— А ты говорила… — тихо ахнула Синди. — Ну, вот — бандиты…
— Позвольте, — решительно сказала Мэри, держа, однако, руки над головой,
— по какому праву вы влетаете к нам и наставляете оружие? Мы американские граждане!
— Что она сказала? — спросила Марсела. — Я ни черта не поняла! У этих гринго не язык, а тарабарщина.
Надо заметить, что «руки вверх» я кричал по-английски, но с заметным испанским и даже хайдийским акцентом, однако акцент обеих красавиц у меня сомнений не вызвал. Передо мной стояли мои соотечественницы, к тому же уроженки того же штата, что и я.
— Вы хотя бы позаботились о приличных плавках, прежде чем идти на дело! — выкрикнула Мэри.
— Что ты мелешь, — в испуге пробормотала Синди. — Он же убьет тебя!
— Какая разница? Он все равно ни черта не понимает, этот цветной! Это дикарь, он позавчера спрыгнул с ветки, а вчера надел штаны. Правда, с дырками…
«Ба!» — когда я поглядел на свои плавки, то и впрямь устыдился. Они лопнули точно по шву и фактически ничего не скрывали. Срочно передвинув наперед пистолетную кобуру, я, старательно коверкая английский, произнес следующие слова:
— Дело в том, леди, что мы не бандиты. Мы партизаны, которые сражаются против диктатуры Лопеса, который довел страну до полной нищеты и упадка…
— Тем не менее большинство людей в вашей стране не разгуливают в дырявых плавках перед дамами! — нахально перебила Мэри. — А многие даже носят штаны!
— Дело не в штанах, — возразил я, — народ поднялся на борьбу с кровавой проимпериалистической диктатурой, и лучшие его представители ушли в леса, чтобы бороться с оружием в руках за построение нового, справедливого общества… и…
Тут я сбился, потому что до покойного Комиссара мне было все-таки очень далеко. Конечно, я кое-что усвоил из всего, чему нас обучали, но говорить речи и агитировать меня специально не готовили. Во всяком случае, это я умел значительно хуже, чем стрелять, но стрелять этих симпатичных и ни в чем не повинных лесбияночек, к тому же моих соотечественниц, я не хотел.
— Так вы еще и коммунист! — с презрительнейшей улыбочкой съязвила Мэри. — То-то я смотрю, что вы выглядите намного противнее обычного бандита!
— Мэри! — в испуге ахнула ее подружка. — Он же все понимает!
— Все равно убьют! — бесстрашно выкрикнула Мэри. — Так пусть знают, что мы свободные люди и умрем, но останемся свободными!
— Не убивайте нас, пожалуйста, а? — с трогательной наивностью в голоске произнесла Синди. — Возьмите нас лучше в заложники.
— Да мы не собираемся вас убивать! — проворчал я смущенно и даже позабыл исковеркать эту фразу хайдийским акцентом. — Мы просто очень хотим есть, нам нужно переодеться и, если можно, умыться… Точнее, вымыться с горячей водой. А если для Марселы у вас найдется фен и гребень, то это будет просто прекрасно.
— Господи, — раздраженно произнесла Мэри, — чтобы попросить такие простые вещи, надо наставлять на людей оружие! Помыться вам действительно не мешает, от вас за целую милю несет канализацией. Правда, горячую воду мы можем предложить вам только на яхте. Из одежды на вашу девочку мы что-нибудь подберем, но мужского у нас нет ничего. Покормить мы вас можем хоть сейчас, но делить с вами трапезу, извините, не будем. Во-первых, я терпеть не могу всех мужчин, вместе взятых, а бандитов и коммунистов — в особенности, а во-вторых, и от вас и от вашей подруги разит так, будто вы только что вынырнули из унитаза!
— Нет, — сказал я, хотя, честно говоря, есть хотел очень. — Здесь я буду себя чувствовать неловко. Надеюсь, мы не стесним вас на яхте?
— Конечно, стесните! Но куда денешься — вы же вооружены…
Примерно через четверть часа, собрав все свои манатки, мы погрузились вместе с девицами на резиновую моторку. Она вполне выдержала бы и еще четверых. Моторка летела со скоростью примерно в тридцать узлов, и вскоре мы уже поднимались на борт яхты, на носу которой сияли золотые буквы: «ДОРОТИ». Первым вылез на палубу я, потом обе хозяйки, а затем, наконец, Марсела. Марселу подняли вместе с лодкой и грузом с помощью небольшой погрузочной стрелы, которой ловко управляла Мэри посредством небольшого карманного пульта управления, немного похожего на тот, которым пользовался дон Паскуаль Лопес.
— Вот что, девочки, — сказал я Синди и Мэри. — Я не посягаю ни на вашу собственность, ни на вашу безопасность, но совершенно не хочу, чтобы вы посягали на мою. Я вижу, что яхта у вас напичкана электроникой и, вероятно, очень дорого стоит. Если вы захотите вызвать на помощь хайдийские сторожевики, береговую охрану США или 6-й флот — помните: яхту я обязательно утоплю и, возможно, вместе с вами. Если вы спокойно дадите нам приют и возможность доехать хотя бы до Гран-Кальмаро, ручаюсь, что я через год выплачу вам все расходы.
— Из кармана Кремля! — понимающе хмыкнула Мэри. — А потом будете шантажировать нас и завербуете в КГБ. У вас, кстати, очень неплохой язык. Вам, наверное, уже приходилось бывать в Штатах?
— Это неважно, — отмахнулся я, — гораздо важнее, особенно для вас, моя уверенность в том, что вы не сделаете нам пакости. Если я чего-нибудь испугаюсь, то могу нечаянно кого-нибудь застрелить. Если окажется, что я это сделал зря, мне будет очень обидно.
— Типичный коммунист! — проворчала Мэри. — Даю вам слово, что если вы не будете покушаться на честь Синди и ограничивать мою свободу сексуальных отношений, то вы можете чувствовать себя в безопасности.
— Очень приятно это слышать. Ни я, ни Марсела на вас покушаться не будем и ограничений на ваши взаимоотношения накладывать не будем. А сейчас мы осмотрим всю вашу яхту, чтобы быть в курсе дела.
— Очень хорошо, — хмыкнула Мэри, — а пока помогите мне снять с лодки мотор и установить его на место.
Мотор весил прилично, и с голодухи я управился с ним не без натуги. Затем приступили к осмотру яхты.
«Дороги» имела не сто, а целых двести тонн водоизмещения, и я, честно сказать, никак не мог поверить, что всего две девушки с ней управляются. Однако пришлось поверить.
На носу яхты располагался застекленный салон. Стекла были прочные и могли бы, наверно, устоять против пулеметного обстрела. Кроме того, они были широкие и давали возможность любоваться всеми морскими красотами и прямо по носу, и по бортам. Однако нажатием кнопки на переносном пульте окна можно было снабдить дымчатыми светофильтрами или вообще светонепроницаемыми щитками, которые позволяли смотреть кинофильмы хоть среди дня. В салоне с удобствами могли обедать, смотреть кино или видеофильмы, слушать музыку или танцевать человек двадцать. Над салоном, на верхней палубе, стояли шезлонги и можно было загорать, а под салоном, на нижней палубе, — практически уже в
трюме — продуктовый и бельевой склад, камбуз и прачечная.
В средней части корабля, непосредственно за салоном, располагались десять жилых кают, каждая на двух человек, небольших, но очень уютных. Над каютами находилась ходовая рубка, которую можно было считать одновременно и штурманской, и радиорубкой.