Грегори понял, что его загнали в угол. Если он позволит Эрике — а он слишком хорошо знал ее прямой и бескомпромиссный характер — сопротивляться решению Малаку, то тот донесет на нее, документы ее подвергнутся тщательной проверке, и если там будет хоть какая-то зацепка, то гестапо начнет копать и дальше, выяснится, кто она такая… Нет, лучше об этом даже не думать. А если она предъявит на границе свои «корочки», никто особенно придираться к ней не станет, ведь прошла же она через паспортный контроль, когда пересекала границу Рейха по дороге сюда. Ну а если они проигнорируют его угрозу, основываясь на убеждении, что он не посмеет привлечь внимание гестапо к их баронскому гнездышку с турецко-еврейской начинкой, как им противостоять этой темной схеме, если в его арсенале столько способов давления на них?
— Отлично, вы меня убедили, — едва сдерживая бессильную ярость, процедил Грегори сквозь зубы, — раз вы так настаиваете, я скажу ей, чтобы она уехала.
Тяжкое это было прощание, редкие случаи расставания с любимой оставляли у него такой горький осадок в душе. Три часа они бились над проблемой, как бы им обойти чернокнижника, заставить его взять обратно свое требование, но все впустую. Наконец они с тяжелым сердцем попрощались и, заливаясь слезами, Эрика пообещала Грегори, что немедленно по приезде в Швецию пришлет телеграмму Хуррем.
Двое суток Грегори не спал, почти ничего не ел, беспокоясь за Эрику и размышляя о собственном положении, Малаку к нему не заходил, и он предавался тревожным мыслям, пытаясь угадать, что теперь на уме у сатаниста. К концу второго дня, уже поздно вечером, пришел Малаку и принес адресованную Хуррем телеграмму. Она была послана из Треллеборга, датирована минувшим днем, и текст ее был следующий: «Ужасные пограничники но скоро все позади спасибо щедрое гостеприимство. Зельма».
Когда Грегори ознакомился с текстом телеграммы, Малаку сел на стул и заговорил:
— В последнюю неделю ум мой был настолько занят проблемами, связанными с Хуррем, что я не умел возможности уделять вам достаточно внимания, но теперь я, к счастью, могу подумать и о других вещах. Вы же, в свою очередь, убедились в том, что фрау Бьорнсен благополучно прибыла в нейтральную Швецию, и тоже свободны от ваших забот. Итак, давайте побеседуем.
— Мне не о чем с вами беседовать, — тихо и решительно проговорил Грегори. — Единственная вещь, которая теперь занимает мои мысли, — это мое скорейшее выздоровление, которое освободит вас от моего присутствия в этом доме. И чем раньше я поправлюсь окончательно — тем лучше для всех нас.
— В этом, смею заверить, вы заблуждаетесь, — таким же тихим и спокойным голосом ответил Малаку. — Для нашей будущей телепатической связи это обстоятельство исполнено первостепенного значения: мы должны развивать наши с вами информационные контакты посредством мысленного общения друг с другом.
— Никаких контактов, никакой телепатической связи между нами в будущем не предвидится. Когда я покину этот дом, я, надеюсь, больше никогда вас не увижу, а если и доведется свидеться, я буду сторониться вас как прокаженного.
— И в этом вы заблуждаетесь. Судьбы своей вам, как и всякому другому смертному, не избежать, а путь светил указывает на то, что наши с вами дороги пересекутся, и мы будем идти по одной тропке. Уже прошло то время, когда приходилось погружать вас в гипнотическое состояние, чтобы снять боль при перевязке. Но если вы отказываетесь от сотрудничества, я буду вынужден снова гипнотизировать вас и таким путем заставить подчиняться.
— Я вам этого не позволю! — вскричал Грегори. — Раньше я поддавался на ваши уговоры, но теперь — ни за что! Я буду сопротивляться всей своей силой воли, и вы увидите, что она сильнее вашей.
