в порту, совершенное сегодня утром, имеет отношение к предыдущим трагедиям? Портовые доки всегда являлись опасной зоной.

— Когда это портовый хулиган, пусть даже ставший убийцей, стал запихивать в рот своей жертвы какую-то чертову мандрагору, вместо того чтобы ограбить убитого? Он не тронул ни часов лейтенанта, ни его кошелька.

— Тут ты прав. Но способ совершения убийства резко отличен от других. Тело жертвы не было обескровлено, все внутренние органы остались невредимы.

Себастьян, словно внезапно о чем-то вспомнив, подался к собеседнику и спросил: