Нейт — типичный Лабрадор, щенок на охоте. брось палку — и тот понесется за палкой. Брось теннисный мячик — и тот выпустит из зубов палку и понесется во весь опор за мячиком…
Блэр поднялась на сцену. Флоу передал Сере не листок, не переставая улыбаться улыбкой рот до ушей, хоть завязочки пришей. Он не ожидал, что организаторы бала окажутся такими сногсшибательными особами.
— Итак, — сказала Серена и стала читать по шпаргалке. — Мы собрали восемьсот тысяч четыреста долларов. Все сборы пойдут в пользу международного общества помощи животным «Будьте добры!». — Затем она улыбнулась своей знаменитой улыбкой, которая уже не раз украшала страницы светской хроники, и предоставила слово Блэр.
Блэр устраивала уже сотни таких мероприятий и знала всю процедуру как свои пять пальцев. Она наклонилась к микрофону:
— Спасибо всем, что пришли! — и улыбнулась своей царственной улыбкой. — Уходя, не забудь те получить скромные подарки — не пожалеете!
Снова и еще громче заиграла музыка, и нapoд вернулся к выпивке и танцам. Флоу наклонился к Серене и что-то прошептал. Его дыхание щекотало ухо. И еще он почему-то пах искусственной кожей.
Серена хихикнула:
— Подождите одну минуточку, ладно? — Она схватила Блэр за руку и потащила со сцены. Из-за чего получалось, что Блэр пятится назад. Они остановились у своего стола. — Он предлагает покататься на лимузине. Ты едешь с нами.
Блэр нахмурилась. Ей совсем не хотелось быть третьей, сбоку припека.
— Нет, я не поеду.
Серена сделала вид, что не слышит. Она не могла позволить, чтобы ее подруга изнывала от скуки.
Кати, Изабель, Чак, Аарон и Майлз все еще сидели за столом, попивая «Столичную» водку, которую Чак внес контрабандой в серебряной фляжке с монограммой.
— Народ, быстро выметываемся! Едем кататься в лимузине Флоу!
В поисках номерка Блэр открыла свою сумочку из полосок норки и армадилла, что не очень-то гармонировало с девизом общества защиты животных. Блэр была зла на подругу, но, с другой стороны, бал все равно испорчен.
А что? Ей нравилась эта идея — сесть в лимузин и кататься по городу, рассматривая мир сквозь дымчатые стекла. Как Одри в «Завтраке у Тиффани».
А может, эта поездка магическим образом переменит ее жизнь и за чередой разочарований последует сплошное исполнение желаний.
Может, да. А может, и нет.
Нейту уже порядком поднаскучило целоваться с Дженни. Он мало выпил, да и косячка хотелось.
— Может, погуляем? — предложил он. Дженни улыбнулась ему снизу вверх. Ресницы Нейта, как и его волосы, казались припорошенными золотой пыльцой. Единственное, чего ей недоставало для полного счастья, — это услышать «Я тебя люблю». Может, так оно и случится.
— Пойдем, — ответила она.
Они взяли пальто в гардеробе. Нейт попридержал для Дженни дверь, когда та выходила улицу.
Внизу у ступенек был припаркован огромный черный лимузин с матовыми стеклами. Нейт и Дженни аккуратно спустились по мраморным ступеням. Нейт закурил сигарету с марихуаной. Дженни натягивала черные лайковые перчатки, чувствуя себя разочарованной. Ее не устраивало услышать признание в любви от обкуренного Нейта.
В эту минуту черное стекло лимузина опусти лось, и оттуда выглянула светловолосая головка Серены.
— Эй! — крикнула девушка, обращаясь к Heйту и Дженни. — Идите сюда! Гуляем! Давай, давай!
Как всегда, Серена действовала импульсивно. И совсем не учла, что эта парочка окажется малоприятным сюрпризом для Блэр.
Дженни с большим благоговением относилась к Серене, и прокатиться в машине с ней и с кем угодно из ее знакомых казалось таким восхитительным декадансом. Во всяком случае, это лучше, чем бродить по морозу и смотреть, как Heйт курит марихуану. Она дотронулась до его руки:
— Давай, а?
Нейт пожал плечами. Ему было все равно, лишь бы не расставаться со своим косячком.
— Почему бы и нет.
Дверца машины открылась, и Дженни, возбужденно хихикая, пробралась внутрь по чьим-то коленкам, облеченным в сетчатые колготки, по чьим-то ногам, облеченным в брюки. Она устроилась в тесном уголке рядом с девушкой в шикарных туфлях, о которых и мечтать не могла. Дженни подняла глаза… Владелицей этих бесподобных туфель оказалась Блэр Уолдорф. Дженни густо покраснела и резко отвернулась в сторону, наткнувшись на насмешливый взгляд Чака Баcca, того самого придурка, который в октябре пытался овладеть ею в дамской комнате клуба «Поцелуй в губы».
Мораль: не лезь в лимузин, не проверив его содержимого…
… Дэниел Хамфри откусил длинный алый ноготь у Ванессы Абрамс и выплюнул его на старый коричневый ковер в своей спальне. Этот ноготь был длиннее остальных, и ему надоело, что Ванесса все время им царапается.
— Черт, это же мой медиатор! — воскликнула Ванесса и вырвала руку, с досадой осматривая обгрызенный ноготь.
Дэн рассмеялся. Когда он смеялся, его бледное лицо под лохматыми темно-русыми волосами покрывалось морщинками. Дэн очень редко стригся, но этот патлатый облик как нельзя лучше подходил к его образу поэта, глушившего кофе и пребывавшего в вечном раздрае.
— Можно подумать, что ты играешь на гитаре.
Ванесса обиженно дернула плечами и почесала костяшками пальцев свою темноволосую прическу ежик. У нее были огромные карие глаза, тонкие алые губы, и если бы она не стриглась под ежика, то была бы весьма симпатичной. Но Ванесса бунтовала против симпатичности: ей подавайте темные глубинные пласты души, пусть даже уродливые в своей красоте.
— Откуда ты знаешь? — сказала Ванесса. — Днем я с тобой, а по вечерам занимаюсь музыкой, роком.
— Да ты громкую-то музыку терпеть не можешь, — фыркнул Дэнни. Он завалил ее на подушки и начал щекотать под мышками. — Тебе только звуки грома во время дождя подавай.
— Прекрати! — завопила Ванесса и задрыгала руками и ногами. — Дэниел Рэндолф Хамфри, прекрати немедленно!
Нормально, да? Дэн перестал щекотать подругу и сел в постели.
— Какая ты, однако, вежливая.
Черная водолазка Ванессы задралась кверху, обнажая бледный с небольшой складочкой животик.
— Рэндолф, Рэндолф, — произнесла Ванесса, натягивая водолазку на пупок. — Что это за имя такое — Рэндолф? Звучит как название фирмы презервативов или имя порнозвезды. Рэндолф — кондом со смазкой! — заверещала Ванесса.
Дэн неожиданно умолк, нахмурился и стал ковырять дырку, прожженную сигаретой в его зеленом одеяле. Ванесса села:
— Прости. Знаю. Я обещала не смеяться над твоим вторым именем. И опять поступила как последняя свинья.
Но не это тревожило Дэна.