Малаку закрыл глаза и нагнул голову в молчании. Спустя две минуты в комнату зашел Тарик, которому доктор сказал что-то на идише. Горбун кивнул и пошел к Грегори. Тот напрягся всем телом и крикнул Малаку:
— Уберите его вон отсюда! Если он ко мне только притронется, я его задушу.
— Если вы попытаетесь, то окажетесь в дураках, — только и сказал доктор. — Тарик очень силен, вам придется приложить немало усилий, чтобы привести в исполнение вашу угрозу, единственное, чего вы добьетесь, — это сломаете себе еще недостаточно сросшееся бедро.
Грегори знал, что чернокнижник говорит правду. Поставленный перед такой дилеммой, он позволил Тарику усадить его на постели и крепко держать лицо прямо, но зажмурил глаза и наклонил голову, тогда горбун заставил его снова принять положение истукана, тупо глядящего перед собой. Грегори схватил запястья горбуна, стараясь оторвать его ладони от висков, и понял, что и в этом случае Малаку не соврал: силой горбуна Бог не обидел.
Тарик держал голову Грегори, и, хотя англичанин закрыл глаза, он чувствовал, как Малаку буравит его взглядом. Собрав всю свою силу воли, Грегори отчаянно отбивался от настойчивых приказаний сатаниста, молотом отдававшихся у него в висках. Двадцать минут, пока длилось единоборство двух умов, не прозвучало ни одного слова. Двадцать минут изнурительной борьбы — и Грегори, обессилев, погрузился в транс.
Когда он очнулся, то увидел перед собой довольное лицо Малаку, который сообщил:
— Вы были под гипнозом всего несколько минут, так как я не склонен прибегать к силовому воздействию чаще, чем этого требуют обстоятельства. От вас требуется лишь быть разумным. А тот маленький эксперимент, который я только что с вами провел, призван продемонстрировать вам достаточно убедительно то, что я в любой момент могу управлять вашей волей, стоит мне только захотеть. Но устраивать подобную дуэль ежедневно не входит в мои планы: не люблю пустой траты времени. Итак, я предлагаю вам послушать то, что я скажу, и надеюсь на то, что вы станете более сговорчивым.
Я признаю, что ввел вас в заблуждение, когда говорил, что я еще не перешел через Пропасть. Может быть, вам приятно будет узнать, что я — Адепт, что означает «достигший посвящения в тайны», но еще не слишком, к сожалению, преуспевший в овладении тайн Мироздания, а потому обладаю лишь ограниченным спектром возможностей. Но когда я говорил вам, что небольшие чудеса можно творить и не обращаясь за помощью к силам Тьмы, то говорил чистейшую правду. Возьмем, к примеру, предсказания Судьбы: поверьте, предсказывать события по звездам — такое же безобидное занятие, как пытаться представить себе страну, разглядывая ее карту. Теперь давайте перейдем к влиянию посредством оккультных сил на ход событий и судьбы людей.
Вы можете соглашаться со мной или не соглашаться, но колдуны и ведьмы действительно могут наводить порчу на человека, который им не симпатичен по какой-то причине, могут накладывать заклятия, зачаровывать и так далее. Не станете же вы оспаривать тот факт, что некоторые святые в самых разных религиях, собственно, и получили свой канонизированный статус благодаря тому, что творили «чудеса».
Волшебник призывает заклинаниями невидимые силы из загробного мира. Силы эти исходят либо из мира Добра, либо Зла, и соответственно употребление их в тех или иных целях называется Белой и Черной магией. Чтобы совершить какое-нибудь обстоятельное, солидных масштабов, чудо, маг адресуется непосредственно к Богу или к Дьяволу. Ваши святые не смогли бы творить свои чудеса, если бы не апеллировали к своему Всемогущему и Всемилостивому, а чтобы Герман Гауфф прекратил земное существование, я должен был просить об этой милости Князя этого Мира.