Я стояла, тяжело дыша, осматривая группу в поисках еще одного противника. У меня болела губа. Я заметила на своей футболке несколько ярких пятен крови. Во время драки мне попали локтем по губам. Я выпрямилась, оценивая, собирается ли драться тот парень, которого продолжала сдерживать, и решила, что его готовность равна нулю.
Морской пехотинец, имя которого я так никогда и не узнала, встретился со мной взглядом, одобрительно кивнул и сказал:
— Простите, что не поспел раньше. Тхеквондо?
— Годзю. Для ближнего боя.
— Вы очень понравились бы моему армейскому инструктору, — заявил он.
Я попыталась выжать из себя улыбку.
В этот миг в нескольких шагах от нас раздался звук, напоминающий вой сирены.
Это подружка Дарнелла Гласса, Ти Ли Блейн, которая наблюдала за дракой из машины, вылезла, чтобы помочь парню встать. Она запуталась в целом спектре эмоций, от страха за себя и за Дарнелла до гнева из-за помятой машины и ярости, что на ее приятеля набросились всем скопом. Она знала по именам всех белых агрессоров и дала им несколько новых кличек.
Я перехватила взгляд Тома Дэвида Миклджона. Мне очень хотелось его пнуть.
Он улыбнулся и лаконично сказал:
— Сдерживаю толпу.
Тодд Пикард успел отнести свою еду в машину и стоял перед патрульным автомобилем Тома Дэвида, у которого был пристыженный вид. В конце концов я его узнала и, если бы у меня осталась энергия, влепила бы ему пощечину. От Тома Дэвида я ничего лучшего и не ожидала, но Тодд мог бы мне помочь.
Впервые я осознала, что собралась немалая толпа. «Магнат бургеров» находится на Мейн-стрит — Шекспир не слишком изобретателен по части названий, — и ресторан был полон. Сущая правда, что, если бы Том Дэвид не сдерживал толпу, инцидент мог бы перерасти в настоящие уличные беспорядки, но, с моей точки зрения, с его попущения произошла большая часть случившегося.
Бедро, в которое меня пнули, внезапно начало пульсировать болью. Адреналин выветривался, я села и прислонилась головой к машине.
— Лили, ты в порядке? — спросили из толпы, и я увидела своего соседа.
Карлтона, как всегда ухоженного, сопровождала грудастая брюнетка с кудрявой пышной прической. Помню, я думала о спутнице Кокрофта дольше, чем она того заслуживала, пытаясь припомнить, где работает эта женщина.
Мне было приятно, что кто-то поинтересовался моим состоянием. Я чувствовала себя вымотанной и слегка дрожащей.
— Со мной все будет хорошо, — ответила я и закрыла глаза.
Через минуту мне надо было встать. Я не могла сидеть там с таким видом, как будто меня ранили.
Потом надо мной нагнулся Клод и спросил:
— Лили, ты ранена?
— Конечно, — сердито сказала я и открыла глаза. — Мне пришлось выполнять за твоих копов их работу. Помоги мне встать.
Клод протянул руку, я за нее ухватилась. Он выпрямился, потянул. Я поднялась и стояла на ногах, может, не грациозно, но хотя бы твердо.
Дарнелл Гласс к тому времени тоже встал. Он тяжело опирался о свою машину. Ти Ли поддерживала его с другого бока. Морской пехотинец отпустил своего пленника. Белые парни забирались в патрульную машину Тома Дэвида.
— У тебя проблема с офицером, — сказала я Клоду.
— Сейчас у меня есть вопросы посерьезней, — тихо ответил он, и я заметила, что толпа волнуется, а несколько молодых людей на парковке обмениваются горячими словами.
— Залезай в мою машину, — сказал Клод. — Я приведу парня и девушку.
Потом мы все вместе проехались до полицейского участка.
Остаток вечера выдался беспросветно мрачным. Все белые мальчики оказались несовершеннолетними. Их родители налетели тучей, жужжа так же сердито, как африканские пчелы. Один папаша рявкнул, что должен подать на меня в суд. Мол, я ранила его мальчика, того самого, которого пнула в пах. Я повернула это предвзятое высказывание против него самого.
— Мне очень хотелось бы рассказать суду, как единственная женщина избила вашего парня и двух других, — заявила я. — Особенно учитывая, что они сами всей толпой налетели на одного молодого человека.
Больше я не слышала реплик насчет судебного преследования.
До сегодняшнего дня. И не я была мишенью судебного преследования.
Когда наша официантка ушла, Клод расстелил на коленях салфетку и насадил на вилку креветку.
— Том Дэвид был там и ничего не сделал, — сказал он со слабым намеком на вопрос.
— Верно. — Я приподняла брови. — А ты в этом сомневаешься?
— Том Дэвид говорит, что ему пришлось удерживать других людей, мешая им присоединиться к драке. — Он бросил на меня взгляд из-под тяжелых бровей. — Тодд сказал, что боялся. Вдруг в нем не признают свободного от дежурства офицера и решат, что он просто ввязался в свару?
— Конечно, они будут так говорить, и в этом, возможно, даже найдется толика правды. Но сотрудники полиции позволили сделать их работу двум другим людям: мне и морскому пехотинцу. Том Дэвид наверняка хотел, чтобы Дарнелла Гласса избили. Тодду было по меньшей мере наплевать, если такое произойдет.
Клод избегал моего взгляда. Его явно не радовала мысль о том, что кто-то из его полицейских не воспрепятствовал насилию. При этом я наверняка знала и кое-что другое. Клоду ничуть не нравится Том Дэвид Миклджон.
— Дарнелл первым нанес удар, — сказал Фридрих характерным тоном, подтверждая неприятную истину.
— Да. Хороший удар.
— Ты никогда прежде не встречалась ни с одним из этих парней, — заявил Клод.
— Верно.
— Тогда почему так рьяно вступилась?
Я уставилась на Клода, не донеся до рта вилку с рыбой, и ответила:
— Я сделала бы то же самое, будь Дарнелл белым, а остальные мальчики — черными.
Я поразмыслила о сказанном. Да, это была правда. Потом во мне поднялась знакомая волна гнева.
— Конечно, выяснилось, что я могла бы поберечь силы, позволить им продолжать начатое и затоптать его.
На лице Клода проступил тускло-красный румянец. Он решил, что я обвиняю его в чем-то. Но я не делала этого, по крайней мере сознательно.
Дарнелл Гласс прожил недолго после того вечера на парковке у «Магната бургеров». Четыре недели спустя его забили до смерти на поляне в лесу к северу от города.
Никого не арестовали за это преступление.
— Если слухи правдивы и миссис Гласс действительно подает в суд, то тебя наверняка вызовут как свидетельницу.
Клод чувствовал, что обязан обратить на это мое внимание. Происходящее нравилось ему не слишком, ничуть не больше, чем мне.
— Лучше бы мы не начинали наш разговор, — сказала я, зная, что трачу слова впустую. — Если ты и в самом деле беспокоишься о будущем своего полицейского участка и думаешь, что оно зависит от моих показаний… Я не могу затушевать или изменить то, что видела. Возможно, тебе не хочется быть рядом со мной.