Зажмуриваешься Ты крепко. Цветные Солнца и алые Луны плывут перед Твоими глазами.
А тут Матерь Твоя на крыльцо выходит. И кричит Тебе весело, громко: Иисусе! Обедать, дитя Мое! Обед уж на столе! Вечереет, прохладно!..
И раскрываешь глаза Ты. И видишь: Мать Твоя жива, она смеется Тебе, и вся жизнь Твоя – как вкусный обед на столе, как свежий хлеб из печи, как свежий творог и свежий сыр овечий. Гроздь свежего, только что срезанного винограда, лилового, дымчато-сизого, сладко-терпкого – жизнь Твоя. И все в ней святое. Свят хлеб. Свято молоко. Свят виноград. Свята смеющаяся, белозубая Матерь Твоя, к Тебе тянущая с крыльца руки.
Мать садится на корточки, и Ты бежишь к Ней, и Она ловит Тебя и к сердцу прижимает.
Не срубили еще Крест Твой, Господи. Не восплакали еще на Погребении Твоем.
Да будет вовек благословенно детство Твое, Господи, Боже мой.
АПОКРИФ. ДЕТСТВО ИИСУСА
Да будет вовек благословенно детство Господа нашего Иисуса Христа, и ныне, и присно, и во веки веков, аминь.
Мать Его однажды подвела Его, юного годами, к деревянному шкафу, где хранились дары смиренных Волхвов, что притекли из земель южных, раскаленных к первой колыбели Младенца.
Матерь Божия открыла дверцы шкафа и сказала Иисусу: вот, я сейчас покажу Тебе Святые Дары, что подарили Тебе Цари земель Аравийских и Индийских, земель Парфянских и Китайских, когда пришли приветствовать Тебя к родильной постели Моей.
Иисус тихо сел возле ног Ея, и Она вынула Святые Дары из старого шкафа.
Она положила Дары к ногам Его: злато, смирну и ладан.
«Что означает Дар сей? – вопросил Иисус и взял в руки злато. – Как блестит это! Ярче Солнца!»
И Мать наклонила голову и тихо сказала: «Это злато, Сынок мой любимый. Этот Дар означает: сияние Твое будет царственно, как сияние злата. Злато – драгоценность Царей. Ты будешь Царь. Я верю в это, как верю в то, что Я Тебя родила».
И тихо сказал мальчик Иисус: «Но мы бедны, Мать! И я совсем не хочу быть Царем! Цари живут в роскошных дворцах и воюют друг с другом. Я не хочу воевать. Я не хочу убивать! Цари – убивают!»
И тихо сказала Мать: «Убивают земные Цари. Ты будешь, дитя Мое, Царь Небесный. И Царство Твое будет, так сказали Волхвы, не от Мира сего».
«Что означает Дар сей? – спросил Иисус и взял в руки ладан. – Как хорошо пахнет он!»
И Мать улыбнулась и сказала Ему: «Ладан воскуряют во храме, когда служат службу Господу. Это Господне благовоние. Тебе, Сын Мой, будут в земных храмах великие службы служить. И курить ладан, драгоценным дымом освящая молящихся Тебе!»
«Но я не хочу, чтобы Мне службы служили! – крикнул ребенок Иисус и отодвинул ладан от себя рукою. – Я совсем не хочу быть Богом! Я просто мальчик маленький! Я просто человек! Разве будут строить по всей земле храмы в честь Мою?! Ведь храмы строят в честь всемогущего Бога Ягве!»
И сказала Мать тихо и твердо: «Так будет. Волхвы Мне тайну открыли. Они все прочитали по звездам. Ты не должен знать тайну. Я ношу ее в Себе; Я одна. А Ты пока играй и веселись! Наступит время – народ войдет в светлые, сияющие, украшенные золотом и красивыми росписями, великие храмы Твои…»
И поглядел мальчик Иисус на смирну, на полу лежащую. И осторожно взял смирну в руки.
«А это что такое? – спросил Иисус. – Это тоже пахнет чудесно!»
