— А ведь после смерти она может стать вампиршей, — продолжал адвокат. — Что если она начнет пить кровь своих детей?
— Может стать вампиршей? С чего бы это ей превращаться в такую тварь?
— Уважаемый сэр, неужели вы не знаете эту отличительную черту вампиров? Каждая укушенная жертва после смерти также становится вампиром.
— О, черт!
— Это проверенный факт!
— Так-так! — присвистнув, воскликнул Джек. — Значит, если она покусает и нас, то мы станем командой вампфигеров!
— Это плохая новость, — сказал адмирал и, поднявшись с кресла, зашагал по комнате. — Да, плохая, висеть мне на рее!
— А кто сказал, что это правда? — заметил Джек.
— Тебя никто не спрашивает!
— Сэр, я сообщил вам обо всем, что знал, — произнес адвокат. — Могу лишь повторить, что остаюсь вашим покорным слугой и буду счастлив помочь вам в любое время.
— Спасибо, мистер…
— Кринклс.
— Да, Кринклс. Вы еще обо мне услышите. Раз уж я сюда приехал, то разгребу это дело до самого дна, каким бы глубоким оно ни оказалось. Чарльз Голланд — сын моей бедной сестры. Он единственный родственник, который остался у меня на белом свете, и его счастье дороже мне собственного сердца.
Крепкое вино сделало Кринклса чувствительным к душевным словам, и маленький адвокат, отвернувшись, заморгал глазами.
— Сэр, благослови вас Бог, за вашу щедрую натуру, — ответил он. - Желаю вам удачи.
— И вам всего хорошего, дружище.
— До свидания, мистер адвокат, — добавил Джек. — Держитесь тем же курсом. Вы приличный человек и, сдается мне, сможете дыхнуть на дьявола без всякого зловония, чтобы затем пройти в небесные проливы на полных парусах. Так что не превращайтесь к концу плавания в паршивого ублюдка.
Старый адмирал со вздохом опустился в кресло.
— Джек! — позвал он компаньона.
— На вахте, сэр.
— Что будем делать?
Открыв окно, Джек выплюнул слюну, скопившуюся во рту от табака, который он жевал все время, пока адвокат рассказывал о вампире. Обернувшись к адмиралу, он простодушно сказал:
— Ну что мы можем сделать? Раз уж приехали сюда, давайте найдем нашего Чарльза, расспросим его обо всем, посмотрим на юную леди, а затем разберемся с вампфингером. Короче, перекинем это дело с кормы на нос, свяжем все концы и поразмыслим, чем заняться дальше.
— Ты прав, Джек. За работу!..
— Да это ясно, что я прав. А вот куда рулить, вы знаете?
— Я никогда не плавал в этих широтах, а фарватер выглядит сложным и запутанным. Нам нужен лоцман, Джек. И если он заведет нас не туда, это будет его вина, а не наша.
— Да! Неплохое утешение, — ответил Джек. — Тогда в поход!
Встреча возлюбленных в саду. — Трогательная сцена. — Внезапный испуг.
Наши читатели помнят, что Флора Баннерворт договорилась с Чарльзом Голландом о свидании в парке. К этой встрече юноша готовился со множеством противоречивых чувств, и поэтому вполне понятно, что час ожидания прошел для него в болезненных сомнениях по поводу предстоявшего разговора.
Мысль о том, что Флора будет убеждать его разорвать помолвку, казалась самой злой — с такой искренностью и постоянством он любил свою невесту. А Чарльз не сомневался, что Флора будет настаивать на этом разрыве. Хотя для него отказ от данных клятв представлял собой наихудшую возможность.
— Могу ли я так низко пасть в своей самооценке, — говорил он себе, — в глазах любимой женщины и в мнении уважаемых мной людей, чтобы бросить ее в час отчаяния? Посмею ли я быть таким подлым в своих деяниях и мыслях, чтобы сказать ей: "Флора, когда ваша красота была не замутнена печалью, когда все вокруг лучилось жизнью и радостью, я любил вас за то счастье, которое вы изливали на меня. Но теперь рука злой судьбы легла на ваши плечи, и вы перестали быть желанной для меня, а посему я удаляюсь". Нет, этого не будет никогда! Не будет! Никогда!
Некоторые наши читатели с философским складом ума уже заметили, что юный Голланд больше полагался на интуицию, чем на размышления. Однако частые ошибки в аргументации Чарльза не мешали близким людям восхищаться благородством его щедрой и бескорыстной души.
Что же касается Флоры, то только небеса имели понятие о том, каким образом ее интеллект оценивал цепь происшедших событий. Кроме понятного ошеломления, ее умом владели два первостепенных чувства: страх перед новыми визитами вампира и страстное желание освободить Чарльза Голланда от данной им клятвы верности. Но сердце девушки восставало против. Великодушие и любовь молодого человека покорили Флору Баннерворт, сделав Чарльза участником ее судьбы. И в то же время, чем больше он говорил ей о чувстве искренней привязанности, тем сильнее и крепче становилось ее убеждение, что он будет горько страдать, если женится на ней.
И она была права. Благородство, побуждавшее Чарльза вести к алтарю невесту, на шее которой виднелись следы от клыков вампира, гарантировало и глубину его будущих мучений, потому что тогда бы он взял на себя все последствия их брачных уз.
Полукруглый участок земли, который в семействе Баннервортов по привычке называли парком, был искусно обсажен деревьями и украшен цветочными клумбами. На парк выходило только несколько окон дома, и его центральная часть оставалась скрытой от посторонних взоров. Именно там находилась беседка, увитая в теплое время года прекрасными декоративными растениями, источавшими восхитительный аромат. Вокруг беседки пламенели соцветия дивных цветов в узорах, которые могла составить лишь рука художника.
Увы, но в последнее время среди благородных растений появилось немало сорняков, что было еще одним свидетельством плохого благосостояния семейства. Баннерворты больше не держали у себя садовников для ухода за парком и цветниками, которые были некогда гордостью поместья.
Вот в этом месте красоты и уединения молодая девушка назначила Чарльзу свидание. Как и можно было предполагать, он пришел в беседку задолго до указанного срока и с беспокойством начал ждать свою возлюбленную. Его не прельщали цветы, которые росли здесь в таком изобилии и небрежном благолепии. Увы, бутон, который для него был краше всех, теперь печально увядал, и на щеках его невесты вместо сияющих роз румянца появились белые лилии.
— О, моя милая Флора! — прошептал молодой человек. — Мне действительно нужно забрать тебя отсюда, ибо это место всегда будет вызывать в твоем уме болезненные воспоминания. Я не считаю мистера Маршдела своим другом, но теперь, когда мой рассудок избавился от оцепенения, совет покинуть дом кажется мне вполне уместным. Впрочем, он мог бы выразить его получше, а не такими фразами, которые вонзились в мое сердце острыми кинжалами. Хотя я готов признать, что по сути дела он оказался прав.
До него донесся тихий звук шагов на аллее между клумб с цветами. Он повернулся и увидел объект своих размышлений. К нему приближалась Флора.