— Возможно, возможно, — задумчиво промолвил Грегори, но потом, как будто его осенило, выложил свой козырь:
— Но американцы это сделают быстрее тихоходных британцев. И будет это отнюдь не на этом участке, а дальше вниз, к югу от Кельна.
Этой информацией его снабдил Малаку, который колдовал над таблицами в Каринхолле, бормотал свои малопонятные заклинания и молился своему Князю Всего Сущего. Возможность использовать этот первый козырь появилась рановато, но Грегори было жаль упускать этот шанс.
Фон Белов воззрился на него в изумлении:
— Но дорогой мой, это же чепуха полнейшая. Да вы сами взгляните на карту. Армия генерала Паттона вот здесь, в центре, она слишком далеко отстоит от Рейна и слишком широко рассредоточена. То, о чем вы говорите, просто невозможно.
— Нет, отчего же, — настаивал Грегори. — Американцы перейдут Рейн к югу от Кельна в течение недели. Если бы не честно было делать ставки на заведомо известные результаты, я бы поставил сотню марок именно на такой исход.
— Мой Бог! Да вы, наверно, спятили, когда говорите об этом как о заведомо известном событии. Интересно, на чем же основывается эта ваша уверенность?
— На предсказании моего слуги, турка по национальности. Я его приобрел на Балканах, где путешествовал по поручению рейхсмаршала. Так вот он у меня, знаете ли, из колдунов и ясновидящих. Я не сомневаюсь, поскольку уже имел возможность самолично убедиться в его способностях: он правильно предсказал поражение британских парашютистов при Арнеме, потом Арденнское наступление и его провал, да мало ли чего он еще на моей памяти напророчил. Так что, вы как хотите, я же не сомневаюсь в том, что так оно и будет.
— Удивительно. А вот маги фюрера на такое не способны. Правда, иногда они кролика из цилиндра-таки вынимают. Когда фюрер надумал вызволить из плена Муссолини, то разведка наша не могла сказать, куда они его запрятали. Но один оккультист, который себя кличет Мастером Звездного Маятника, тот указал место. Проверили — так оно и есть, сидит, голубчик, под замком и в ус бритый не дует. Тогда Отто Скорцени слетал туда и вывез дуче к нам. Но это редкий случай, так они все больше попадают пальцем в небо или еще куда. Короче, на прошлой неделе фюрер двоих таких жуликов выгнал за то, что они ему наврали про грядущие события.
— Да, это так, они по большей части пройдохи и шарлатаны. Закавыка в том, что Малаку у меня из истинных оккультистов. Может, все дело в том, что он всегда бескорыстно предсказывает — вот звезды его и не обманывают. Как бы там ни было, если захотите узнать судьбу, то дайте мне знать.
В этот момент фон Белова позвали, а Грегори отправился в Министерство ВВС, где и пообедал с аппетитом и сознанием исполненного долга.
За несколько дней он перезнакомился со всеми коллегами по бункеру и приступил к исполнению своих обязанностей.
Через несколько дней Коллер послал Грегори с конфиденциальным документом к Герингу в Каринхолл. Это позволило Грегори доложить рейхсмаршалу о том, что он удовлетворительно устроился и сделал первый шаг в выполнении их плана, хотя о результатах судить пока трудно.
Когда Грегори вернулся в бункер, то обратил внимание, что все его обитатели выглядят очень озабоченными и хмурыми. Вдруг заметивший его появление фон Белов воскликнул:
— Дорогой Протце! Вы оказались правы!
Для Грегори это могло означать только одно: американцы пересекли Рейн. Последние два дня он все приставал к Малаку, чтобы тот проверил данные, но тот более точной даты назвать не мог, твердил только, что речь идет о первой неделе марта — так говорят звезды. Сегодня было седьмое, поэтому он испытал облегчение и, улыбаясь, поинтересовался:
— А что же случилось, друг мой? И где, позвольте полюбопытствовать, случилось?
— Сегодня днем, — пояснил полковник, — одна из летучих колонн генерала Паттона достигла Рейна у Ремагена. Бог его знает почему, но наши саперы не удосужились вовремя взорвать мост. Американцы пока не могут перейти Рейн, так как не подошли основные силы. Ничего, этих зарвавшихся американских одиночек мы живо опрокинем в реку.
Но на следующий день атмосфера в бункере продолжала накаляться.
9 марта немцы предприняли мощную контратаку против американского десанта, а к вечеру было уже известно, что она американцами отбита. Грегори в одиннадцать вечера находился в своей каморке в Министерстве ВВС, когда к нему зашел вестовой и сказал, что генерал Коллер приказал срочно явиться в бункер рейхсканцелярии. Грегори уже собирался лечь спать, но служба есть служба, и он снова, натянув мундир, поспешил вверх по улице. Генерала Коллера он нашел в главном коридоре бункера, который одновременно использовался как комната для ожидания. Генерал сказал Грегори только:
— Следуйте за мной.
И повел его в дальний конец коридора, где проходили совещания.
Там в одиночестве за длинным столом сидел Борман, встретивший Грегори холодным взглядом стальных глаз.
— Господин майор, правда ли это, что вы предсказали переправу американцев через Рейн у Ремагена неделю назад?
— Совершенно точно! — четко отрапортовал Грегори.
Борман поднялся из-за стола и потребовал:
— Фюрер желает знать, откуда вы могли получить подобные разведданные?
С этими словами он приоткрыл боковую дверь и жестом пригласил Грегори войти внутрь. А еще через секунду Грегори оказался лицом к лицу с Адольфом Гитлером.
Надо было решать, как себя вести, буквально в считанные секунды, что он и сделал. Остановившись в нескольких шагах от стола, за которым сидел согнутый недугами человечек, Грегори, выкрикнув нацистское приветствие, вскинул руку и замер по стойке «смирно».
Гитлер ответил на приветствие, вяло приподняв трясущуюся руку от стола, и вдруг, к удивлению Грегори, протянул ее к нему. Тут до англичанина дошло, что для фюрера, наверное, вошло в привычку пожимать руки всем и каждому. Бережно взяв трясущуюся ладонь, Грегори слегка склонился к фюреру, пожал руку и выпрямился, вновь принимая позу почтительного ожидания.
Одного внимательного взгляда на лицо вождя было достаточно, чтобы понять — этот человек болен и безумно устал. Геринг рассказывал, что Гитлер сильно сдал в последнее время, что живет только на наркотиках, которые три раза в день ему колет Морелль. Пусть так, но ведь ему же только пятьдесят шесть, а этот человек-развалина выглядит на все семьдесят. Волосы редкие, сильно поседевшие, лицо нездорового серого цвета, изборожденное морщинами, глаза тусклые, прячущиеся в пухлых мешках. Куда только подевалась его молодцеватая выправка? Определенно, развалина.
Единственное, что в нем осталось прежним, так это голос. Манера говорить отрывистые фразы, властные интонации, непререкаемый тон.
— Садитесь, господин майор. То, что мне довелось услышать о вас, меня живо заинтересовало. Насколько я понял, у вас имеются какие-то контакты с оккультными силами.