Правда, она в упор не знала, как следует лепить эту самую судьбу, не наломав при этом дров.
Глубина внимания к собеседнику у Серены была где-то на уровне слепого щенка, к тому же этот «щенок» выпил слишком много шампанского, чтобы внимать своей подруге.
— Давай не будем говорить о будущем, идет? — сказала Серена и закурила сигарету, выпуская дымок над головой Блэр. — Знаешь, этот блондинистый мальчик, с которым говорит Аарон, смотрит на тебя уже минут десять. Ой! Они идут сюда.
Блэр оглянулась и увидела, что к их столу направлялся ее сводный брат-вегетарианец, весь в косичках-дредах, и рослый парень с прямыми светлыми волосами, кареглазый, в сногсшибательном смокинге от Армани. Этот высоченный парень нервно постукивал своими не в меру длинными пальцами по своим таким же длинным ногам и все время смотрел вниз, словно боялся споткнуться о собственные ботинки. А толпа в зале колыхалась в танце под песню Бека.
— Поговори хоть ты с Блэр, — сказала Серена, когда Аарон подошел к ним. — Она комплексует насчет своего будущего.
Блэр удивленно вскинула брови:
— А кто не комплексует?
Тонкие губы Аарона скривились в снисходительной ухмылке. Они пришли на бал втроем: он, Блэр и Серена. Потом Аарон оставил их, чтобы поискать в толпе друзей, выпить с ними, выкурить по сигаретке. Блэр все еще находилась на взводе после мамочкиной свадьбы, своего провального собеседования и вообще.
— Прости, — сказал Аарон. — Из меня плохой кавалер. Может, хочешь потанцевать или как?
Блэр проигнорировала эту реплику. Неужели похоже, что она хочет потанцевать? Она взглянула на светловолосого спутника Аарона:
— А ты кто?
Светловолосый улыбнулся. Его зубы были еще белee, чем его рубашка.
— Я Майлз. Майлз Ингрэм.
Ого! Сын Дэнни Ингрэма, держателя ресторанов и ночных клубов и таких горячих местечек, как «Горгона» в Нью-Йорке, «Трикси» в Лос-Анджелесе, и многих других.
— Мы с Дэнни из одного класса в «Бронксдейле», — пояснил Аарон. — Вот, создаем свою группу. Майлз — барабанщик.
Блэр продолжала отхлебывать шампанское маленькими глотками в тщетной надежде услышатъ что-нибудь умное.
Майлз улыбнулся и отбил пальцами ритм по спинке стула.
— А ты гораздо красивее, чем я себе представлял.
Ничего так мальчик, конечно, но эти его пальцы — барабанные палочки — начинали доставать Блэр. Она даже не улыбнулась в ответ и продолжала наслаждаться шампанским. Аарон наверняка доложил Майлзу, что она полная стерва — неудивительно, что тот воображал ее эдаким страшилищем с бородавками на носу, в ступе и с помелом.
Между нами говоря, Блэр была не права. На самом деле Аарон не очень-то распространялся про свою сводную сестру: у него у самого были на нее виды. Но не будем забегать вперед.
Аарон заправил свои дреды за уши и изрек:
— А это Серена.
Майлз окинул взглядом точеное личико девушки, ее глаза цвета моря, длинное, гибкое тело, шикарное черное платье от Гуччи. Он даже на какое-то мгновение перестал барабанить пальцами, но потом вдруг повернулся к Аарону и упрямо продолжил:
— Странное дело. Ты даже не предупредил меня, что Блэр такая красавица.
Аарон с досадой передернул плечами:
— Ну, извини.
Блэр и Серена закурили по сигаретке в надежде, что разговор потечет сам собой. Прав да, помня их рассуждения насчет того, чтобы лепить собственную судьбу, выходило, что сами они ничего не собираются сдвигать с мертвой точки.
Аарон откашлялся и спросил Блэр:
— Может, все-таки потанцуем?
Серьезная заявочка. Но Блэр отметила про себя, что черная бабочка Аарона куда-то упорхнула, верхняя пуговица рубашки расстегнута, а сама рубашка плохо заправлена в брюки. Блэр сделала глубокую затяжку и выдохнула в лицо Аарона облако дыма.
— Нет уж, спасибо.
Песня Бека закончилась, и народ потянулся к столам за выпивкой.
— У меня ноги просто отваливаются, — запричитала Кати Фаркас, откинувшись на стуле напротив Блэр и скидывая с ног туфли на высоченных шпильках.
— А мои уже отвалились. — Изабель Коутс рухнула на стул рядом с Кати.
В течение последних двух лет, пока Серена училась в Гановерской академии в Нью-Хэмпшире, Изабель и Кати прилепились к Блэр, как два банных листа. Все втроем они покупали косметику в «Сефоре», вместе пили капуччино в «Ля Капар». Блэр была полноправным лидером, а девчонки снимали сливки с этой дружбы. Но перед Днем Колумба на горизонте замаячила Серена: ее выгнали из школы-пансиона. Она вернулась в город, стала дружить с Блэр, а Кати и Изабель отпали сами по себе.
— А вы что не танцуете? — поинтересовалась Кати.
Блэр передернула плечами:
— Не хочется.
Изабель вздохнула:
— Да, не завалить бы нам экзамены на следующей неделе. — Она явно приняла нотки скуки в голосе Блэр за усталость. — А потом мы разъезжаемся на Рождество кто куда, — добавила Изабель.
— Вам хорошо, вы поедете в клевое местечко, — вздохнула Кати. — А я опять как дура буду кататься на лыжах в Аспене.
— По сравнению с нашим деревенским домиком в Коннектикуте это просто праздник души, — сказала Изабель.
— Да, кошмар, — непроизвольно вырвалось у Серены.
Кати и Изабель с обидой посмотрели на нее.
Блэр и Серена вместе отправлялись на Рождество на остров Сент-Бартс. Мамочка Блэр и папочка Аарона наруливали сейчас по Карибским островам, наслаждаясь медовым месяцем. Была договоренность, что Аарон, Блэр и ее младший брат Тайлер приедут к родителям в Isle de la Paix — шикарный курорт на Сент-Бартсе. Каждому из детей было разрешено привезти с собой еще кого-нибудь. Блэр позвала Серену.
Конечно, на Новый год они вернутся в Нью-Йорк. Ни один уважающий себя подросток старше двенадцати не позволит себе проторчать весь Новый год возле своих предков.
Да, там будет классно, — сказала Блэр с самодовольной улыбкой на лице.
Она уже представляла, как лежит на белом прибрежном песочке, намазанная кремом для загара, в своем новом раздельном купальнике от Миссони, на носу— огромные солнечные очки от Шанель. А мимо шныряют классные парни в шортах для серфинга и подносят ей экзотические напитки в кокосовой скорлупе. И она забьет на Йельский университет, на свою мамочку с ее Сайрусом; она будет валяться на солнышке, пока не превратится в изящную шоколадку. Кати и Изабель наверняка умирают от зависти, но ей-то они глубоко по барабану. И ждать-то осталось всего неделю.
Сзади подошел Чак Басс и возложил свои огромные теплые ручищи на обнаженные, гладкие, как шелк, плечи Блэр.
— Слушай, я тут сейчас видел Нейта с этой девицей. Обнимаются в уголке как нечего делать.