С этим вопросом он обратился к куратору музея — болезненно-тощему человеку, чья морщинистая кожа и костлявое лицо живо напомнили Джарвису одну из тех египетских мумий, изучению которых этот ученый посвятил жизнь.
— По моим предположениям, да, — отвечал тот, кашлянув.
Саркофаг был частью сокровищ, вывезенных недавно на корабле из Египта и только что выставленных в Британском музее. Лорд Джарвис получил возможность ознакомиться с ними в числе первых зрителей, ибо его страсть к египтологии была известна и являлась едва ли не единственной, которой он позволял отвлечь себя от государственных забот.
Джарвис повернулся к загадочному изваянию кошки, выставленному на ближайшем постаменте: глаза ее, кончики ушей и ободок на шее сверкали золотом.
— О-о! Мило.
Звук приближающихся шагов эхом разнесся по пустынным коридорам. Куратор нервно оглянулся, его лицо исказилось гримасой досады. Лорд Джарвис, когда ему представлялась возможность личного знакомства с экспонатами, не терпел постороннего присутствия.
— Музей закрыт для публичного осмотра, сэр. После октября…
— Оставьте нас.
Виконт Девлин застыл в дверях, испепеляя полыхавшим желтым огнем взглядом музейного служителя.
Тот несколько раз открыл было рот, чтобы возразить, но, так и не издав ни звука, закрыл его и исчез.
Джарвис издал нетерпеливый вздох.
— У вас должны быть очень веские причины для подобного вмешательства, лорд Девлин.
Он уже снова повернулся к саркофагу, когда краем глаза уловил молниеносное движение виконта.
Джарвис был крупным мужчиной, высоким и слегка отяжелевшим от спокойной сидячей жизни. Тем не менее, когда Девлин с силой ухватил его за лацкан сюртука, он обернулся довольно быстро. Перед глазами сверкнуло лезвия ножа, и в следующее же мгновение он почувствовал сталь у своего горла.
— В таком случае, — сухо сказал он, — я весь внимание. О чем вы хотели побеседовать со мной?
— Мне известно, что вы угрожаете Кэт Болейн, — заговорил Девлин; растянутый в оскале рот обнажал клыки при каждом произнесенном звуке. — И известно почему. Но если вас интересует имя нового наполеоновского агента в Лондоне, вам придется поискать другие источники информации.
— Если вы полагаете… — начал Джарвис.
Мгновенным движением кинжала Девлин заставил его замолчать. Лорд Джарвис ощутил холод стали на коже.
— Не полагаю. И не намерен открывать дискуссию. Я здесь, чтобы сообщить вам о том, что ситуация изменилась. Вам остается только слушать.
Джарвис почувствовал, как бешенство гнева, горячее и бессильное, овладевает им, но постарался сдержаться.
— На следующей неделе Кэт Болейн станет моей женой. И если вы сделаете хоть один шаг, пытаясь навредить ей или каким-либо способом угрожать, я убью вас. Констатирую как факт. Вы знаете, я человек слова, и можете не сомневаться — я пойду на это. Надеюсь, я выразился достаточно ясно.
Джарвис не сводил с него тяжелого взгляда.
— Конечно, — продолжал Девлин, — вы можете попытаться убить меня, но не думаю, что будете настолько неосторожны. Если ваш наемник промахнется, вы обречены.
Одним неуловимым движением Девлин убрал кинжал и сделал шаг назад. Как же трудно было Джарвису удержаться и не вцепиться ему в горло.
Виконт уже уходил из зала, когда вопрос Джарвиса вдруг остановил его.
— Вы способны на это? Взять в жены продажную, подкупленную французами тварь?
Еще одно мгновенное движение. Джарвис ощутил колебание воздуха у щеки и с отвратительным «вжик!» лезвие вонзилось в деревянную поверхность саркофага рядом с его головой.
— Назовите ее так еще раз, — прошипел Девлин, — и следующий удар будет в вас.
Накинув от холода капюшон, она стояла у выхода на сцену, там, где тень ложилась особенно густо. В воздухе висел тяжелый запах пыли и жирного гримировального крема. У Кэт был вид человека, потерявшего последнюю надежду, лишенного всего, даже будущего.
Он подошел и положил ладони ей на плечи. Выражение желтых глаз заставило последние следы румянца сбежать с ее лица.
— Мне известно, что так пугало тебя, — проговорил он. — Теперь все кончено. Ты больше никогда не услышишь о Джарвисе.
Его руки почувствовали, как сильно она вздрогнула.
— Господи помилуй! Только не говори мне, что ты его прикончил.
— Еще нет. Но думаю, мне удалось убедить его. Ведь не станет же он угрожать моей жене.
— Твоей жене?
— Мы обвенчаемся в понедельник, в семь вечера. Пришлось добиваться особого разрешения, я договорился и с епископом тоже, конечно, настаивал на более раннем сроке, но он сослался на обстоятельства. У него, видишь ли, были другие помолвленные.
— Но ты не можешь жениться на мне.
— Вот уже несколько месяцев мне повторяют это. До сих пор я считался с твоими словами, но больше не буду. Ведь ты отказывала мне именно по этой причине? Из-за твоего сотрудничества с французами?
Дыхание у нее пресеклось, она задрожала.
— О, так ты знаешь? Отчасти, да. Но не только из-за этого, Девлин. Тебе ведь известно, кто я такая и кем была прежде. Актриса. Попросту говоря, девка.
Он зажал ей рот ладонью.
— Нет. Не говори так.
Она в упор смотрела прямо ему в глаза.
— Почему? Это правда. Разве ты хочешь, чтобы я лгала тебе?
— Не хочу. Но твоя прежняя жизнь кончилась, теперь ты станешь такой, какая есть на самом деле.
— Мое прошлое — это и есть я.
— Не только. Оно всего лишь часть тебя.
Ладони Себастьяна скользнули с ее плеч и сжали пальцы.
— Выходи за меня, Кэт. Только так я могу спасти тебя от них. Оставаясь Кэт Болейн, театральной актрисой, ты всегда будешь уязвимой. Но графиню Гендон никто не посмеет тронуть.
— Твой отец…
— Со временем смирится. Или не смирится.
Она старалась высвободить пальцы.
— Как я могу пойти на то, чтобы посеять между вами вражду?
Он криво усмехнулся и сказал:
— На случай, если ты еще не заметила, скажу, что определенные разногласия между нами существуют давно.
— Общество…
— Будь оно проклято, это общество. Думаешь, мне есть дело до того, что оно может обо мне подумать?
— Нет. Я знаю, что нет. Но мне есть.
— Почему?
— Этот брак погубит тебя.
— Меня погубит твой отказ. И я не приму его, Кэт, — добавил он спокойно. Она лишь молча смотрела на него широко открытыми, страдальческими глазами. — Прежде я уважал его и едва не потерял тебя. Больше я не стану рисковать.