— Вдвоем? — вырвалось у Болдуина. — Да в этом доме десятки комнат, Кэрредайн!
— Мы, конечно, можем вернуться за помощью, — сдержанно сказал Кэрредайн. — Но не вините потом меня, если мы здесь уже никого не застанем.
Болдуин колебался. Он окинул взглядом расстояние, отделяющее их от входа в дом, и на пару секунд его взгляд задержался на открытой двери. В свете фонаря его лицо казалось еще бледнее, чем было на самом деле. Его ноздри трепетали. Никогда в жизни Кэрредайн не видел настолько перепуганного — буквально до смерти — человека, каким сейчас казался Болдуин.
Через некоторое время Болдуин все же согласно кивнул.
— Вы правы, — пробормотал он. — Давайте обыщем дом. С чего начнем?
Кэрредайн указал рукой направо, а головой — налево.
— Вы — туда, а я — в другую сторону, — сказал он. — Так будет быстрее.
— Я пойду один? — Болдуин сглотнул. — Вы хотите сказать, что мы разделимся?
— Вы же сами сказали, что в этом доме десятки комнат, — ответил Кэрредайн. — Чтобы осмотреть их все, нам понадобится целая ночь. А если мы разделимся, то дело пойдет быстрее.
— Но я… у нас только один фонарь, — пролепетал Болдуин.
Кэрредайн еле сдержал торжествующую ухмылку. Ему доставляло почти что садистское удовольствие видеть, как Болдуин трясется от страха.
— Вы что, боитесь темноты? — спросил он язвительно.
На мгновение в глазах Болдуина сверкнул гнев. Но страх все-таки оказался сильнее.
— Это не имеет значения, — ответил он. — Но все равно не будет никакого толку, если один из нас станет вслепую шарить в темноте.
— Здесь полно свечей, — спокойно возразил Кэрредайн. — А внизу, в прихожей, на стене висит факел. Почему бы вам не взять его?
Болдуин в нерешительности посмотрел на него.
— Я подожду здесь, — добавил Кэрредайн после секундной паузы. — Возвращайтесь побыстрее. Наши голоса, наверное, слышны по всему дому. Я не удивлюсь, если Чарльз и Дженни уже знают, что мы здесь.
Болдуин судорожно кивнул, повернулся и начал осторожно спускаться вниз по лестнице. Кэрредайн секунду-другую поразмышлял над тем, стоит ли ему еще немножко поизмываться над Болдуином, но в конце концов решил не делать этого и поднял свой фонарь так, чтобы он хоть немного осветил Болдуину путь. Сейчас Кэрредайн, без сомнения, был хозяином ситуации, но он знал Болдуина достаточно хорошо, чтобы осознавать, что за каждую секунду, проведенную в этом доме, Болдуин отыграется на нем в двойном, а то и в тройном размере, причем независимо от того, найдут они его дочь или нет.
Болдуин повозился некоторое время внизу, а затем стремительными шагами поднялся наверх. Его дорогой костюм был испачкан, а к волосам прилипла серая паутина. По его лицу было видно, что он явно нервничал. Его взгляд скользнул мимо Кэрредайна вдоль закрытых дверей, расположенных с одной стороны галереи. Кэрредайн не смог сдержать злорадную улыбку, хотя ему самому тоже было явно не по себе. Дом производил на него какое-то странное, даже жуткое впечатление. По правде говоря, Кэрредайн сам был не на шутку испуган.
Он зажег факел, отдал Болдуину свой фонарь и высоко поднял факел над головой. «Будет лучше, — подумал он, — если Болдуин воспользуется фонарем, иначе этот недотепа — стоит только доверить ему факел — устроит в доме пожар». Болдуин хотел было что-то сказать, но Кэрредайн махнул рукой, еще раз указал кивком головы направо, а сам двинулся в противоположном направлении, внимательно рассматривая толстый слой пыли под ногами. На пыльном полу не было никаких следов, если не считать виднеющихся то там, то сям крошечных отпечатков крысиных лапок. Если бы Чарльз и Дженни прошли в какую-нибудь из этих комнат, то следы наверняка остались бы. Хотя, с другой стороны, если им удалось как-то сделать так, что их следы в том месте ни с того ни с сего обрывались, то…
Он отогнал эту мысль, дошел до конца коридора и отворил последнюю дверь. Издалека, из другого конца коридора, слышался скрип открываемой Болдуином двери.
