— Понял… — проворчал Таран.
— Дрынь, надень на него броник! — приказал Филимон напарнику и достал из-под куртки пистолет. — Извини, братуха, но я тебя малость на мушке подержу. А то ты, говорят, боксер…
Таран сразу обратил внимание, что Филимон держит оружие рукой, одетой в перчатку. Ясно, на этом «стечкине» должны быть только Юркины «пальчики».
Тот, кого назвали Дрынем, вытащил из кузова бронежилет, продел голову Тарана через круглую дыру, а потом застегнул липучки ремешков на боках.
— Не тяжело? — позаботился Филимон. — Всего двенадцать кило, не надорвешься… Ну, пошли! Ручки тебе только у самого забора освободим, извини…
— Не убегу я, — буркнул Таран. — Не дурак, раньше времени дохнуть неохота…
— Это мы понимаем, но нам шеф велел только так работать. Ты, говорят, парень непредсказуемый. Магазин запасной кладу тебе в карман штанов, второй будет в волыне.
Таран промолчал. Вообще-то у него мелькала идея воспользоваться темнотой и дернуть в отрыв, но Филимон и Дрынь явно такую возможность предусматривали. Поэтому Юрка вынужден был спокойно двигаться вместе со своими конвоирами по какой-то тропке через негустую рощицу, пока не очутился возле кирпичного забора. За забором смутно просматривался силуэт двухэтажной рубленой дачи, где на втором этаже за красной шторой просматривался неяркий свет.
— Сними с него браслетки, Дрынь! — шепотом приказал Филимон, по-прежнему держа пистолет на изготовку.
Когда Тарана освободили от наручников, Филимон сказал:
— Ну, с Богом! Взяли!
Братки ловко подхватили Юрку и подсадили на забор. Таран сразу оценил — поверху забора на всем его протяжении шла колючая проволока в три нитки, а в том месте, куда его забросили, колючка была перекушена и отогнута вниз — загодя готовили место, значит!
— Прыгай, быстро! Внизу торф! — прошипел Филимон.
Таран прыгнул — точно, под забором была навалена куча мягкого торфа, не ушибешься. Впереди были яблони, картофельные гряды и что-то типа палисадника под темными окнами первого этажа. Метров пятнадцать до стены…
Из-за забора долетело:
— Лови пушку!
Шмяк! Совсем неподалеку от Тарана на торф мягко шлепнулся пистолет, к глушителю которого была изолентой примотана финка. Сразу после этого оттуда, где находились Филимон и Дрынь, послышался топот — братки помчались к «каблуку» во весь дух.
Оружие Таран нашарил очень быстро. Отряхнул от торфа, снял финку с глушителя — просто дернул за ручку и перерезал изоленту, нож был острее бритвы. Потом осторожно сделал несколько шагов поперек картофельных грядок. Ботва предательски зашелестела, и Таран, заторопившись, перескочил сразу через несколько рядков, к яблоне, от которой было недалеко до какой-то невысокой пристройки — дровяного сарая, наверное.
Но тут послышалось мощное рычание, и в неярком красноватом свете, исходившем из окна второго этажа, мелькнули две мохнатые тени. Затем округу огласил басовитый лай. Пожалуй, эти овчарки были не хуже тех, что на ферме у Душина. И даже, наверное, лучше, потому что их в милицейском питомнике обучали сторожевой службе.
Наверное, если б Таран попытался выстрелить в собак или защититься от них ножом, то ничего бы не вышло. Попасть в обеих, да и в одну хотя бы он просто не успел бы, тем более что «стечкин» стоял на предохранителе. Эти зверюги мигом взяли бы его за обе руки клыками, да так, что, пожалуй, кости переломать могли. Но Юрка, слава Богу, поступил по-иному.
Он быстро схватил финку в зубы, сунул пистолет в вырез бронежилета и, ухватившись за нижнюю, толстую ветку яблони, одним махом очутился в полутора метрах над землей. Всего за секунду-другую до того, как к дереву подлетели овчарки.
