А потом все пошло не так. Толпа взревела. Но я еще ничего не сделал! – подумал он. Все показывали куда-то ему за спину. Вскакивали с мест. Что-то кричали. То ли в ужасе, то ли в восторге...
Тимми обернулся. Но прежде чем он успел что-то увидеть...
Какая-то женщина сорвалась вниз со стены зеркал, вниз, стремительно, словно ракета... Тимми увидел, как она рухнула на матрасы... Господи, с ней все в порядке? – подумал он, но не прервал песню, потому что песня завладела его голосом и уже не давала ему остановиться... он повернулся, встал на одно колено, чтобы рассмотреть, кто там упал... это была леди Хит... зрители даже не успели ничего заметить, потому что все произошло очень быстро... музыканты продолжали играть, зеркала снова сдвинулись, иллюзия должна продолжаться... неужели она убилась? – подумал он. Никто из зрителей и не подозревал о том, что именно произошло, они все думали, что это был очередной спецэффект... а потом...
Еще две фигуры... на помосте над сценой... кажется, они боролись... а потом тоже сорвались и рухнули вниз... с глухим ударом грохнулись на матрасы, однако, похоже, никто из них этого не заметил, настолько они были увлечены своей схваткой... смертельной схваткой... потому что они не просто дрались, а убивали друг друга... Пи-Джей что-то сжимал в руке, что-то острое и блестящее... осколок зеркала, подумал Тимми... и в это мгновение Пи-Джей вонзил его в грудь Левона.
Левон катался по сцене, стучал кулаками по доскам в такт вступившим ударным, бился в конвульсиях... Пи-Джей стремительно подбежал к нему, воткнул осколок зеркала еще глубже и провернул в ране блестящее острие. Хлынула кровь: залила его руки, забрызгала лицо, – но он все равно не оставил Левона, он продолжал давить на него... Господи, подумал Тимми, его глаза были словно осколки зеркала, которое он вонзал в сердце врага, остекленевшие, мертвые... он что-то достал из кармана, какой-то флакончик... святая вода, догадался Тимми... опустошил флакончик прямо в рот вампира... и тут вампир закричал, пронзительно, страшно, словно сама земля кричала в муках... но ни одна живая душа не услышала этот крик. Левон попытался встать, кровь все еще хлестала из его развороченной груди... и тут из него вырвалось пламя. Прямо изнутри. Святая вода начала свое действие на его внутренности, испепеляя его кишки. Его рот извергал пламя... обезумев от боли, Левон вырвал себе язык и отшвырнул его прочь, тот пролетел над сценой, словно шар пламени, и теперь крик вампира стал еще страшнее... он завывал, точно дикий арктический ветер... а из его глотки продолжало извергаться пламя. Его глаза взорвались. Глазницы стали как окна в ад. Он вертелся, пытаясь вырваться из своего тела, бросаясь на доски сцены, на огромные колонки... он убивал себя.
Толпа одобрительно ревела. Обезумевшие неоготы срывались с мест, бросались к сцене, метались в диких плясках в проходах. Они толпой ломились вперед, пытаясь добраться до авансцены, охранники явно нервничали – они уже приготовили дубинки.
Пи-Джей еще раз взглянул на горящего Левона, а потом побежал туда, где лежала Хит, оставаясь невидимым для зрителей под покровом облаков искусственного дыма. Тимми продолжал танцевать. Он танцевал в кольце огня, в совершенно безумной импровизации, растягивая последние ноты песни... и эта иллюзия, создаваемая зеркалами у него за спиной... все было расписано буквально по долям секунды... он должен держаться... но Тимми не знал, на сколько его хватит.
Пи-Джей взял руку Хит. Наверное, она разбилась, подумал Тимми. Печаль встала в горле, как ком, но он боролся с ней. Он боролся... Ему надо было закончить песню. Он подал тайный сигнал музыкантам, который означал, что все продолжается в том же темпе, который они держали, и не надо особо растягивать инструментальную интерлюдию. Струны запели еще громче. Пьянящие волны музыки хлынули в зрительный зал и остудили пыл неистовства, охвативший зрителей... замедляющиеся рифы, успокаивающие, умиротворяющие... странная смесь тяжелого металла и нью-эйджа.
