Во всяком случае, парень скоро стал дышать, глубоко втягивать воздух, затих. Через несколько минут он смог встать; Людмила и бабка-ведунья поддерживали его с двух сторон.
— А повели-ка мы его ко мне…— скомандовала старуха. — Под какой-никакой будет защитой!
И последние два дня в деревне Косачи молодые люди провели под защитой местной светлой колдуньи: так было надежнее, чем гадать — кому из них придется в конце концов уезжать одному. Что они дали колдунье за защиту, я не знаю. Знаю, что молодые люди уехали из деревни, поженились и, насколько мне известно, живут себе до сих пор, имеют детей и чуть ли не внуков. Так что, получается, черная магия как-то не очень сработала.
Более того… Девушка, которой пытались приворожить Вольдемара, Алена, тоже уехала из деревни. То ли крепко любила парня, не могла его забыть, то ли повели ее прочь с малой родины какие-то совсем другие заботы, но уехала навсегда. И не сложилась ее судьба, не получилась. Рассталась Алена с одним мужем, потом со вторым, потом мелькали возле нее какие-то непритязательные люди, и сама она становилась в общении с ними все более непритязательной.
В конце концов стала Алена сильно попивать, и от этого ее претензии к жизни вообще и к мужчинам в частности упали еще ниже, естественно. Незавидная судьба запойной бабы.
По словам моего информатора, если бы родне Вольдемара и удалось женить парня на Алене, ничего хорошего не получилось. Если получает кто-то жену или мужа не по своей доброй воле, а покоряясь магии, ворожбе или колдовству, кончается все это плохо: или умирает муж или жена, или изменяет, запивается, сходит с ума, заболевает неизлечимой болезнью. Или детей у таких супругов нет, или слоняются всю жизнь по чужим дворам нищими. В общем, что-то не так во всех этих браках, не так.
— Почему же люди идут на магию, на колдовство?! Если знают, чем в конце концов кончается?
— Наверное, надеются, что вот у всех так, а у них получится иначе. Люди вон банки и сберкассы берут, надеются, что именно их не поймают…
Но и эта история, про всех ее художественных особенностях, очень стереотипна. Все в ней, как в десятках подобных.
Интеллигентная ведьма
Только одна история про деревенскую ведьму оказалась совершенно иной… Рассказал мне ее старик, совершенно убежденный, что его давно покойная бабка была ведьма! Она вышла замуж за деда, который уже «был немолодой, ну вот как ты сам…» (мне было 34 года). А главное — дед так разжирел, что не мог работать в поле, и даже надеть сапоги без посторонней помощи не мог. Ну и лег, приготовился к смерти.
А будущая бабка и спрашивает родню:
— Отдадите его мне, если вылечу?
— Отдадим, отдадим… Лечи, главное!
— Никто не верил, что она вылечит, — так комментировал мой рассказчик, внук этой четы.
А бабка и начала с того, что пришла в избу и стала снимать одежду.
— Ты чего?! Я же помру скоро!
— Эх ты! Я тебя лечить буду, а ты меня, такую молодую, такую милую, знать не хочешь!
«Помирающий» устыдился и уж, по крайней мере, не сопротивлялся больше. А утром девица сажает его кормить.
— Что, только капусту и есть?!
— Нет, еще и морковь.
— А мяса не дашь?! А хлеба?!
— Кто кого лечит? Вот тебе кусочек хлебушка, и хватит.
Так неделю и провели, и к концу этой недели дед уже мог сам обувать сапоги; к концу второй недели —выходить из дому. Стала его девушка гонять на долгие прогулки, на прополку огорода и прочие нехитрые, но необходимые и, главное, требующие больших затрат энергии дела.
В общем, ожил бедолага и, по словам внука, помер в возрасте 110 лет. Сколько лет было тогда бабке, рассказчик не помнил, но деда она пережила ненамного. И что она ведьма — был уверен на все сто процентов.
Но ведь какая образованная ведьма! У меня же возник один вопрос — откуда деревенская девушка узнала, как надо лечить ожирение? Вот это и правда непонятно. Интеллигентнейшая ведьма!
Если я в дальнейшем и буду рассказывать какие-то истории из жизни сельских колдунов и колдуний, то вот такие — самые оригинальные. И только такие.
Только валят лесорубы
Приангарскую тайгу!
Разудалая песня 1970-х
Эту историю я узнал в конце 1960-х годов. В те годы— 1968, 1969 — мамина лаборатория занималась проблемой восстановления леса, и работали мы за сезон во многих местах. В том числе работы шли и на Ангаре, в местах практически ненаселенных.
Совсем недавно тут поработал леспромхоз, и поработал, как всегда, предельно бесхозяйственно: взял только лучшие, самые прямые и ровные стволы, бросая на каждом гектаре до ста кубических метров деловой древесины — только чуть худшего качества. И, конечно же, груды веток, тонких стволиков неделовой древесины, хвои и содранной со стволов коры. Все это валяется и гниет, грибы растут, как нанялись, поднимается высокая трава, много молодой поросли сосны, осины, кустарников. На Ангаре сосна поднимается сразу после вырубки, ей нет нужды ждать, пока вырастет осинник и березняк. На вырубках-лесосеках зверей всегда больше, чем в чаще, потому что лесным зверям тут раздолье: много света, много пищи.
Экспедиция стояла в распадке, неподалеку от ручья. «Экспедиция» — это громко звучит, потому что вся экспедиция состояла всего из 6 человек, включая и меня, четырнадцатилетнего подростка. Три маленькие палатки и тент — вот и все признаки жилья в нашем лагере. Раньше сюда вела дорога, но на Ангаре часты ливневые дожди; года за три дорогу размыло так, что привозящий нас грузовик еле взбирался на склон сопки, останавливался как раз на краю старой вырубки. А несколько километров по этой вырубке, потом по другому склону огромной сопки, по распадку — это уже ногами. Потому и палатки все маленькие, подъемные для человека.
Насколько глухие эти места, можно судить по двум обстоятельствам.
Первое: деревня Манзя поставлена была в устье реки Манзя, при впадении ее в Ангару. Три самых главных притока реки Манзи имели названия, хотя и весьма непритязательные: Нижняя Зеленушка, Средняя Зеленушка и Верхняя Зеленушка. Но притоки этих речек НЕ ИМЕЛИ НАЗВАНИЙ. Вообще. И НЕ БЫЛИ НАНЕСЕНЫ НА КАРТУ. Лесоустроители сами называли реки и ручьи, как им больше нравилось. А мы, наша экспедиция, дали название ручью, на котором работали и из которого брали воду для чая и для еды: Катькин ключ — в честь сотрудницы экспедиции Катерины Харитоновой. Так все официальные документы и шли с этим самопальным названием — другого-то не было…
Но я назвал только одно обстоятельство, которое показывает, в каких диких местах мы работали. Второе — это все-таки полное отсутствие населения.
Лагерь на Катькином ключе находился примерно в сорока километрах от поселка Манзя. В этом поселке обитали от силы тысяча двести человек, а другие поселки были только на Ангаре, и ближайший лежал в пятидесяти километрах от Манзи. В отдалении же от Ангары тайга была пустая, вообще без постоянного населения.