— Курия решает стоящие перед Монилем проблемы…
— Знаем мы, как вы их решаете!
— Ещё не всё разворовали?!
— Немедленно освободите дорогу! Вот что вам надлежит сделать.
— Ты, если народом командовать желаешь, — гаркнул кто-то особенно талантливый, — сперва свои обязанности выполни! А то хрен тебе! Когда зев закроете?
— Ишь, щеголяют тут новыми козлами и дормезами, новыми нарядами! Транжирите народные денежки!
— Когда Курия соблаговолит обеспечить народу Мониля нормальную безопасную жизнь? Когда у вас дойдут руки до проблемы постоянно угрожающих миру энергетических катастроф? Можете ответить?
— Эй, дайте куриалу сказать!
— Так пусть говорит, но по делу!
— Лучшие наши специалисты занимаются этой проблемой. Вы ровным счётом ничего не знаете о процессе подготовки! То, что вам кажется, будто работа стоит на месте, не значит, что так оно и есть. У Курии нет более важных вопросов, чем вопрос безопасности Мониля. Вам следовало бы помнить о почтении…
— Какое нахрен почтение?! — заволновалось снаружи. — Когда зев вот-вот рванёт!
— Работа идёт полным ходом, вот всё, что вам следует знать. А также помните, что…
— Мало ли, что куда идёт! Важны результаты, а слов любой сколько угодно может наговорить. Где результаты?
— Где человек, который имеет опыт в работе с угрожающими областями? Где куриал Терры?
— Где террианский кейтах? Куда его дели?!
— …И что именно делается — забота Курии, а также уполномоченных ею специалистов. Граждане в свою очередь обязаны соблюдать порядок. Не следует лезть в дела, в которых вы ничего не понимаете…
— Фигли мы тут тебе всё время должны? А ты нам что?
— Нормально, господа, а? Они тут на новых козлах рассекают, а мы должны!
— Мы вообще-то граждане и имеем право!
— Где кейтах?!
— Да что ж такое-то?!
— Отношения Курии с представителем Терры — наше дело.
— О как!..
— Отношения ваши нам до гвоздика. А вот работу он делал, это нам всем известно. Какого фига его прогнали, если он справлялся?
— Этот вопрос не выносится на общее обсуждение.
— Переведу, господа: не ваше дело. А хрен ли? Очень даже наше! Нам тут жить и работать! Нам дохнуть, если что! Курия-то успеет сделать ноги…
— …и если Лексо-кейтах отказывается выполнять свою работу… — это уже Каддалем. Врёт и небось не краснеет.
— О как!
— Всегда не отказывался, а тут отказался. Ага!
— Ври больше!
— Небось, платили б ему вовремя, так он бы не отказывался.
— Именно, хорош вкручивать. Возвращайте кейтаха, пусть работает. Нечего! Ишь! Ваше дело с ним договориться, чтоб не отказывался, и платить аккуратно. А то мудрят тут, экономят, а нам помирать!
— Я требую, чтоб вы немедленно расходились по домам и предоставили Курии осуществлять запланированные мероприятия по установленному графику.
— Мы что вам — бараны? Стоять в стойле и не блеять?
— Бараны — в стаде. В стойле коровы.
— Заткнись!
— Где кейтах?
— Возвращайте к работе террианина, что за капризы? Мониль не может их себе позволить. Договаривайтесь с ним как хотите. Это ваш долг перед Монилем.
— Кто допустил подобное пренебрежение мнением граждан? Мы имеем право знать, что происходит и почему.
— Зев вот-вот рванёт!
Часть охраны подрассосалась: похоже, выбралась наружу, чтоб убедить народ — лучше сюда не лезть. И, похоже, это было самой главной ошибкой сопровождающих куриала бойцов. Снаружи вскипело возмущение, да так серьёзно, что я поневоле съёжился. Дормез затрясло, и меня на время выпустили даже те охранники, которые ещё продолжали торчать внутри. Правда, потом поймали снова.
Странное дело — монильцы совершенно не боялись нападать на представителя своего правительства. Где это видано в наших краях? Да и охрана действует из рук вон плохо. Уволить их всех нахрен, если кто-нибудь вообще выживет!
Не знаю уж, что именно происходило за стенками огромного экипажа, потому что почти всё время меня вжимали мордой в подушки, набросанные на сиденья, и только в самом конце окончательно отпустили. Ещё через пару минут, выломав дверку и опрокинув двух оставшихся охранников, внутрь ворвались растрёпанные мужики, один даже в крови. Защищаться мне было нечем — ни магии, ни оружия, даже руками не помахать. Поэтому я просто выставил их вперёд вместе с наручниками. А что ещё сделать?
На меня уставились в огромном изумлении. Не уверен, что могу считать себя шибко узнаваемым, но всё-таки определённые отличия во внешности терриан и монильцев существовали. И если сейчас эти ребята вообще склонны присматриваться к объекту прежде, чем бить, они могут меня узнать.
В этом — моя надежда.
— Террианин? — с недоумением уточнил окровавленный, и у меня слегка отлегло от сердца.
— Привет, ребята.
— Какой ещё террианин? Откуда?
— Вроде именно я вас и интересовал, нет? Я — Алексей Кунешов. Куриал Терры.
Ждал, что отшатнутся, креститься начнут — в смысле, что они тут делают, уж не знаю. Но вместо этого кто-то переглянулся с соседом, кто-то уставился мне в лицо, кто-то — на скованные руки или на бездыханных охранников. А один решительно подхватил меня под локоть и поволок наружу, я б не смог воспротивиться, даже если б попытался. Но не попытался, только подумал об этом, мол, ему б вести себя поосторожнее, ведь есть аин, а парень — монилец и открыт ей… Но аин себя не обозначила, может быть, из-за действия антимагических уз временно лишена такой возможности?
Меня аккуратно, но решительно вытащили из дормеза и поставили прямо на чьё-то безжизненное тело. Карета застряла посреди широкой улицы, которую очерчивали дома сравнительно скромных размеров, однако не частные особняки — многоквартирные, с султанами густой зелени на крышах и вдоль карнизов. Наверное, когда лишь солнце светит этому месту, здесь бывает очень просторно, но сейчас толпа теснила стены, заполонила собой весь проспект от края до края — даже ветру и свету становилось тесно.
— Это — кейтах?
— Кейтах?
— Ага, это я… Слушайте, ребята, там труп, кажется, шевелится, можно я с него сойду? — Мне, веселясь, позволили. — Я — Алексей. Кунешов. Лексо, в смысле. Куриал Терры.
— Слышь, братишка, ты кейтаха за локоть держать не боишься?
— А чего бояться? Он доказал, что чист.
— Вообще-то ваш брат прав. Вы бы поосторожнее.
— Да ладно! — Однако руку предусмотрительно убрал.
— Какими судьбами вы здесь, господин куриал? Почему в таком виде, в наручниках?