В то время как я говорил все это, я одновременно следил за мыслями этого санитара. Эти проклятые способности не стоили ломаного гроша! Как раз в этот момент я наткнулся на воспоминание, как этот парень сдавал экзамены в медицинском училище, списывая у своего соседа. Было такое ощущение, что я разыскиваю пресловутую иголку в стоге сена.
Тем временем санитар направился к Элен, а она отползала от него в угол. Наверное, она думала, что теперь он убьет ее. Ну а как она могла понять, что здесь происходит? Конечно, профессор Зэнгер не посвятил ее, как Юдифь, в свои планы.
Воспоминание о Юдифи вызвало во мне новую волну бессильного гнева. Неужели все это было лишь игрой? Неужели в действительности она ничего ко мне не чувствовала? Зачем тогда она все это делала?
Великан схватил Элен под мышки и поднял. Она была слишком слаба, чтобы сопротивляться. Она просто смирилась со своей судьбой. В ее глазах стояли с трудом сдерживаемые слезы страха, и мне очень хотелось сказать что-то, чтобы ее успокоить. Может быть, я смогу сделать это телепатически…
Нет, это безумие. Я могу манипулировать мыслями, но я не могу разговаривать в голове другого человека. Кроме того, я никак не мог ослабить свою концентрацию на мыслях санитара. Если этот парень хоть на какой-то миг снова станет хозяином своих мыслей, он увидит, что перед ним не профессор Зэнгер, и тогда нам обоим конец.
У меня задрожали ноги, и я на несколько мгновений прислонился к стене. Если бы я только знал, как зовут этого проклятого санитара! Но в отличие от врачей и медсестер санитары не носят табличек с именами на груди. Как называл Зэнгер своих людей: по именам, или все они были для него на одно лицо и ему было все равно, кто перед ним? Нет, если учесть, чем занимались в этой клинике, персонал здесь должен был быть штучным. Каждый должен был быть убежден в важности общего дела. Риск, что кто-нибудь слишком болтливый может испортить все дело, был слишком велик, хотя, наверное, людей, которые точно знали, какие исследования они проводят, и имели доступ к лабораториям, расположенным под крепостью, можно было пересчитать по пальцам одной руки.
— Вам нехорошо, господин профессор? — его голос прозвучал не как у подлизы, а искренне озабоченно.
Я отвернулся.
— Все в порядке, — солгал я. — Это возраст, знаете ли. Эта ночь, это слишком много для меня… — И получить выстрел, и получить такую дозу наркотика, прежде всего, подумал я про себя. — Будьте, пожалуйста, так любезны, проводите меня и доктора Бергман в мой кабинет. Мне нужно там кое-что с ней обсудить. У меня такое впечатление, что она не понимает, что здесь происходит.
Великан снисходительно улыбнулся, глядя, как Элен смотрит на меня широко раскрытыми глазами. К счастью, у нее хватило выдержки ничего не сказать и не испортить все дело глупыми вопросами.
— Может быть, привезти кресло на колесах? — спросил санитар.
— Нет, нет, — решительно отклонил я его предложение. — Мне уже лучше. Это всего лишь приступ слабости. Пойдемте. Я вполне могу сам идти. — Последние слова я проговорил с сильным ударением на каждом слоге, чтобы подчеркнуть, что эта тема мне не приятна. Конечно же Зэнгер был не тем человеком, который долго будет говорить о своих слабостях. По крайней мере, мне так казалось.
Санитар воздержался от дальнейших расспросов, а буквально потащил Элен, держа ее под мышки, к выходу, так что она почти не опиралась на свои ноги. Мы вышли из палаты и пошли в том же направлении, куда направился и я при попытке побега, миновали Пункт обеспечения II, ту маленькую комнатку, набитую пилюлями и микстурами, которая оказалась для меня тупиком.
Внезапно меня настигла мысль, которая ударила меня словно молотом: что мы будем делать, если по пути нам встретится еще кто-нибудь? Ведь обман тут же раскроется! Как много людей я мог контролировать одновременно?
Придется разобраться с этим на месте, ведь у меня просто нет другого выхода. Мы должны были обязательно выбраться из этого места и сообщить куда-нибудь, чтобы, наконец, положить конец этому безумию. Но к кому мы могли обратиться? Если мы обратимся в ближайший полицейский участок, то скорее всего полицейские примут меня с Элен за сумасшедших и без дальнейших расспросов отправят нас в какое-нибудь закрытое учреждение. То, что произошло здесь сегодня ночью, было настолько безумно, что, стоило нам рассказать хоть половину всего, мы бы обязательно были приняты за сумасшедших. Старый профессор, который продолжает свои опыты, начатые еще во времена Третьего рейха, это совершенное безумие.
Кроме того, было возможно, что у профессора Зэнгера есть в этом мире покровители, которые поддерживают его предприятие. Все это сооружение было слишком большим, чтобы за столь долгое время не привлечь чьего-либо внимания. Он и сам говорил, что его поддерживает группа влиятельных людей. Нам стоит еще не раз подумать, к кому нам обратиться, если вообще нам захочется рассказывать кому-то эту историю. Может быть, люди Зэнгера уже начали уничтожать в крепости все следы, которые указывают на то, что произошло здесь нынче ночью.
Элен была единственным свидетелем, который мог подтвердить все, что происходило здесь. И я решил охранять ее жизнь, как свою собственную.
В коридоре, по которому мы шли, вдруг коротко мигнул свет, потом разом погасли все лампы. Осталось лишь аварийное освещение, которое едва освещало своими маленькими зелеными лампочками путь к нашему освобождению. Коридор превратился в длинные темные отрезки, лишь иногда чередующиеся небольшими тускло освещенными участками.
Громадный санитар обернулся ко мне. Я не мог в подробностях рассмотреть его лицо, но по голосу было слышно его удивление и даже некоторое замешательство.
— Что это такое? — спросил он.
— Ток выключился, — грубо ответил я, надеясь, что мой тон исключит всякое продолжение темы.
— Но… но у нас есть автономный агрегат, — ответил санитар. — Мы независим от сети, и…
— Я позабочусь об этом! — отрезал я. Я вдруг с холодным ужасом подумал о том, что действительно сейчас имело значение: камеры! Я мог загипнотизировать этого санитара, но не вахтеров, которые должны были видеть по мониторам, что произошло в больничной палате. Как я мог быть настолько глуп, что эта мысль только что пришла мне в голову!
Настроение санитара явно изменилось. Я нюхом чуял его беспокойство. Он истекал потом от напряжения, но не отваживался больше заговорить с фальшивым профессором.
Я представил себе, как остальные санитары тихонько пробираются по коридорам с приборами ночного видения. Сколько киллеров могло быть в распоряжении этого профессора? А может быть, и врачи выкажут готовность помочь ему, если дело зайдет так далеко, что встанет вопрос о защите тайны клиники? Кроме того, все они знали, с кем они имеют дело и какая опасность может исходить от меня. Я спрашивал себя, стал бы я медлить на их месте, остановить ли чудовище, которым я был, этого нового человека, который пытается пробраться наружу. Должно быть, не стал бы. Теперь я почувствовал, как изменился запах моего собственного тела. Заметили ли это санитар и Элен?