Расстояние между ними и преследователями неумолимо сокращалось. То и дело автоматные очереди прошивали толщу воду, словно кто-то особенно нетерпеливый, не доверяя своим глазам, пытался измерить разделяющие их метры полетом пули.
Вдалеке наливалась желтизной линия горизонта. Дул ветер. В облачном небе на огромной скорости, заслоняя блеклый диск солнца, неслись клочья черных туч. Вздымая вверх фонтаны брызг, нос лодки вклинивался в серое тело очередной волны. Свистели пули, перекрывая ровный шум ветра.
– Бесполезно, Маньяк, – вдруг громко сказал Врубель. – Ты прав. На мысе наверняка засада. Этих человек пятнадцать, да там чуть больше. Нам не отбиться.
– Конечно, – легко согласился дайвер. И отчего-то зло посмотрел на Марго, будто заранее обвинил ее во всех несчастьях. – Мы туда и не сунемся. Бери правее, рулевой.
Девушка скорее почувствовала, чем осознанно поняла, что лодка чуть свернула нос вправо. И только крутанув штурвал, Врубель спросил.
– На хрена? Предлагаешь принять бой у Сучьей гряды? Там и спрятаться негде.
– Не предлагаю. Там нас в момент нащелкают, как котят. Смотри правее. Видишь пик на скалах? Да вон, лучше смотри! – Для верности он ткнул рукой.
Марго тоже посмотрела в том направлении. Заслонив всю линию горизонта, из воды поднималась, постепенно прорисовываясь до мельчайших деталей, каменная гряда. И правее по ходу лодки четко обозначился острый пик.
– Подожди! – Врубель повысил голос. – Ты предлагаешь пройти через ущелье Шамана? Ты придурок, Маньяк. Скоро полдень. Нам до отлива не успеть…
– Должны успеть, – дайвер зачем-то бросил быстрый взгляд на небо. – Должны. Выхода другого нет.
– Черт, – сквозь зубы ругнулся рулевой, всем своим видом показывая, что он против фантастической затеи. Но лодка решительно и бесповоротно повела нос правее.
– Ты принципиальный мужик, – не сдержался дайвер. – Ценю.
Судя по всему, Маньяк по-прежнему смотрел на девушку. Сидя от него вполоборота, она чувствовала этот взгляд, скользящий жаром по щеке, к которой постоянно приливала кровь. Ощущение вины от того, что она внесла свои коррективы в негласный договор, ее не беспокоило. За те деньги, что этот мерзавец содрал с нее, можно было сводить к Цитадели пятерых. А то и десятерых. Причем туда и обратно. Вот пусть губы и не дует, а отрабатывает гонорар!
– Поднажми, мужик! – крикнул Маньяк. – Теперь все в твоих руках!
Шеф молчал, сжимая в руках автомат. Собранный, сосредоточенный. Готовый в любой момент принять бой. Пусть и последний. Робинзон сидел потерянный, наверное, только сейчас осознав опасность в полной мере. Время от времени он вздыхал, облизывая сухие губы. И Марго понимала эти мысли так же ясно, как если бы он высказывал их вслух. Он корил себя за то, что пошел у нее на поводу и заранее винил себя во всем, что бы ни случилось. Сказать, что ее не трогали эти чувства, значило ничего не сказать. Цель оправдывала все средства. И если на алтарь ее достижения требовалось возложить всех этих людей, с которыми она оказалась в одной лодке волею судьбы, то… Она так и сделает. Ее не щадили. И она не собиралась поворачиваться к миру другой щекой.
Из серой зыби надвигалась на небо каменная гряда. Словно чудовищный кусок торта, состоящий из двух пластов. Нижний – черный, покрытый водорослями и моллюсками, седой полосой он отделен от верхней части – серой скалы, ощетинившейся острыми гранями камней. Как будто неизвестная сила вздернула из воды то, что веками покоилось на глубине. Или наоборот – внезапно отступило море, обнажив камни.
