Между тем Синди уже сажала вертолет на палубу «Дороти». Я выскочил из кабины и помчался к рубке Синди засеменила вслед за мной — Лодка еще не вышла? — спросил я, запыхавшись. Перед пультом стояли Джерри, Мэри и Соледад, разглядывавшие хайдийскую армаду, приближающуюся к Сан-Фернандо.
— Ты видишь? — спросила Мэри. — Что это за эскадра?
— Это корабли, которым приказано нас потопить. Не знаю, что им там наговорила Киска, но, по-моему, она заявила, что Лопес укрылся на одном из трех наших кораблей, и сейчас революционные моряки республики влепят по торпеде в «Дороти», «Ориона» и «Айка». Революционные ВВС уже долбанули ракетами по Гран-Кальмаро, но те то по крайней мере бьют по настоящему Лопесу.
— Зачем ей это нужно? — спросил Джерри.
— Дурачок, — усмехнулась Соледад. — Ты что, еще не понял, что Киска — это такой же человек Хорсфилда, как и наш уважаемый Анхель?! Я же говорю: мы все теперь лишние!
— Так, — сказал я, — Мэри, надо выводить «Аквамарин». У тебя, по-моему, на нем было оборудование для подводной сварки и резки металла?
— Да! — сказала Мэри. — Я поняла тебя! Надо было это сделать раньше.
— Лодка начала двигаться! — вскрикнула Синди, тыча пальцем в экран. Да, так оно и было. Сигарообразное пятно стало медленно отдаляться от линии, обозначавшей причал.
— Быстрее! — Я схватил Мэри за руку и поволок ее вниз, точно так же, как час назад волок Синди к вертолету. Не помню, как мы очутились в кабине и как «Аквамарин» сошел с захватов, вывалившись в непроглядно черную воду. Лишь зарево от горевшего на берегу восточной бухты авиационного топлива чуть-чуть подсвечивало верхние слои воды.
— Она уже идет по туннелю! — объявила Мэри. — Минуты через две будет здесь.
— Не включай фары! — предупредил я. — Они нас могут заметить. Будем ждать их над первым обрывом шельфа. И как только нос высунется из дыры — сядем ей на спину позади рубки.
«Аквамарин» встал на «ноги» на обрыве, над самым выходом из туннеля. Глаза уже понемногу привыкли к темноте. Ждать пришлось немногим более минуты: черная масса, прорезав планктонную метель, выдвинулась из недр подводной горы. «Аквамарин» воспарил над обрывом. Комариный писк его винтов накрепко глушила мощная звуковая волна от электромоторов подводной лодки. Пропустив под собой черный горб рубки, подводный аппарат опустился на палубу и накрепко присосался к стальному корпусу субмарины, словно прилипала к акуле. Поскольку и рубка, и «Аквамарин» оказались в одной диаметральной плоскости, сопротивление воды сильно не увеличилось и в центральном посту вряд ли отметили серьезное падение скорости.
Лодка шла медленно, не спеша набирая ход. В это время одна из клешней «Аквамарина» преобразовалась в сварочный пистолет.
— Что будем резать? — спросила Мэри. Я несколько секунд соображал, а потом сказал:
— Винт! Прежде всего винт!
Уже после того, как все события произошли, я понял, что по промыслу Божьему принял верное решение. Честью клянусь, никакого рационального объяснения своему приказу у меня не было. Штанга со сварочным пистолетом выдвинулась, «Аквамарин» сделал несколько бесшумных шагов по внешнему корпусу лодки, и, когда штанга дотянулась до вертикального руля и винта, тьма озарилась фантастическим светом от острия газовой плазмы, вонзившейся в металл… Вертикальный руль, словно лепесток с засохшего цветка, отвалился и упал за корму, лодка вильнула, а затем фонтан пара и пузырьков рванул вверх, когда газовый клинок резанул по валу винта. Резак работал секунд двадцать, после чего центробежная сила и давление воды на лопасти винта довершили дело
— винт был сорван.
Мы не знали, что творится сейчас над палубой, к которой присосался «Аквамарин». Догадываюсь, что там была паника, вал вращался, двигатели врубили на полную мощность, а лодка теряла ход. Вертикальный руль не работал, потому что его уже не было. А резак, поскольку газ в баллонах еще оставался, разохотившаяся Мэри уже повернула к центральному посту. Пистолет описал правильный круг, и во внешнем корпусе образовалась дыра диаметром в три фута. Из остатков газа Мэри все же прожгла и внутренний, целый столб огромных пузырей вырвался наружу, и лодка, приняв несколько тонн воды под давлением в несколько атмосфер, разом осела. Она ведь была перегружена, и запас плавучести у нее был ничтожный. К тому же те, кто был в центральном посту, вряд ли имели возможность продуть балластные цистерны…
По инерции и под действием реактивной силы вытесняемого водой воздуха лодка пошла по диагонали: чуть вперед, чуть влево и очень сильно вниз. Мэри отцепила «Аквамарин» от палубы и, включив двигатель, отошла от лодки футов на пятьдесят, уже не боясь включить прожекторы. На наших глазах лодка легла на грунт, не дойдя каких-то двухсот ярдов до главного обрыва шельфа, перед провалом на глубину в три тысячи футов. Если бы она нырнула туда, то все сокровища можно было достать только с помощью настоящего батискафа, а наш «Аквамарин» уже был бы бессилен.
— Эй, вы! — восторженно завопила Мэри. — Я их утопила!
— Очень приятно, — ответил с «Дороти» совершенно незнакомый голос. — А теперь мы утопим вас!
— В туннель! — Даже не понимаю, как пришла мне в голову эта здравая мысль. Мэри отреагировала быстро. Меня радовало только одно: на «Дороги» есть прекрасная техника для обнаружения чего угодно и где угодно, но не было ни глубоководных торпед, ни глубинных бомб. Если «Дороти» кто-то захватил — скорее всего это должны были быть люди Киски, — то они сейчас видят нас и могут передать целеуказание на вооруженные суда, но на это понадобится время. Слава Богу, мы успели, и первая очередь глубинных бомб из реактивного бомбомета легла уже тогда, когда мы сумели юркнуть в туннель, не сбавляя скорости — в компьютерной памяти подводного аппарата была запись о прохождении туннеля во время первой разведки.
«Аквамарин», светя фарами, вынырнул посередине подземной гавани. Мэри подвела его к пирсу, присоски ног повернулись все на правый борт и припиявились к отвесной стене. Оказывается, наш подводный драндулет прекрасно лазил! Три ноги держали, четвертая перемещалась — пять минут — и «Аквамарин» стоял на пирсе.
Я вылез и закурил — нервы надо было успокоить. В свете фар на пирсе лежало несколько трупов. Похоже, это были хайдийцы из охраны Лопеса. Хорсфилд ушел, разделавшись с лишними людьми. Впрочем, на случай, если бы Лопесу и дель Браво удалось уцелеть на Гран-Кальмаро при налете истребителей, Хорсфилд кое-кого оставил, забрав с собой. Я был бы рад — прости меня Господи Всеблагий! — увидеть на пирсе значительно больше трупов. Это означало бы, что Хорсфилд перебил всех людей Лопеса и дель Браво. Я помнил, что соотношение сил между охраной Лопеса и людьми Хорсфилда было примерно равное: 70 на 70, а убитых лежало не более пятнадцати. Очень даже могло случиться, что хорсфилдовцы не смогли перестрелять всех и десяток-другой ушел в штольни. Тогда нам с Мэри здесь грозила не меньшая опасность, чем в океане. А у меня был единственный автомат, да еще два «люгер-парабеллума» в кобурах на поясе.