Тимми танцевал. Продвигаясь все ближе и ближе к тому месту, где Пи-Джей сидел, прижимая к себе Хит. Дым скрывал их от посторонних глаз. И только теперь Тимми заметил, что Пи-Джей пытается снять амулет, висевший на шее у Хит. Вечернее платье Хит было разорвано, и Тимми увидел, что на левой груди, прямо над сердцем, зияла рана, края которой уже давно зарубцевались, старая рана, которая никогда не заживет. Пи-Джей боролся с застежкой цепочки... но она не поддавалась...
И тут Тимми понял, что на сцене, кроме них, был кто-то еще.
Памина. В вызывающем неоготском наряде, состоявшем из нескольких клочков черной кожи, едва прикрывавших ее тощее тело. Она была вся забрызгана кровью, с головы до ног. Она двигалась синхронно с Тимми. Она заучила все его движения, и даже если он импровизировал, заполняя паузы, она повторяла его движения, точно зеркало. Он махнул музыкантам, чтобы те пока продолжали инструментальный проигрыш. Да, самый длинный проигрыш в попсовой песне, у него есть все шансы попасть в Книгу рекордов Гиннесса.
– Всегда мечтала о том, чтобы быть твоей партнершей в танце, Тимми, – прошептала Памина. – Но, к сожалению, я не могу оставаться с тобой. Меня ждут дела.
– Памина, – сказал он в ответ, – ты очень больной человек... какая-то жуткая травма или, может быть, что-то в генах. Я не знаю, что это такое... но ты не вампир!Беги, пока еще можно... неужели ты не понимаешь, что стремишься к собственной смерти?
– Я видела ангела, – сказала она, – и этот ангел – Смерть.
Они танцевали. Он пытался увести Памину как можно дальше от Пи-Джея, который все еще возился с амулетом, но Памина описывала круги и с каждым разом подступала все ближе и ближе... и ему приходилось не отставать от нее. Толпа приняла появление Памины на сцене радостными воплями... наверное, все задавались вопросом: кто эта девочка, которая безукоризненно повторяет каждое его движение, словно зеркало, в котором Тимми отражался в женском обличье... раньше он с ней не выступал...
– Ты не получишь этот амулет... – сказал Пи-Джей, непонятно к кому обращаясь. – Ты его не получишь... – Он все же открыл застежку. Дернул за цепочку, на которой висел амулет. Но мертвая рука Хит сжимала цепочку, так что та не поддавалась. Пи-Джей попытался разжать ее пальцы. Они словно окаменели.
– Хит, Хит... о Господи, Хит, помоги мне, – простонал он. Но мертвая рука не двигалась. – Зачем ты мне наговорила столько плохого? Неужели ты не понимала, что я не волен выбирать, что мне делать, и мне оставалось только одно, и это был ненадежный путь... но именно так я пытался тебя спасти и мог бы спасти... Хит...
Памина продолжала танцевать.
И теперь уже Тимми приходилось повторять все движения девочки, преследуя ее, пока она подбиралась все ближе и ближе к Пи-Джею и Хит.
Памина протянула руку, и...
– Нет! – закричал Пи-Джей, и...
Мертвая рука Хит пробила завесу дыма! Она держала амулет высоко над собой, крепко сжимая его! Свет играл на серебряной поверхности флакончика – такой яркой в мутных клубах дыма. Еще один вздох пролетел над толпой. Ничего из того, что они сейчас видели на сцене, не было описано ни в пресс-релизе, посвященном данному событию, ни в программке – и даже в тех слухах, что ходили уже за недели до выступления, об этом не было ни слова. Пи-Джей попятился. Его взгляд был прикован к мертвому телу бывшей жены. Тимми увидел страстное, страшное желание в его глазах и понял, что Пи-Джей... сдался. Амулет был предназначен для Памины, он был предназначен для нее с самого начала... и смерть Хит была предначертана ей – с того самого мига, когда она услышала голос Эйнджела там, в саду, в павильоне, стены которого были расписаны картинами буддистского ада.