Лодка приближалась к скале. Их постепенно накрывало тенью. И все краски – и так едва наметившиеся – стерлись. Щелкнули пули в нескольких метрах от кормы.
– Прибавь, Врубель! – заорал Маньяк.
Рыкнул двигатель, отзываясь на его слова. «Все бесполезно», – совсем как недавно рулевой, обреченно подумала Марго. Если они не разобьются у этой чертовой скалы, их убьют преследователи. Только одни погибнут чуть раньше. А другие позже. В одном можно быть уверенной: живой она им не достанется, мелькнула отчаянная мысль. И еще одна, злобная, наступила той на хвост: «Вот тебе и крутой Маньяк».
Серый массив неожиданно раскололся. Две скалы раздвинулись, вгоняя протоку в узкий рукав. Туда с разгона и вклинилась лодка. Напоследок Марго не выдержала – сказалось пережитое волнение – полоснула автоматной очередью по ближайшему катеру. Пули цели не достигли. Ответная очередь впилась в каменный свод. Брызнули в стороны осколки. Но девушка уже этого не видела. Вместе с почти осязаемой темнотой, которая обрушилась на нее в ущелье, она почувствовала, как ее руку сжали повыше локтя. Ту самую, что ныла не переставая.
– Захочешь стрельнуть, – она услышала голос и ощутила жаркое дыхание на обнаженной шее, – стреляй себе в голову, Февраль. Одной проблемой у меня будет меньше.
Она зло вырвала руку, насилу удержавшись, чтобы не влепить дайверу затрещину. Да и то только потому, что не по-мужски это – хлестать другому лицо.
– Давай, мужик! – одновременно с Робинзоновым просительным «не заводись, Февраль» заорал Маньяк.
Каменные стены сдавливали поток воды. Они подступали с двух сторон – неприступные, теряющиеся в высоте. Казалось, щербатые скалы, испещренные трещинами, и небо вогнали в узкую облачную полосу. Мертвая протока, почти недвижная, огибала выступающие валуны, лениво окатывала их, седыми кольцами сползая в воду. Двигатель бухтел. Лодка, благодаря уверенным действиям рулевого, входила в очередную излучину, почти не сбавляя скорости. Каждое мгновение Марго ожидала, что та зацепит носом выступ и встанет намертво, перегородив узкое ущелье. Но секунды, текущие так же неспешно, как вода, проходили, а судно скользило дальше.
Катастрофически не хватало воздуха. Вглядываясь вперед, девушка забывала дышать. Клаустрофобия была ей незнакома, но близкие стены, грозившие в любую минуту раздавить хрупкое суденышко, пугали.
– Давай, Врубель. Должен успеть, – сквозь зубы твердил Маньяк.
Пару раз девушка оглянулась на него, но так, чтобы не бросаться в глаза. Ей решительно не нравился и остановившийся взгляд, и упрямо сжатый рот дайвера. Та тревога, что исходила от него, передавалась ей. Спина покрылась испариной. Больше всего пугала неизвестность. Никто так и не потрудился объяснить, чего же ждать в худшем случае. Уж если губы кусал Маньяк, то дело наверняка обстояло плохо. Девушка не знала, оторвались ли от них преследователи – первая же излучина скрыла с глаз и море, и катера, вогнав мир в игольное ушко скалистого ущелья.
– Врубель! – сорвался Маньяк.
– Черт! Я делаю все, что могу! – заорал в ответ рулевой и по-звериному оскалился.
– Больше! Надо больше, дьявол тебя дери!
Тяжелая вода двигалась кровеносным сосудом в артерии, медленно неся лодку. Каждый поворот, как открытие, нес за собой относительно спокойный участок. Маньяк тяжело вздыхал.
«Наверняка, вода отступает», – подумала Марго. Но этого не было видно. Лишь приглядевшись, девушка отметила, как постепенно забирается вверх седая полоса, отделяющая верхнюю часть скалы от нижней. На камнях стали проявляться моллюски. Черные тельца раскрывались, обнажая маленькие ненасытные рты, как поры на шкуре гигантского животного, они жадно впитывали воздух.