Впрочем, встав на задние лапы, эти гнусные твари — Таран вообще-то собак любил, но не тех, которые его рвать собирались! — вполне могли вцепиться ему в штаны. Поэтому Юрка перелез на другую ветку, повыше. Теперь зверюги могли сколько угодно прыгать — фиг достанешь!
Но где-то неподалеку за углом дома уже вспыхнул луч фонаря, и кто-то сказал:
— Иди глянь! Что-то больно зло гавкают!
— Опять небось кота на дерево загнали… — проворчал другой голос.
— Проверь, говорю! Береженого Бог бережет!
Таран понял: теперь уже не собак надо опасаться, а людей. Максимум через пару минут охранник подойдет сюда, а тут Таран как дурак на яблоне сидит, с пистолетом, с ножом и в бронежилете… От собак спасается! И впрямь как кот!
Лихорадочно оглядевшись, Таран прикинул, что ветка, на которой он сейчас стоит, почти что лежит на крыше дровяного сарая. Если придержаться за тонкую ветку, которая повыше, пожалуй, можно перескочить… Лишь бы ветка не подломилась!
Да, тяжеловат он, пожалуй! Ну-ка, на фиг этот бронежилет! Толку от него все равно никакого…
Таран переложил нож и пистолет в карманы штанов, расстегнул липучки и, сняв через голову бронежилет, скинул его вниз. Собаки разом перестали гавкать, одна села на задницу, задрав морду, и рычала, скалясь на Юрку, а вторая вцепилась в броник зубами и поволокла его навстречу охраннику, который неторопливо двигался в направлении Тарана, посвечивая фонарем то на яблони, то на забор.
Карманы были не лучшим местом для хранения оружия. Финку пришлось уложить острием вверх, чтоб она не пропорола ткань и не вонзилась Юрке в ногу. Но в таком положении надо было крайне осторожно лезть в карман, чтоб не обрезать руку. Пистолет с глушителем — в нем и без глушителя было больше 20 сантиметров длины! — влез в карман только стволом и все время грозил вывалиться. Кроме того, и этой железяке было почти два кило веса, а с запасным магазином, который лежал в том же кармане, — даже больше. Попробуйте при таком перекосе на один бок побалансировать на суку круглого сечения, толщиной всего сантиметров пять, — даже с учетом того, что будете придерживаться за вышерасположенные ветки, почувствуете себя канатоходцем Тибулом.
В общем, Таран принял правильное решение и перед тем, как начать переход по яблоневому суку, вынул пистолет и заткнул его за свой солдатский полевой ремень — так, как носили кремневые пистоли во времена Стеньки Разина.
Передвигаться он начал очень осторожно, чутко прислушиваясь ко всем шорохам, поскрипываниям и особенно к потрескиваниям, которые издавала ветка при каждом шаге. При этом он должен был не только смотреть под ноги, чтоб не оступиться, но время от времени поглядывать в ту сторону, где передвигался со своим фонарем охранник.
Впрочем, охранник особо не спешил. Должно быть, он был все-таки убежден, что речь идет всего лишь о приблудном коте, которого собаки загнали на дерево. А может быть, он уже изменил свое мнение и не торопился нарываться на неприятности. В конце концов, осматривать ночью такой большой сад в одиночку — дело ответственное. А участок при даче был просторный — верных пятьдесят соток. От Тарана он находился по-прежнему далеко и разглядеть его не мог — между ним и Юркой было около десятка старых развесистых яблонь с довольно густой листвой. Таран самого охранника тоже не видел, только за светом от фонаря наблюдал. Да еще слушал, как мается собака, тащившая в зубах тяжелый броник, который был не самым удобным предметом для переноски в зубах. Несколько раз бронежилет цеплялся то ли за ботву, то ли за кусты, выскальзывал у собаки изо рта, зверюга на него рычала, тявкала, досадливо поскуливала, но подхватывала свой груз и упрямо тянула к человеку — докладывать об обнаружении непонятного предмета на охраняемой территории. Умела бы говорить, наверное, доложила бы и о наличии постороннего гражданина, который ведет себя, как кот, и спрятался на дереве.