Франсуаза растерянно посмотрела на брата, перевела взгляд на Валери и сказала:
— Да нет, мы всего лишь покрасили стены!
— У меня тоже все будет предельно просто, — кивнула Валери, — я склоняюсь к горизонтальному решению…
Дани слушала, приоткрыв от удивления рот. Даниэль с тревогой смотрел на жену, словно опасался, как бы она, поддавшись всеобщему безумию, не заболела манией величия.
— Я бы очень хотела взглянуть, что у тебя получилось, Франсуаза! — попросила Валери.
— Как только Александр вернется, мы соберем у себя близких друзей, — быстро ответила Франсуаза.
Она сделала глоток шампанского, и тысячи маленьких иголочек обожгли ей язык. Щеки у нее горели. Ей казалось, что все окружающие читают в ее сердце и жалеют ее. К счастью, Валери, издав радостный возглас, уже бежала навстречу новым гостям:
— Зизи! Мари-Элен!
Она пылко расцеловала — щека к щеке, чмок-чмок в сторону! — двух клоунесс с обесцвеченными волосами и черными, торчащими, как щетина сапожной щетки, ресницами. Школьные подружки или курортные приятельницы, утерянные и вот теперь счастливо обретенные! «Решено, мы больше не расстанемся!» Представляя Жан-Марка, Валери старательно удерживалась, чтобы не произнести: «Мой жених», чем снова вызвала у Франсуазы раздражение. Голоса звучали все выше, Зизи и Мари-Элен все видели — пьесы, фильмы, балеты, выставки картин, показы высокой моды — и числились в числе избранных зрителей. Даже Валери плелась в хвосте этих специалисток по парижскому искусству. А вот Николя, нисколько не смущенный, бодро подавал реплики. Франсуаза изумленно слушала, как он упоминает знаменитых актеров, запросто называя их по именам, как критикует пьесу, о которой всего лишь прочел рецензию в газете. Костюм королевского синего цвета он одолжил на один день у товарища по студии, туфли с пряжками давно требовали новых набоек, но Николя плевать хотел на все эти мелочи, он сиял, размахивая рукой с зажатым в ней стаканом виски.
— Не согласен… У Жозефа Бендена постановка убивает текст… Это немецкое влияние…
«Он плетет первое, что приходит в голову!» — подумала Франсуаза. Внезапно она заметила, что Жан-Марк ищет кого-то взглядом поверх голов присутствующих.
— Извините! — перебила Николя Зизи. — Возможно, в своих первых постановках Жозеф Бенден действительно… Но здесь… Вы видели последний спектакль?
— Конечно! — с вызовом ответил Николя.
— И остаетесь при своем мнении?
— О да!
— Ну, тогда я не понимаю…
— О, Жильбер, наконец-то, старина! — воскликнула Валери.
Жильбер с вежливой улыбкой на спокойном лице пожал всем руки, взял бокал шампанского. Тайком наблюдавшая за ним Франсуаза нашла его растерянным и несчастным.
— Ну, так что там с твоей машиной? — спросил Жан-Марк, подходя к Жильберу.
— Дело в шляпе! — ответил тот. — Получил сегодня утром!
— Ты на ней приехал?
Жильбер пожал плечами:
— Ты же прекрасно знаешь, что это невозможно, я провалил экзамен на права. Так что пришлось оставить ее в гараже.
— Хочется на нее взглянуть, хотя бы в гараже!
— Это легко осуществить.
— Красивая?
— Вполне ничего.
— Давай завтра, или нет — послезавтра. В общем, я тебе позвоню.
— Договорились.
— А какая марка? — вклинился в разговор Николя, бросая дамское общество ради мужского разговора о механике.
— «Моррис».
— Потрясающе, старик! Четыре скорости, три синхронизированы? Сто семьдесят пять километров в час?..
— В рекламном проспекте так и написано.
Разговор был прерван громоподобным смехом — к ним возвращался месье де Шарнере в компании пожилой пары, не знакомой Франсуазе. Последовали поцелуи, поздравления, комплименты — это были бабушка и дедушка Жильбера. Толпа вокруг Валери росла — прибывали все новые и новые гости. Утомленная мельканием приторно-любезных лиц, Франсуаза отошла от буфета. Жан-Марк и Жильбер тоже отделились от общей массы гостей и остановились в нескольких шагах от нее, рядом с большой каменной вазой, украшенной цветами.
— Ну вот, — начал разговор Жильбер, — я желаю тебе счастья. Пока, старик.
— Ты уже уходишь? — удивился Жан-Марк.
— А что мне здесь делать?
— Ну, не знаю… То же, что и всем остальным…
— Я — не остальные! — Жильбер непримиримо взглянул прямо в глаза Жан-Марку.
И он пошел прочь нервной походкой, избегая рассеявшихся по аллеям гостей. Жан-Марк долго следил за ним взглядом. Заметив, что Франсуаза стала свидетелем этой сценки, он подошел к ней и сказал:
— Он хандрит, потому что не сдал экзамен на права! Еще один бокал шампанского?
— Нет, спасибо.
— Ты ничего не пьешь, ничего не ешь…
Жан-Марк говорил лениво, как если бы хотел просто убить время. Франсуаза подумала о песке, осыпающемся в яму.
— Ты действительно счастлив, Жан-Марк? — спросила внезапно она.
Он засмеялся.
— А что, не похоже?
— Да не в том дело…
Наступила тишина. Через мгновение Жан-Марк сказал:
— Прости меня, Франсуаза, пришел месье Дюпуйи… Он компаньон моего будущего тестя…
И Жан-Марк — сама любезность! — пошел навстречу лысому толстяку с орденом Почетного легиона на лацкане пиджака. Почти все присутствовавшие на приеме пожилые мужчины носили в петлице ленточку или розетку. Франсуазе показалось, что она читает азбуку Морзе: точка, тире, точка, точка, тире… Что за телеграфное послание записано на отворотах их лацканов? Она улыбнулась. Над ее головой щебетали птицы, потом вдруг замолчали, напуганные гомоном человеческих голосов. Лаборатории фармацевтической продукции Шарнере-Дюпуйи: состояние, сделанное на каплях, порошках и свечах. Будь Александр здесь, уж он бы посмеялся!
— Привет, моя девочка!
Франсуаза вздрогнула, при виде матери у нее сжалось сердце: та, как всегда, была одета слишком легкомысленно для своего возраста и шла по аллее, виляя бедрами так, что юбка колыхалась из стороны в сторону, открывая коленки.
— Где Жан-Марк?
— Только что был здесь, — ответила Франсуаза.
— Мне почти не удалось с ним пообщаться… А что его малышка невеста?
«Малышка невеста» тоже исчезла. Взяв дочь под руку, Люси увлекла ее к скамейке.
— Послушай, — Люси начала разговор доверительным шепотом: — То, что происходит с твоим отцом, просто ужасно! И так глупо!
— О чем ты, мама?
— Говорят, он разводится!
— Да.
— Она уходит или?..