И наклонила Мать голову, и заплакала.
Она заплакала так, чтобы Сын слез Ея не увидел.
И тихо сказала Матерь Божия: «Это, Сынок Мой, смирна. Ею умащают тело того, кто умер, прежде чем положить его во гроб. Ею же и Тебя умастят, Сыне Мой, когда Тебе умирать пора придет. Растворят смирну на огне и сварят из нее драгоценное миро. Пропитают миром погребальные пелены Твои. Польют миро на власы и на стопы Твои. Так, ароматный и благословенный, войдешь Ты в Царствие Небесное Твое».
Мать уже плакала не стыдясь.
«А разве Я когда-нибудь умру?! – крикнул Иисус Господь. – Я же маленький! Я же живой! Я же – вечный! Я не умру никогда!»
Мать уже плакала в голос.
«Да, Ты не умрешь никогда, Сыне Мой, – тихо сквозь слезы шептала. – Ты не умрешь никогда. Я обещаю это Тебе. Я обещаю Тебе это».
И лежали пред Ними на дощатом полу глинобитного дома Святые Дары: злато, ладан и смирна. И далеко, за приоткрытой дверью, пела птица в сиянье солнечного, жаркого дня.
ПСАЛОМ ОБ ИИСУСЕ СТАРЦЕ
Господи мой Боже, я вижу Тебя стариком.
Я сподобился видеть Тебя стариком, о Боже мой, прости мне прегрешение мое.
Будто бы Ты сидел в чужедальней, восточной чалме, а может, в тюрбане, из красного, как Кровь Твоя, иноземного шелка, скрестив ноги, сидел на берегу жаркого моря, и соль на прибрежных камнях выступала хрустальными друзами, и ветер пустыни трепал концы одежды Твоей.
Ты вдаль глядел, в черную синеву соленого, гиблого моря.
Лицо Твое было изрезано ножами времени. Так, переплыл Ты море жизни Своей и смерти Своей; и Воскресения Своего; и вот сидишь сейчас на берегу моря, на краю пустыни, и сухой жаркий ветер целует Тебя.
Это чужая земля. Ты пришел в чужую пустыню.
Ты видишь: здесь молятся другому Богу, не Тебе.
Ты видишь: здесь носят чужие одежды, не Твоего народа.
И надел Ты одежду и головную повязку народа чужого. И ушел от народа того. И пришел на берег моря, что плачет и умирает. И сел тут и стал молиться.
И молился Ты, Господи, так, я сам слышал:
– Я старик седой, немощный и старый! Я стал стариком, чтобы понять, как все старики живут на земле, как земные дни они доживают. Как горько плачут они, понимая, что жизнь уже пройдена, и надо ступить ногою в могилу, откуда нет живому возврата. Как, слезясь глазами, глядят старики на детей, внуков и потомков своих, в рыдании руки сжимая над их головами: вот, увидели мы потомство свое, но скоро покинем мы Мир сей, и не узрим потомства своего больше! Не поможем любимым своим ни словом, ни делом, ни лаской, ни бедной монетой! Навек с ними простимся!
Я захотел узнать, что старость такое. Я рано простился с жизнью, Я был молод и свеж, когда Меня на Кресте Моем распяли. Я не знал, что такое стареть, покрываться морщинами. Силу и свежесть терять. Бесконечно испытывать боль в немощных, беспомощных членах.
Я в старика воплотился. Я старым странником стал.
Стал ходить по дорогам земли пыльной, жаркой, чужой.
Стал ходить по дорогам и тропам земли холодной, немой, ледяной.
Много земель Я увидел. И в каждой стариков Я видел, старух. Видел: каждый, подходя к порогу Смерти, не знает, как с Жизнью проститься.
И подумал Я: а как же прощусь с жизнью Я? А если б Меня не распяли? Если б Я жил так, как любой человек на земле, не Бог, не Господь; и достиг края жизни своей, и лицом к лицу встретил смерть свою?