Пока спал, все казалось явью, но когда проснулся, сон, как и все сны, испарился. Он увидел лишь серые стены комнаты и голубое покрывало неба за окном.

4

Солнце уже было высоко в небе, и Ноэл радовался чувству покоя, которого уже давно не испытывал.

Откинув одеяло в сторону, он сел, чтобы осмотреть тело. Пятна на руках исчезли, обычный цвет кожи почти восстановился, хотя стал более бледным из-за отсутствия загара. Осмотрев ноги, нашел их темнее обычного, чувствительность стоп и коленей была меньше. Конечности стали тоньше, слабее.

Обнаружив, что с небольшим усилием может встать, он с трудом доковылял до ниши. Затем стал разыскивать одежду, оказалось, ее унесли, хотя другие вещи были рядом с кроватью. Опять сел, вновь почувствовав слабость.

Позже сел за завтрак, состоящий из холодной каши и фруктов, попросил одного из чернокожих, подавших еду, принести его одежду. Слуга не понял слов, но жесты помогли, и платье принесли вместе с водой для умывания.

Когда солнце было в зените, пришел Кантибх, без Береники, но с двумя старыми вампирами по имени Аеда и Няня. Аеда был Они-Шанго, которого Ноэл видел несколько раз, но не помнил, при каких обстоятельствах.

– Ты достаточно здоров для разговора с нами? – спросил Кантибх на латыни.

Ноэл вспомнил, что они задавали много вопросов, когда он еще не был достаточно здоров для связных ответов, и сказал им об этом.

– Верно, – подтвердил Кантибх, присаживаясь на циновку рядом с элеми. – Мы выяснили многое из того, о чем просили старейшины. Но многое ты не мог сказать в прежнем состоянии. Мы бы послушали более обоснованные доказательства, которые можно привести только будучи спокойным.

– Мы пленники здесь? – бросил Ноэл.

– Вы, конечно, пленники обстоятельств, – ровно ответил Кантибх. – Вы не достигнете Баучи, пока сезон дождей не будет в разгаре.

Ноэл посмотрел на него с подозрением:

– Сезон дождей! Сезон дождей не начнется раньше апреля.

– По вашему календарю, – спокойно сказал Кантибх, – это май. Вы находитесь в Адамаваре сто сорок дней.

Ноэл пытался скрыть свое изумление, но Кантибх рассчитывал на эффект своих слов. Он добавил:

– Серебряная смерть приводит к особому сну – не к тому, в который впадают элеми, когда дыхание жизни в них слабеет. Вы серьезно болели.

Ноэл вспомнил, как мкумкве подобрали рухнувшего Лангуасса, опять посмотрел на свои тонкие руки. Это не было потерей дней, но он представить не мог, что потеряны месяцы. Во время сна угасла связь со временем, телом и душой.

– Зачем вы привели нас сюда? – спокойно спросил Ноэл.

– Это вы хотели прийти, – поправил Кантибх. – Без Гендва вы бы погибли в пути. Элеми помогли вам, потому что хотели знать, какие люди вырастают в большом мире. Квинтус, которого туземцы называют белым бабалаво, был представлен старейшинам как человек, могущий рассказать о мудрости мира, его истории, и Экеи распорядился, чтобы ему облегчили путь.

– И что теперь будет с нами? – настаивал Ноэл. – Мы вольны идти в Адамаваре куда захотим? Мы можем уйти, если этого пожелаем?

– В Адамаваре все свободны, – спокойно ответил Кантибх. – Здесь боги близки к земле и бессмертные идут рядом с поднявшимися мертвецами. Немногие покидают Адамавару, потому что на земле нет другого места, где предпочел бы находиться человек.

– Но некоторые ушли отсюда, не так ли? – резко спросил Ноэл, которому не понравилось обхождение с ним, когда он бредил. – Айтигу, принесшие дыхание жизни в Валахию и Галлию, не хотели оставаться с поднявшимися мертвецами, богами племен уруба и мкумкве.

Кантибх улыбнулся:

– Это были несдержанные люди. Они не обладали даром терпения и счастьем истинной мудрости.

Ноэл посмотрел на Аеду, чьи карие глаза внимательно следили за ним, вычисляя степень терпения и мудрости в сердце Ноэла после возвращения из пустоты, куда его ввергла серебряная смерть. Кордери знал, как сложно получить ответ на прямой вопрос, если африканец не хотел его давать. Они не скажут о своих намерениях. Скорее всего, смертный приговор Эгунгуна все еще висел над ним, хотя Лангуасс добился отсрочки исполнения. Ноэл решил, что должен спросить иначе, добиться цели: понять Адамавару и дыхание жизни.

– Итак, Адамавара – это Эдем, откуда вышли вампиры, – сказал он. – Но откуда пришел Адам вампиров? Когда и как были побеждены боль, смерть?

– Арокины говорят нам, что на этих холмах и до элеми жили люди, – сказал Кантибх на уруба. – Это были предки мкумкве, еахра, уруба, джавара, ибо, эдау и других бесчисленных племен. Олорун приказал Шанго поразить Землю громом, послал Шигиди тревожить сны людей, пока священники не поймут, какую жертву надо принести. Затем Олорун поделился со священниками своим сердцем, так что дыхание жизни вошло в них и они стали элеми. Те основали Огбоне, сообщество людей, и послали их в леса, на поля служить хранителями племен.

Ноэл внимательно слушал перса. Это была история, рассказанная Нтикимой, как будто каждую фразу передавали с незапамятных времен без всяких изменений и рассказ стал вещью в себе, отделенной от рассказчика.

– Как давно это случилось? – спросил он.

– В начале, – ответил человек в тюрбане.

– И как делают из обычных людей элеми? – опять задал вопрос Ноэл, не надеясь на ответ. – Как их превращают в айтигу?

– Создание сердца Олоруна – величайшая тайна, – сказал Кантибх. – Ее не раскрывают даже элеми, пока они не присоединятся к Экеи в Илетигу. Но в Адамаваре все свободны и могут видеть богов. Людям всех племен позволяется принимать участие в Ого-Эйодуне и наблюдать достоинства элеми, включая племена белых. Если хочешь, можешь пойти в Илетигу хоть завтра – это закон. Но тайну сердца Олоруна знать нельзя: это навсегда запрещено тебе.

Ноэл не спрашивал о значении Ого-Эйодуна, о котором слышал раньше. Эйодун – сезон крови – название, которое уруба давали всем самым важным жертвоприношениям. «Ого» обычно называли узловатую палку или пенис. Ноэл видел изуродованные половые органы элеми Гендва и органы сахра, знал о части ритуала превращения в элеми. Ого-Эйодун был следующим этапом икеики, шабашем африканских вампиров. Пока Кордери знал только это. Что бы перечисленное ни значило для старейшин, это было не самым важным в превращении человека в вампира. Хотя Ноэл не видел Кантибха обнаженным, он предполагал, что смысл незавершенности айтигу заключался в целостности члена. Айтигу не прошел Ого-Эйодун, но был защищен от боли и смерти. Значит, людей оберегало от боли и отодвигало их смерть сердце Олоруна.

– Какое лекарство превращает в айтигу? – спросил Ноэл. – Вы больше его не делаете, чтобы спасти от серебряной смерти?

Он впервые увидел испуг Кантибха, заметил даже удивление важных черных вампиров, сидящих рядом.

Перс взглянул на дверь, видимо, вспомнив о Беренике: