— Беги отсюда! Спасайся! — крикнул Рольф, четко выговаривая каждое слово, что обычно не было для него характерно.
Я, не обращая внимания на его слова, поудобней уперся коленями и ступнями в землю и ухватился за его руку второй рукой. Трещина стала расширяться, на ее краях, в том числе и вокруг меня, образовывались похожие на зигзагообразные молнии маленькие трещинки. Этот разлом напоминал огромную, зияющую, наполненную красным огнем рану. Еще один резкий толчок земли — и Рольф полетит вниз.
Тяжесть тела Рольфа была такова, что у меня едва не вырвались руки из суставов. Рольф взвыл от страха, протянул свободную руку и схватил меня за куртку. Я чуть было не рухнул вперед, но, побалансировав секунду-другую, вдруг с силой, какой я от себя не ожидал, рванулся назад и почти вытащил Рольфа из трещины. Земля снова сильно затряслась, словно где-то глубоко под нами что-то обрушилось, и меня с Рольфом обдало новой волной жара.
Рольф снова закричал и беспомощно задергал ногами. Мои мускулы были так напряжены, что, казалось, вот-вот разорвутся. Я отнюдь не был слабаком, но тем не менее почувствовал, что такой нагрузки я долго не выдержу. Жар становился невыносимым, к тому же чуть ниже дергающихся ног Рольфа заплясали желтые шипящие языки пламени, норовившие лизнуть его брюки и заставившие его снова вскрикнуть от боли. Рольф отчаянно пытался найти опору для ног, но рыхлая земля крошилась, и он неумолимо сползал вниз.
Все мои усилия по спасению Рольфа пошли бы насмарку, если бы в этот момент к нам не подбежал Говард. Он молниеносно схватил Рольфа за руку и с силой потащил его наверх. Я тут же тоже напряг еще оставшиеся у меня силы.
В результате нашего с Говардом совместного рывка Рольф буквально выскочил из трещины, и мы все повалились на землю. Упав, я перекатился в сторону и тут же вскочил на ноги. Дом возвышался перед нами, как темная, расплывчатая, зловещая тень. Я бросился к дому, добежал до лестницы и, упав, пополз на четвереньках вверх по ступенькам.
Позади нас из трещины взметнулся беснующийся огненный столб. Каменные глыбы и маленькие раскаленные красные брызги лавы взлетали в воздух и затем смертоносным градом падали на землю вокруг нас. Один микроскопический кусочек расплавленной породы попал на мою руку, за долю секунды прожег одежду и глубоко впился в кожу. Земля снова затряслась, и еще один, гораздо более мощный огненный гейзер взметнулся в небо, словно подземный огонь срывал тем самым свою злость из-за того, что нам — его жертвам — в самый последний момент все-таки удалось спастись. Затем трещина закрылась. Ее края сомкнулись, как челюсти огромной каменной пасти. Землю при этом так тряхнуло, что весь дом заходил ходуном.
Две-три секунды я смотрел на это невероятное зрелище, словно парализованный. Местность вокруг дома продолжала изменяться. На наших глазах история Земли раскручивалась в обратную сторону со скоростью, в миллиарды раз превышающей обычное течение времени. Лес полностью исчез, и вместо него появилась огромная равнина с красноватой почвой. На горизонте — так далеко, что их с трудом можно было различить — виднелись остроконечные горы, а небо стало почти белым.
Еще один толчок земли заставил лестницу подо мной просесть и напомнил мне, что опасность все еще весьма реальна. Я поспешно вскочил, бросил на Говарда выразительный взгляд и шагнул к разломанной двери.
В тот самый момент, когда я ступил в дверной проем, шум и толчки земли прекратились. Это был шаг не только в здание, но и в абсолютно другой мир, точнее говоря, в малюсенькую частичку того мира, который был привычен нам. Позади нас продолжались все эти метаморфозы во времени, но здесь, внутри дома, царила прохлада, падал спокойный свет и стояла тишина. После грохота и рева разверзающейся земли этот покой показался мне жутким и настораживающим.
Я сделал еще несколько шагов вперед, повернулся и, прислонившись спиной к стене, в изнеможении опустился на корточки. Вслед за мной в дом зашли Рольф и Говард, такие же измученные, как и я, и такие же перепуганные.
Мое сердце колотилось вовсю. Сейчас, когда все было уже позади, я почувствовал, как сильно я устал. Мои колени тряслись, ноги были уже просто неспособны выдерживать вес моего тела, а тут еще стала сильнее ощущаться боль от больших и маленьких ран, сплошь покрывавших мое тело. Я медленно сполз на пол, чувствуя все усиливающееся головокружение. Мне показалось, что я вот-вот потеряю сознание, но этого почему-то не произошло.
Говард тронул меня за плечо.
— Ты в порядке, парень? — спросил он.
Я медленно поднял голову, кивнул, а затем скорчил идиотскую гримасу и сказал:
— Нет.
— Дай я посмотрю, что там у тебя со спиной, — потребовал Говард.
Усилия, необходимые для того, чтобы повернуться и стянуть с себя разодранную куртку, показались мне в данный момент просто неимоверными, но я все же согласился и лишь сжимал от боли зубы, когда Говард стаскивал с меня рубашку и ощупывал своими проворными пальцами мою кожу.
— Ничего страшного, — сказал Говард через некоторое время. — Ожоги не опасные.
— Но при этом боль просто адская, — пробурчал я сквозь стиснутые зубы.
Я попытался встать на ноги, но снова сполз вниз. Тогда Рольф взял меня под руки и поднял, словно я был легонькой куклой. Головокружение и ощущение слабости у меня постепенно проходили, но я все-таки был еще очень изможден, и, чтобы не рухнуть на пол, мне пришлось опереться о стену.
— Весьма тебе признателен, Рольф, — пробормотал я.
Рольф лишь махнул рукой.
— Чепуха, — пробормотал он в своей грубоватой манере. — Если бы не вы, меня бы раздавило, как клопа. Ваше участие было весьма кстати.
— Что, к сожалению, не улучшило твое произношение, — сказал я с усталой улыбкой, дружески подтрунивая над его манерой небрежно выговаривать слова. — Или ты говоришь членораздельно только тогда, когда подвергаешься смертельной опасности?
Рольф, усмехнувшись, отвернулся и пошел к входной двери. Вокруг дома, словно спущенные с цепи дикие звери, продолжали бушевать силы природы, пожалуй, даже еще интенсивнее, чем раньше. Небо словно пылало, хотя уже не было таким ослепительно белым. Вокруг были видны только скалы: серые, голые скалы, на которых не было и следа жизни.
— Что это? — пробормотал я.
Теперь небо мерцало. На его оранжевом фоне появились черные полосы, которые постепенно увеличивались в размерах, из больших полос образовывались меньшее — так растения дают побеги.
— Боюсь, что ответ на этот вопрос тебе не понравится, Роберт, — прошептал Говард. — Во всяком случае, если происходит именно то, чего я опасаюсь.
Мне вдруг стало смешно.
— Полагаешь, мне это не понравится? — наигранно удивленным тоном спросил я. — Что-то случилось со временем. Что именно, Говард?
Он молчал.
— Ты ведь знаешь, что произошло, не так ли? — настаивал я.
— Я — глупец, — пробормотал Говард, не отвечая на мой вопрос. — Господи, какой же я глупец! Я должен был догадаться обо всем еще в Лондоне, по крайней мере в тот момент, когда я увидел ящера.