И сказал Иисус, нежно улыбаясь ученикам Своим:
«Все едино на свете, и небо и земля. Все обнимается: жизнь и смерть. Видите масличную ветвь в руке Мальчика? Видите, сияет сапфирный перстень на руке Богородицы? Это синяя звезда сияет. Это звездная ветвь шелестит листьями. Это жемчуг сверкает на вечной шее Матери Моей. Это жемчугом светятся белки Ея глаз, а радужки горят лазуритом! И, глядите: сейчас в небесах Золотая Рыба поплывет!»
Апостолы головы закинули – и увидали: плывет в черных ночных небесах Золотая Рыба, и золотом горит брюхо Ее, и золотом пылают плавники Ее, и глаз Ее светится алым огнем, и хвост Ее вспыхивает тысячью огней золотых!
И спросили Апостолы, дрожа от страха и радости: Господи, что это за Рыба, скажи, Золотая, последняя?
И сказал Господь Иисус: сие есть Жизнь Моя вечная, она плывет и уплывает от вас навек, она навсегда уплывает на небо. Да будет так теперь: те, кто верует в Меня и молится во имя Мое, да узнают друг друга, на песке двух Рыб рисуя.
Двух Рыб, друг против друга, и будто целуются они.
Так, по рисунку Двух Целующихся Рыб, узнаете друг друга.
Так всегда будете узнавать друг друга: и на Лобном месте, и в застенке, и на свободе, и в толпе народа, и в пустыне, и в ненависти, и в любви.
И плыла Золотая Рыба Христа над их головами, и проплывала!
И Иисус стоял, Лик Свой в небо закинув, и улыбался плывущей навеки и мимо Золотой сверкающей Рыбе, и махал Ей рукой.
И шептал: прощай, Моя жизнь, прощай, до свиданья! Будет время, мы встретимся вновь. Будет время, встану босыми стопами на мощную, в золотой крупной чешуе, спину твою, и поплыву по широкой, по синей реке, по соленому синему морю.
И звезды осыпались с небес и горели в волосах, на плащах, на накидках Апостолов; горели меж пальцев их дрожащих; горели в усах и бороде Иисуса; горели на небе и на земле.
И все вокруг было прозрачным, прозрачным, как вода.
И все текло холодной водой, утекало навеки.
ПСАЛОМ ПРОЩАЛЬНЫЙ
Я уже ничего не боюсь в сем Мире, Господи.
Я пережил смерти любимых моих, Господи.
Я пережил боль свою и любовь свою, Господи.
Я ненавидел и отрекался, я плакал и каялся, Господи.
Люди изгнали меня от себя, Господи; и я не виню их.
На все Твоя воля, Господи мой, Боже.
Ты один у меня остался, Господи.
Даже если Тебя отринут от меня, и в глухой склеп заточат меня, и в людское безумное море бросят тонуть меня, и оставят без куска хлеба меня, и скажут мне: вот, разрушили мы храмы Господа Твоего! нет на земле больше Господа Твоего! – я все равно не покину Тебя, Господи.
И, когда умирать буду, губы мои разлепятся и прошепчут: радуйся, Господи, Боже мой.
Радуйся, и ныне, и присно, и во веки веков. Аминь.
РАЗДУМЬЯ СЕРАФИМА
ПРО ДИАВОЛА
Есть звезды в небесах, и есть звезды в душе.
Когда вам плохо – закройте глаза и увидьте звезды над вами, звезды вокруг вас, звезды внутри вас; зажгите их в молчании, зажгите их любовью своей.
Когда вы молчите, закрыв глаза, и зажигаете звезды, лампады, святой огонь внутри себя – тогда вы возвращаетесь к себе истинному; тогда вы возвращаетесь к Богу и можете увидеть Бога.
Бог – в вас. Внутри.
А кто же такой диавол?
Вам говорили мы, иереи: диавол соблазняет, и надо на него плюнуть, надо отрицаться сатаны и всех деяний его. И отрицались вы. И плевали вы в него.
А может, вы плевали в себя?
Ведь Денница, сатана, был учеником Господа когда-то; и жил на небесах; и низвергнут был лишь оттого, что себя – Богом возомнил, и выше Бога. Зачем Бог его низвергнул?
Чтобы сатана узнал тоску и печаль; узнал оставленность и горечь. Чтобы он слезы и смерть узнал.
Так, как знает это теперь – каждый человек.
Да, сатана узнал это все; и с тех пор и человек стремится к Богу, стремится стать Богом; и сатана стремится к человеку, хочет стать человеком.
А хотят ли Бог и сатана обняться? Помириться? Хочет ли Бог так обнять и простить сатану, чтобы его – в Себя – вобрать? Чтобы больше не стало сатаны на земле?
…я неправ, Господи. Прости меня, Господи мой, Боже.
Диавол внутри нас; диавол рядом с нами. И потому мы еще держимся, потому не исчезаем с лица земли, что – Бог с нами, среди нас.
И есть! И будет…
Потому еще живы, что – Бог – сатану – обеими руками – от нас – от мира живых – отодвигает! Отталкивает! Улыбаясь… А кровавый пот по лику Его течет…
Господи, в ноги Тебе упасть за это за все – мало; Ты, один Ты – Жизнь, Свет.
А кто же Удерживающий, тот, про которого Павел, Апостол Твой, во Втором послании к Фессалоникийцам сказал? А Дух Святый, Дух Истины, Утешитель, когда придет, в какие сроки? Когда свидетельствовать станет о Тебе?
…уже пришел; всегда рядом.
Не видим. Не слышим.
…вижу Твои сильные, смуглые, добрые руки, что столько досок исстрогали!
А пообедал бы я за Твоим свежеоструганным столом, Господи…
Да я ж за ним, за столом Твоим, каждый день пищу вкушаю.
Каждый мой день – Твоя Тайная Вечеря.
Я лишь сейчас это понял.
Прости, Господь мой, что – поздно; но рано или поздно восходит к солнцу росток из зерна, и рано или поздно мы умираем, и хорошо бы – не в муках, хорошо бы – с улыбкой на устах, с сознанием того, что во славу Твою трудились и не изнемогли. И вот она, смерть – праздник наш.
Праздник – Твой.
Ибо Ты, Ты один показал нам, что смерть есть широкий шаг в свет бессмертия, если ты – веришь.
Если! Ты! Веришь…
ПРО СМЕРТЬ
Господь стал человеком и пришел на землю затем, чтобы человек поднялся, вытянулся выше, протянул руки выше, еще выше, вверх – и улыбнулся, умирая – и стал Богом.
Вот, может быть, это и есть великий смысл смерти.
Смысл того, что все мы умираем.
Мы умираем – и уходим к Богу, и Бог принимает нас, и мы становимся Им, а Он – нами.
Но что же делать нам тут, в мире земном, в мире видимом, пока мы здесь бьемся и воюем, истекаем кровью и ненавидим? Что?!
ПРО ЕРЕСЬ
Есть непреложный канон, и, если глядеть с вершины канона, наработанного веками и тысячелетиями, то я говорю ересь.
Я долго думал, что такое ересь. Опасна она. И самое лучшее – это смирение и терпение.
Самое чистое, самое вечное и любовное – смириться, радостно глядеть на все широко распахнутыми, бесстрашными и к жизни, и к смерти глазами; исполнять все правила, все требы, как они были установлены когда-то, века назад, и как они есть сейчас; молиться, как молились наши отцы, наши деды и прадеды; и покаяться, со слезами покаяться во всех соблазнах и грехах, во всех безумных, пламенных ересях своих.