В принципе, то, что мы приотстали от лидирующей группы, могло нам дорого обойтись. Во-первых, пули, летевшие от того места, где отряд Сарториуса принял бой с неизвестным противником, стали рассекать воздух на заметно более низком уровне и вполне могли влететь кому-нибудь в спину или в затылок. Во-вторых, у меня были сильные сомнения в том, что при изменившихся условиях гражданин Ибаньес, он же Косой, возьмет кого-либо из нас в вертолет, а тем более всех троих. Это в мирное время он мог побаловать гостеприимством, сказав, что полетим, мол, в тесноте, да не в обиде. Сейчас же брать в шестиместный вертолет минимум двоих лишних и взлетать с перегрузом, когда кругом пульки носятся, было бы слишком рискованно.
Правда, где-то метров за тридцать до предполагаемого финиша размер потенциального перегруза вертолета неожиданно убавился.
Чертов адвокат, которого мы с Раулем волокли под руки, зацепился за какой-то корень и не только сам полетел с ног, но и умудрился завалить всю систему, то есть и нас с Раулем. Этим он заслужил бы по крайней мере хорошего пинка в заседательное место, но вышло так, что мы должны были ему за это хорошую бутылку поставить. В тот самый момент, когда мы валялись на траве и материли Ховельяноса по-русски и по-испански, над нашими головами прошла очередь из пяти пуль. Находись мы на ногах той же сплоченной группой, эта очередь досталась бы нам. А так она пришлась в широченную спину негра-охранника, бежавшего немного позади Косого и двоих остальных. На телохранителе был бронежилет, но слишком уж легонький с наспинной части. Пули продырявили ее, стукнулись в керамические элементы, прикрывавшие грудь, после чего отскочили обратно в нутро и такого там наколбасили, что ни в сказке сказать, ни пером описать…
Хотя этот телохранитель успел испустить вопль, от которого мороз по коже пошел, и помер отнюдь не сразу, а подрыгавшись немного, на Косого и его ребят это не произвело никакого впечатления. Они даже не замедлили шага, потому что вертолет был уже совсем близко, и его пилот отчаянно махал рукой,
поторапливая беглецов. Я уже понял, что нас скорее всего не возьмут на борт, но все-таки сделал отчаянную попытку догнать Косого & Cё. Бросив Ховельяноса, которого попадание пуль в негра привело в состояние шока, я привскочил и пробежал еще метров десять, отделявших меня от того места, где еще конвульсировал телохранитель.
Примерно столько же — метров десять — оставалось до вертолета сеньору Доминго и его верным нукерам. Даже если бы я сумел превзойти мировой рекорд и пробежать десять метров меньше чем за девять десятых секунды, шансов войти в тройку призеров у меня не было. Впрочем, весь вопрос в том, какой приз получают лидеры.
А получили они отнюдь не право первыми влезть в вертолет и покинуть поле битвы. Откуда-то сбоку, из кустов, окружавших поляну, тарарахнула очередь. Несомненный претендент на золотую медаль в этом забеге, то есть гражданин Косой, заработал несколько граммов совсем другого металла, причем в основном по ногам. Телохранители в этот момент не пострадали, реакция у них была хорошая, и они, плюхнувшись наземь и выдернув свои пистолеты-пулеметы, открыли пальбу по кустам.
Пока Доминго, корчась и вереща дурным голосом, катался по земле, перекрывая своим воем грохот пальбы, у меня оказалось несколько свободных секунд, потому что те, кто молотил из засады по охранникам, вертолету и Косому, некоторое время не обращали на меня внимания. Этих секунд, десяти-пятнадцати максимум, хватило на то, чтобы подобрать измазанный в кровище пистолет-пулемет, валявшийся около негра-телохранителя, юркнуть в кусты, непосредственно примыкавшие к кукурузному полю, и как следует прижаться к земле в какой-то узенькой ложбиночке.
Кусты эти были достаточно густые, но те товарищи, которые лупили с противоположной стороны поляны, вполне могли их серьезно проредить, поскольку патронов не жалели. Немало пуль по-прежнему летело и со стороны фермы. Серо-голубое одеяние, полученное от сорокинцев, нельзя было назвать хорошей маскировкой, а потому я понял, что граждане, развязавшие агрессию против мирной фермы сеньора Умберто Сарториуса, заметят меня гораздо раньше, чем я их.
Из этого следовало, что дожидаться здесь нечего. Где на четвереньках, где ползком я продрался сквозь кусты и, перескочив через небольшую пересохшую канавку, очутился под сенью кукурузных джунглей. В прошлый раз я был на этом поле одиннадцать лет назад и помнил его географию довольно смутно. С одной стороны, кажется, тут была гниющая дренажная канава, в которой тогда даже крокодилы водились, с другой, на верхнем краю, была асиенда, а с третьей — дорога. То есть мне надо было топать поперек кукурузных междурядий вниз, к дороге, и желательно побыстрее. Граждане, средь бела дня налетевшие на асиенду, явно могли иметь на то высочайшие полномочия от дона Хосе Соррильи, а потому могли потратить время и на то, чтобы прочесать местность после ликвидации незаконного вооруженного формирования. Конечно, на дороге вполне могла быть засада, но ее гораздо легче обнаружить, чем в кустах.
На случай неприятной встречи у меня был инструмент, унаследованный от покойного негра-телохранителя. Пушка была необычная, но что-то знакомое виделось. Пистолетная рукоятка, складывающийся металлический приклад-рамка, крышка ствольной коробки и флажок предохранителя явно достались этой фигулине от «калаша», но вместо рожка горизонтально под стволом была подвешена толстенькая тяжеленькая трубка-цилиндр. Разобравшись, как отцеплять цилиндр, я усек, что это магазин, наполненный 9-миллиметровыми патронами, похожими на «макаровские», но с иными, усеченно-коническими, пульками. Считать, сколько их там, у меня не было ни времени, ни желания, но я прикинул, что порядочно.
Днем по этой кукурузе было идти намного хуже, чем на рассвете, когда я тут первый раз путешествовал. Все-таки тогда было попрохладнее. А сейчас, когда сверху палило солнышко, от земли, которую каким-то образом поливали и удобряли, поднималась тугая, влажная воздушная подушка, то есть я топал прямо как через парную баню. Опять же тут, в кукурузе, отдыхали от трудов всяческие мухи, комары и прочие кровопивцы, которые насели на меня целой толпой. Прошлый раз меня утешало то, что заботливые наниматели, отправившие меня с Капитаном и прочей публикой делать революцию на Хайди, постарались вколоть мне максимум прививок от разных тропических болезней, которые передаются через этих кровососущих. На сей раз была лишь надежда, что хоть часть того иммунитета у меня сохранилась.
Но мало было топать, отмахиваться от самых назойливых насекомых, смотреть под ноги, чтобы не наступить на хвост жарараке, и преть в насквозь влажной одежде — надо было еще прислушиваться и стараться не слишком часто ломать стебли.
Я уже отошел довольно далеко от места побоища. Стреляли теперь только около свинофермы и хоздвора. Скорее всего с Косым и его охраной нападающие уже разобрались. Если Рауль с Харамильо не проявили должного энтузиазма в борьбе за собственные шкуры и не сумели, как положено, вовремя смыться, то их судьба должна быть не менее грустной.
Долгое время до моих ушей не долетало никаких иных звуков, кроме тарахтения автоматов и пулеметов на асиенде, зверского зудения комаров и мух да шуршания кукурузных листьев, когда изредка набегал ветерок.