— Будем надеяться, что нас там не съедят, — ядовито произнесла Сережкина мама.
— Аборигенов там точно нет, — улыбнулся дядя Толя. — Да и вообще никакого жилья в округе на пятьдесят километров. Наша деревня — самая ближняя. Хотя когда-то, говорят, вдоль Старицы даже села стояли. Только очень давно.
— И куда же они подевались? — с любопытством спросила Таська.
— Точно никто не знает, — развел руками дядя Толя, — дело еще аж в шестнадцатое веке было, при царе Иване Васильевиче Грозном.
— Это тот, который профессию поменял? — хихикнула Татаська, вспомнив старую комедию которую часто показывают по телевидению.
— В общем, тот, — усмехнулся дядя Толя, — хотя, конечно, профессию он не менял и в наше время не попадал. Это же фантастика все-таки.
— А если и насчет сел на Старице тоже фантастика? — спросил Степа. — Или просто легенда?
— Я в нашем областном краеведческом музее побывал и в архиве, — ответил дядя Толя. — В музее мне старинный чертеж показывали где были обозначены три села, стоявшие на Старице. А Новицы тогда вообще не было. То есть, она и была, но на чертеже, кроме леса, ничего не показано. А на более поздних картах, вычерченных уже в семнадцатом веке, никаких сел на Старице не помечено. Зато откуда-то Новица появилась, а на ней наша деревня. Занятно, не так ли?
— Ты им расскажи то, что бабушка Марья рассказывала! — посоветовала своему отцу Зоя. — Это так интересно… И страшно!
— Ну, это я попозже, — сказал дядя Толя. — А то нашим гостям, наверное, уже есть хочется. Они, поди, еще и не завтракали, а скоро обедать пора. Вот после обеда я им и расскажу эту страшную историю…
Действительно, после купания в речке всем здорово захотелось есть. А потому все гости усердно бросились помогать тете Кате и Зое готовить обед и накрывать на стол. А это оказалось непростым делом, потому что надо было аж тринадцать московских гостей накормить и рассадить по местам.
Впрочем, места хватило. В «тереме» на первом этаже была большая горница, где и пятьдесят человек можно было за стол пристроить. Там вдоль стен тянулись длинные деревянные лавки, а стол был раздвижной, собственной конструкции дяди Толи. Конечно, тоже отделанный под старину и очень красивый. Правда, накрыли его самыми обычными клеенками, но вообще-то тетя Катя хотела постелить гостям на стол льняные скатерти, которые она сама вышивала разными узорами. Когда же мамы увидели эти самые скатерти, то замахали руками: мол, это же произведение искусства, а у нас ужасно неаккуратные дети, они наверняка чего-нибудь прольют и испачкают эту красоту. Дескать, такие скатерти надо только по большим праздникам на стол стелить.
Сережка ел с большим аппетитом, потому что все было какое-то необычное и очень вкусное. Может, от свежего воздуха, а может, оттого, что большая часть кушаний была приготовлена не на газе (хотя такая плита, работавшая от большого баллона, в доме имелась), а в русской печке. А печь выглядела точь-в-точь как в сказке или в мультике. Ее не просто побелили, а еще и всякими яркими цветочками изукрасили. Дядя Толя при этом похвастался, что это не он рисовал, а Зоя.
Сказать по правде, Сережке отчего-то завидно стало. Он, еще когда в поезде общался с детьми папиных друзей, приметил, что они многому от своих родителей научились. Например, компьютеры дома были и у дяди Коли, и у Сережкиного папы, и у дяди Вити. И сам Сережка умел в компьютерные игры играть, и Таська с Татаськой, и даже Васька, хотя у его папы компьютера не имелось. Но по-настоящему понимал в компьютерах только дядя Коля. Он мог любой из них починить, и даже собрать из деталей новый. Именно он сделал папиному компьютеру «апгрейд», отчего тот из простого «Пентиума» сразу превратился в «Пентиум III». И Степа, как видно, папины премудрости изучил и запросто, как взрослый, растолковывал не шибко грамотному в технике Сережкиному папе, чем один процессор от другого отличается, чем лазерный принтер лучше струйного, какая фирма производит более дешевую и простую технику, а какая более дорогую и сложную. Конечно, он от папы все это услышал, сам втянулся и наверняка, когда школу закончит, пойдет по компьютерной части.
А Васька? В компьютерах он, конечно, много не соображал, но о самолетах рассуждал так, словно не одну сотню часов на истребителе налетал. И знал, чем F-15 от F-16 отличается, почему «Стелс» называют «самолетом-невидимкой» и как боевые самолеты от ракет ПВО уворачиваются, и еще много чего, о чем Сережка понятия не имел. Ясное дело — от отца узнал и сам, наверное, тоже летчиком станет, а может, даже космонавтом. А если здоровье не позволит, то будет авиаконструктором или просто авиационным инженером. Хотя, конечно, по нынешним временам это работа не очень денежная.
Наконец, даже Таська с Татаськой, девчонки казалось бы, а так волокут в автомобилях, что диву даешься! Сережка и трети того не знает про все эти подвески, сцепления, зажигания, карбюраторы. И за баранкой ни разу не сидел, потому что у них никогда своей машины не было. А эти толстушки могут сами завести машину и поехать. Правда, не в городе или по большой трассе, но где-нибудь на проселке — запросто. Это потому, что настоящие водительские права несовершеннолетним выдавать нельзя. А вырастут и будут вовсю гонять на своих личных машинах.
Короче, все дети папиных друзей от своих пап что-то полезное переняли. А он, Сережка, ничему такому нужному от папы не научился. Хотя вообще-то прекрасно понимал, что папа у него — настоящий ученый и отличный врач, который лечит людям сердца. Это вам не ухо-горло-нос! Очень много людей, как утверждала мама, на папу молятся и свечки ставят о здравии. Но при всем этом Сережка в его делах ничегошеньки не понимал. И хотя Сережке доводилось краем уха слышать всякие мудреные слова, типа «миокардит», «перикард», «митральный клапан» и даже «аорто-коронарное шунтирование», он абсолютно не представлял себе, что они значат. И был убежден, что уж кем-кем, а кардиологом он никогда не станет. Вовсе не потому, что это плохая или неинтересная профессия, а потому, что считал себя слишком тупым, чтоб в ней что-то понять. Эх, если бы папа сумел ему хоть что-нибудь объяснить, только как-нибудь попроще!
А знакомство с дяди Толиным домом и его семейством еще больше Сережку расстроило. Казалось бы, чему завидовать: живут далеко от Москвы и даже от своего областного центра, телевизор только ОРТ и РТР показывает, да и те плохо видно. В магазин, в школу, в клуб надо на машине ездить, а зимой, когда дорогу заметает, бульдозер нанимать, чтоб снег расчистили, или ехать на стареньком снегоходе «Буран». А если мороз за сорок — и вовсе не сладко! Надо шерстяную шлем-маску надевать, как у террориста, чтоб уши и нос не отмерзли, когда едешь. А дорога — кругом лес, а в лесу волки стаями шляются. Иногда к самой деревне подходят и воют. Был даже случай, когда медведь-шатун поблизости прогуливался. А это вовсе не добрый мишка, а очень даже страшный и опасный зверь. Потому что медведям, как известно, положено зимой в берлоге спать и лапу сосать. Так что если кто-то его зимой разбудит, когда в лесу ничего вкусного нет, он готов кого угодно сожрать. Даже человека. Но даже летом и даже тогда, когда стоит такая жаркая и солнечная погода, тут все-таки очень скучно. По соседству только две старые бабуси, которые жутко рады, если к ним раз в год кто-то из родни приезжает.