Дверь в комнату раскрылась с трудом. Мерцающее пламя факела осветило потолок и стены трепещущими красноватыми отблесками, а возникший при открывании двери сквозняк — наверное, впервые за десятилетия — поднял пыль с пола, и она зависла в воздухе плотным колышущимся облаком. Кэрредайн осторожно зашел в комнату, поднял факел немного повыше и осмотрел помещение со смешанным выражением любопытства и отвращения.
В комнате везде были видны следы разрушения. Когда-то, по всей видимости, здесь стояла дорогая, со вкусом подобранная мебель. Сейчас же все пришло в упадок. Причем, как заметил Кэрредайн, не просто истлело или сгнило, а было разломано, как будто кто-то в приступе бешенства разбил находившуюся тут мебель. Все покрылось пылью и грязью. Окно было заколочено, стекла потрескались, хотя и не выпали из рам, а дальняя часть комнаты была скрыта за серой завесой из густой спутанной паутины.
За этой паутиной что-то зашевелилось.
Сердце Кэрредайна бешено заколотилось. Он инстинктивно сделал шаг назад, но тут же остановился и уставился расширившимися от ужаса глазами на расплывчатую тень, вырисовывавшуюся за плотной завесой паутины.
— Чарльз? — тихонько спросил он.
Его голос дрожал. Тень за паутиной снова зашевелилась, но Кэрредайн не мог толком рассмотреть, что же это было.
Из паутины появился паук — величиной с кулак — и начал медленно подползать к Кэрредайну. Ужас, смешанный с удивлением, овладел Кэрредайном: он никогда раньше не видел пауков таких огромных размеров. Некоторое время он смотрел, как паук семенит своими ножками, а затем протянул факел и сжег его.
После этого Кэрредайн начал медленно продвигаться вперед. Тень за паутиной снова зашевелилась, и когда Кэрредайн подошел поближе, он увидел множество маленьких черных точек…
Вдруг за паутиной резко поднялась чья-то фигура и движением руки разорвала завесу.
Кэрредайн громко вскрикнул. Затем в течение двух-трех секунд он стоял, словно парализованный от ужаса, уставившись на то, что ему высветило мерцающее красноватое пламя факела.
Перед ним была не одна, а две человеческие фигуры, которые так тесно прижимались друг к другу, что сквозь толстый слой паутины казалось, что это один человек.
Это были Дженни и Чарльз.
Они оба оказались абсолютно голыми. Их одежда — разорванная и испачканная — валялась на полу и на трухлявой кровати, на которой они сидели.
И везде — по кровати, по полу, по их разорванной одежде, по их телам — ползали десятки огромных, величиной с кулак пауков, покрытых черными, жесткими как проволока волосками…
Кэрредайн очнулся от оцепенения и дико закричал, увидев, что Дженни и Чарльз шагнули к нему, а пауки, словно беснующаяся черная волна, последовали за ними. Вне себя от страха, Кэрредайн повернулся и кинулся бежать. Пять или шесть мерзких волосатых пауков, словно маленькие мохнатые мячики, упали с потолка ему на плечи и спину и вцепились своими ножками в его одежду. Кэрредайн почувствовал, что паучьи ножки коснулись его лица. Вскрикнув, он стряхнул с себя пауков и махнул факелом. Пламя описало в воздухе огненный полукруг, отпугнув пауков, но всего лишь на секунду. Кэрредайн выбежал из комнаты, больно ударившись лицом о дверной косяк, и побежал по галерее. Он услышал голос Болдуина, но не разобрал слов, и продолжал бежать, вопя от ужаса. Позади него из двери комнаты выползал черный ковер, состоящий из паучьих тел.