Седой римлянин откинулся на лежанке и с наслаждением вкусил благородного вина из бургундских виноградников. Он говорил на бургундском наречии бегло и без ошибок.
Зигфрид посмотрел на него с удивлением.
— Ваш энтузиазм не только радует меня, но и удивляет. Вы не получите никакой непосредственной выгоды от затеянной мною войны. И все же вы помогаете мне всем, чем можете.
Фелониус горько улыбнулся.
— Возможно, это напоминает мне о старых добрых временах. Моя семья когда-то была расквартирована на восточных границах империи. Мой отец командовал шестью легионами. Но Рим уже давно не выступал на стороне победителей, и теперь у нас остались лишь воспоминания о былой славе. Будущее принадлежит королевству франков.
— А вы не беспокоитесь по поводу Тойдебальда? Он может рассматривать вмешательство римлян как личное оскорбление. Если король франков выступит на стороне Вульфгара, он не остановится перед вашими городами.
Фелониус устало отмахнулся.
— Тойдебальд — беспощадный воин, но мудрый правитель. Он нападет на нас только в том случае, если мы сами начнем войну против него. Вот знак истинного величия. А Вульфгар… когда-то я его встречал. Среди сброда в тавернах можно увидеть людей поблагороднее. Вы окажете хорошую услугу всему континенту, если отрубите ему голову, чтобы она сгнила в земле.
Зигфрид кивнул. Их объединяла общая цель. Но принца Исландского и наследника Ксантена мучило еще кое-что, о чем он не осмеливался говорить, чтобы Фелониус не поднял его на смех. Но все же ему не терпелось спросить об этом.
— Скажите, что вы мне посоветуете сделать с ближайшим окружением Вульфгара, когда мой флаг взовьется над его замком?
Фелониус ненадолго задумался.
— Люди, которые действительно верны Вульфгару, погибнут за него в бою. А все, кто останется, — либо трусы, либо сами ненавидят короля. И это, кстати, будет неплохим началом. Потребуйте, чтобы все они поклялись вам в верности. Вот увидите, такую клятву принесет вам каждый. А потом казните треть этих людей.
Римлянин говорил об убийстве беззащитных людей с пугающим безразличием. В то же время валькирия призывала принца к милосердию, что противоречило всем легендам.
— Но зачем же мне казнить людей, которые поклянутся мне в верности? — не скрывая недоумения, поинтересовался Зигфрид.
— Вы завоевываете Ксантен силой, — объяснил Фелониус. — Сильная рука наведет порядок. Каждый при дворе должен знать, что только неизменная лояльность гарантирует жизнь. Помните, что мы говорим о людях, готовых при первой же возможности предать бывшего короля.
— А что насчет… семьи? Династии Вульфгара… — Зигфрид наконец подобрался к пункту, который его интересовал более остального.
Фелониус подлил себе вина.
— Там вашему мечу будет немного работы. У него есть только дочь.
— Что вам о ней известно? — продолжал допытываться принц, стараясь не выдавать своего волнения.
Римлянин нахмурил лоб, вспоминая.
— Ее зовут Ксандрия. Говорят, красивая девочка. Если посмотреть на всех тех коров, которые сейчас на континенте носят титул принцессы, становится даже жаль, что ей перережут горло.
От одной только мысли, что ему придется убить Ксандрию, у Зигфрида сжался желудок, и Фелониус, казалось, заметил его тревогу.
— Не мучайтесь, добрый Зигфрид. Если Ксандрия действительно так хороша, как говорят, то отложите на время ее смерть. Действуйте по вашему усмотрению, наслаждайтесь ее телом так часто, как захотите. Если вам это по душе, вы можете обесчестить ее на глазах ксантенского народа, чтобы сломить его волю. А когда ее плач перестанет вызывать у вас страсть, беритесь за кинжал.
Фелониус говорил спокойно, не гнушаясь разговорами о смерти и изнасиловании. Для него это было средством достижения политической цели, а не обычным тщеславием. Зигфрид начал понимать, почему римляне были столь успешными много столетий подряд. Хладнокровие и расчетливость не могли замутнить их рассудка.
О себе он этого сказать не мог.
Йор Саксонский первым из принцев прибыл ко двору Ксантена, чтобы просить руки принцессы Ксандрии. Его путь был недальним, да и вообще саксы еще не очень отошли от культуры кочевников, поэтому принц умел быстро скакать. У него были сильные лошади и верные солдаты.
Ксандрия внутренне сразу же отвергла Йора, так как он не походил на того мужчину, который был обещан ей во сне. Конечно, сильный и мускулистый сакс выглядел довольно привлекательно, но все остальное Ксандрии не нравилось: от него несло конюшней, в его бороде и длинных волнистых волосах водились вши, поэтому он постоянно чесался, а челюсть была немного перекошенной, оттого что в детстве принца пнула лошадь. С тех пор на его лице застыло выражение недовольства. Ксандрия видела, что ее плохо скрываемое отвращение радовало Вульфгара, и он долго говорил с принцем, стараясь показать, что считает его идеальным женихом. К счастью принцессы, у Йора был решающий недостаток — никто не мог сказать, достанется ли ему корона саксов. За корону сражались еще два его брата и дядя, брат умершего короля, поэтому предвидеть, кто выйдет победителем из этой борьбы, было невозможно, как бы в этом ни убеждал себя и окружающих Йор.
В компании советников с обеих сторон они сидели за столом и обсуждали преимущества жареных перепелов и тушеной репы. Принц все время подмигивал Ксандрии. Это продолжалось в течение нескольких часов, и она уже начала подозревать, что у него нервный тик.
— А как обстоят дела на границах между землями саксов и франков? — поинтересовался Вульфгар у гостя. Король Ксантена умело пользовался приглашением к своему двору потенциальных женихов, чтобы выведать последние новости.
Йор пожал плечами.
— Тойдебальд не пытается нападать на наши земли. И правильно делает. Мы бы его заживо сожрали.
Это даже трудно было назвать преувеличением. Саксы, до недавнего времени очень дикий народ, только сейчас начали заниматься земледелием и скотоводством. Прошло всего несколько поколений с тех пор, как они принялись строить дома, выдерживающие более одной зимы. Предыдущему королю было весьма сложно сохранять мир между десятками предводителей кланов. К тому же саксы вполне могли принимать неожиданные решения — так, например, около сорока лет назад они внезапно присоединили к себе королевство Тюрингию. Все это объясняло, почему благородные франки до сих пор их опасались.
— Мы счастливы, что можем выступать друзьями ваших двух королевств, — дипломатично заявил Вульфгар.
Йор выплюнул мелкую косточку, и та чуть не попала Ксандрии в щеку.
— Именно поэтому столь удачен был бы союз наших династий. Когда вы умрете, ксантенский флаг с волком будет развеваться под флагом с боевым топором саксов.
Вульфгар украдкой взглянул на дочь, давая ей понять, что в этот момент Йор дискредитировал себя и в его глазах тоже.