Странное какое-то здание. С колоннами. Видимо, кинотеатр, центр досуга… что-то в этом роде делали. Очень безвкусно…
— Антарес, я иду к цели. Предупредите морскую пехоту, чтобы не стреляла по мне.
— Медведь, это невозможно. Оставайтесь на месте и поддержите морскую пехоту огнем! К зданию не приближаться! Вы слышите — к зданию не приближаться, повторите приказ!
— Ни хрена я не слышу…
Борецков выбрался из машины. Проверил свой пистолет с глушителем, затем трофейный автомат. Перезарядил подствольник, проверил гранаты. Примерно прикинул путь к зданию. Часть огневых позиций находилась вне стен здания, стрелки прятались за колоннами.
— Я собираюсь рвануть внутрь. Прикроете?
— Один?!
— Так точно, господин полковник…
— Ты охренел, нельзя!
Сашка улыбнулся:
— Я интернатский, господин капитан. Мне — можно.
— Сказано — нельзя, оставайся на месте, отморозок чертов! — бывший морпех не шутил.
— Пожелайте лучше удачи…
— Твою же мать…
Борецков, пригнувшись, рискуя каждую секунду попасть под огонь стрелков, простреливающих площадь, побежал к зданию. Пули цвикали то тут, то там… но ни одна каким-то чудом не задевала его.
Лежащий за остатками строительного бульдозера пулеметчик боевиков обернулся… его лицо за мгновение из изумленного стало растерянным, а потом яростным, он каким-то образом понял, что бегущий к нему молодой, бородатый человек — не моджахед, а враг. Но было уже поздно — Борецков застрелил его из пистолета с глушителем с нескольких шагов, пули попали в голову — и пулеметчик упал на свое оружие…
Пулемет.
Укрывшись за бульдозером, Сашка проверил пулемет. Отличная штука — «MAG» со стальным прикладом-трубой [14] , тяжелый, но чертовски действенный, с брезентовой сумкой на сто патронов. Эти сумки были без стального каркаса, типично британское изобретение — но их можно было вешать на шею и так бежать. Было еще три сумки, Борецков не торопясь перезарядил пулемет, оставшиеся две сумки повесил на шею. Показал Багаутдинову большой палец, тот в ответ показал кулак из-за щита — он до сих пор не стрелял.
Тридцать метров!
С пулеметом Сашка преодолел их за десять с небольшим секунд, хотя казалось, что прошло десять с небольшим часов. Упал на колено, прикрываясь колонной, — добрался! Выдернул гранату, бросил в окно, которое было ближе всего.
Хлопнуло. Раздался крик…
— Аллах Акбар!
Держа пулемет за сошки, Борецков нажал на спуск — и выскочившего из-за колонны боевика, так и не понявшего, что произошло, пулеметные пули сбили с ног и отбросили назад. Через секунду точно такая же судьба постигла и второго боевика…
Борецков бросил зеленую дымовую шашку, чтобы показать, что с правого фланга свои. Затем бросил гранату в соседнее окно, но не осколочную — а светошумовую, — и полез внутрь, с пулеметом в руках и автоматом за спиной.
Боевики, которых в здании было немало, так и не поняли, что происходит. Он вышвырнул в коридор светошумовую — а потом выскочил сам. Половины пулеметной ленты хватило, чтобы очистить коридор, двое из боевиков убраться не успели и так и остались лежать. Еще один попытался высунуться в коридор — и получил несколько пуль. Остальные не рискнули, попытались выбросить гранату, но Сашка перевернул стол и укрылся за ним — массивная столешница выдержала осколки. Коридор был «спинным хребтом» здания, и, взяв его под контроль, Борецков лишил боевиков возможности маневрировать, запер их в комнатах. Поняв, что происходит, пошли в атаку и морские пехотинцы…
— Готов?
Второй морской пехотинец кивнул.
— Бойся!
Технология штурма помещения была отработана до мельчайших деталей, и мало кто мог выполнить ее лучше, чем морские пехотинцы из Группы обеспечения безопасности. Один ударил ногой в дверь, второй бросил внутрь черный цилиндр светошумовой. После бьющей по глазам вспышки морпехи ворвались внутрь.
— Ложись!
Один из боевиков пытается выдернуть чеку из гранаты, но не успевает и так и падает — с гранатой в руке и двумя пулями в голове. Второй — подслеповато щурясь, держал руки перед собой. В руках ничего не было…
Морские пехотинцы сбили его на пол, затянули на запястьях пластиковую ленту одноразовых наручников. Такое тоже бывало… все знали, что русским предписано брать в плен боевиков, если они не сопротивляются, расправы запрещены. Если на тебя ничего не было в картотеке — можно было бросить автомат и просто поднять руки. Что часто и делали — умирать тоже не всем охота, пусть и за семьдесят две девственницы. Задержат… там поменяют, или вообще отпустят.
— Чисто!
— Чисто!
Один из морских пехотинцев показал рукой на искореженный предмет.
— Командир, глянь…
Это было что-то вроде коробки… частично пластик, частично алюминий — с ручкой. Размером примерно десять на пятнадцать…
— Жесткий диск, — моментально опознал командир, — похоже, пытались уничтожить.
— Это цель?
— Возможно.
— Я малька позову, он…
Майор по адмиралтейству Мороз с силой пихнул своего подчиненного кулаком в плечо:
— Он тебе не малек, ясно? Иди пригласи его.
Тяжелый транспортный вертолет «Сикорский-80» тяжело плюхнулся на обозначенную файерами посадочную площадку, взбивая пыль громадным семилопастным ротором. Сопровождавший его канонерский вертолет — сейчас эту роль выполнял «Сикорский-59», вооруженный тремя пулеметами и гроздьями ракет, — описывал в небе круги, как встревоженная овчарка вокруг овечьего стада…
Прибывшие с вертолетом морские пехотинцы обеспечили периметр и помогли спецназовцам подняться на борт, прихватив с собой всю добычу, какая у них была. Сопротивления практически не было.
Сашка поднялся на борт вертолета последним. Это тоже была традиция… последним поднимался самый храбрый… и сейчас все поднялись перед ним.
Стальной пол под ногами дрогнул, земля пошла вниз, и все — кровь, смерть, ужас, вонючий дым и приторно-мерзкий запах крови, — все оставалось там, внизу. Тяжелый вертолет разворачивался в воздухе, поднимаясь все выше, и вот их уже было не достать из гранатомета… на самом краю аппарели у своего пулемета сидел канонир, человек, послуживший и повидавший всякое, и он ухмыльнулся молодому бойцу и показал большой палец. Вертолет поднимался все выше… и вот уже стала видна вода… они возвращались на свою землю, на принадлежащий России и только России стальной остров в этих водах… все кончилось, и все наконец-то было правильно. Борецков повернулся и, держась за леер, натянутый у стенки, пошел в глубь десантного отсека.