Горизонт здания, выходящий на сушу кембрийского периода палеозойской эры, был чист, светел и полон механической жизни. Коридоры в нем были не коридорами, а металлическими тоннелями разного сечения. Стены в них представляли собой то гладкие плоскости с рядами круглых вмятин, то невообразимые решетки, озаренные всполохами цветных огней из глубин здания. Воздух был напоен ароматами нагретого металла и пластика, озона и смолы, краски и каких-то неизвестных горьковатых или, наоборот, кислых и сладких испарений. Отовсюду гудело, позванивало и посвистывало, хрипело и дышало, пело на разные голоса и шелестело, словно кто-то невидимый перелистывал страницы сразу двух десятков книг.
Иван и Тая неторопливо шли тоннелем, поминутно ожидая сюрпризов, но, кроме обильного звукоизвержения, невидимая жизнь здания ничем себя не выдавала. Только однажды по стене мимо них пронесся паук, и снова лишь звуковая каша выливалась из-за стен, то сплошных, то дырявых, то прозрачных, то непрозрачных…
– Шумновато, но безопасно, – решил Иван, весь травянисто-зеленый от спрятанных в толще стен светильников. – Автоматика у них полностью самостоятельная и не должна причинять вреда живым существам, в том числе и нам. Помнишь три азимовских закона робототехники?
– Помню. Но все же здесь мрачновато. У меня такое впечатление, будто эти тоннели не предназначены для людей. Давай вернемся.
Иван задумчиво замедлил шаги.
– Наверное, ты права. Но и я тоже прав: если уж пауки не причинили нам никакого вреда, то и остальные киберы не причинят. Я все-таки хочу попытаться выйти на другую сторону здания. Странно, что мы все время выходим только во двор.
Через несколько сотен шагов тоннель разделился на два, вернее, от него ответвился узкий ход. Иван, не задумываясь, свернул в этот ход, так как вел он, по его расчетам, именно к внешней стороне здания.
В коридорчике, настолько узком, что два человека с трудом могли разойтись в нем, было довольно жарко, стены тряслись мелкой горячечной дрожью. Коридорчик оказался коротким, около полусотни метров, и вывел в самый широкий из всех коридоров, которыми когда-либо проходили путники. Ширина его достигала двадцати метров – Иван специально измерил шагами, высота – около семи-восьми метров, и стены его от пола до потолка были забраны шестигранными выпуклыми щитами, похожими на панцири черепах. Пол коридора был коричневым и упругим, словно покрытый толстой каучуковой дорожкой, потолок казался стеклянным.
Иван вышел на середину коридора, осмотрелся. Источниками желтоватого света служили некоторые из щитов на стенах у потолка.
– Больше метра, – прошептала Тая и вдруг зажала рот ладонью, показывая вперед.
Иван машинально заслонил собой девушку, вглядываясь в сумеречную даль коридора, и увидел вдалеке… человека! Незнакомец сидел на полу, прислонясь к стене, и не двигался.
Иван встретил взгляд Таи, полный тревоги и надежды. Одно из двух, говорил этот взгляд: или это враги, или одна из их жертв.
Второе предположение оказалось верным: у стены сидел мертвый человек в необычного покроя розовом костюме. Очевидно, он долго полз по коридору, оставляя кровавый след, после того как в него выстрелили из какого-то лучемета, прожегшего сквозную дыру у основания шеи.
– Эй! – шепотом позвал Иван.
Никакой реакции.
– Он… мертв! – прошептала сзади Тая.
– Кровь еще не свернулась… – Иван тронул незнакомца за плечо и отпрянул. Человек пошевелился, открыл глаза, мутные от боли и страдания. Он был бледен до прозрачной синевы, но могуч телом, широк в плечах. Лицо вытянутое, сдавленный у висков лоб, волосы короткие, ежиком, светлые, глаза тоже бледные – не голубые и не серые, но рот жесткий, прямой, привыкший повелевать. Если бы не дурацкий костюм с рюшами, воланами и пышным жабо у шеи, его можно было бы принять за армейского командира. На вид ему было около сорока лет.
– Давайте помогу, перевяжу, – сказал Иван.
Глаза незнакомца приобрели осмысленное выражение, губы шевельнулись, но ничего не произнесли. Человек еще мгновение смотрел на Ивана из-под тяжелых прищуренных век, перевел взгляд на Таю, потом откинул голову к стене и закрыл глаза. По телу прошла дрожь, рука его, сжатая в кулак, безвольно сползла с груди на пол.
– Все! – глухо сказал Иван, отступая.
– Господи! – простонала Тая с рыданием. – Да что же здесь творится?!
Иван обнял девушку за плечи, успокаивая, повел прочь. Хоронить незнакомца было негде.
– Не плачь, ему уже ничем не поможешь.
Пройдя с полкилометра по этому коридору, они вдруг увидели еще одного человека, неподвижно сидящего у стены возле одной из дверей. Переглянулись.
– Везет нам на трупы! – со смешком произнес Иван, чувствуя ледяной озноб.
Но этот человек был жив и даже не ранен.
Не сговариваясь, они бросились к незнакомцу, нагнулись к нему с двух сторон. Человек открыл глаза, прозрачные, как хрусталь. Лицо у него было круглое, плоское, с безвольной и капризной складкой губ, что было необычно для мужчины с внешностью чемпиона по бодибилдингу. Одет он был в оранжевую блестящую рубаху необычного покроя и ярко-желтые брюки, тоже блестящие, словно из цветной металлической фольги. Такими же были и туфли – металлическими на вид, со множеством деталей.
– Что с вами? – спросил Иван. – Вам плохо?
Человек оглядел их равнодушно, задержавшись взглядом на Тае, и снова откинул голову к стене, закрыл глаза.
Иван и Тая переглянулись недоумевающе.
– Вам плохо? – повторил вопрос Иван. – Вы меня слышите? Кто вы?
– Мне хорошо, – неожиданно проговорил незнакомец звучным голосом с каким-то неуловимым акцентом. – Я Лаэнтир Валетов, двадцать первый. А вы – девятнадцатый? – Он приоткрыл глаза и снова посмотрел на Таю.
– Почему девятнадцатый? – не понял Иван.
Незнакомец продолжал смотреть на Таю, и она невольно спряталась за спину товарища, краснея и поправляя одежду.
– Девятнадцатый век, – без всякого выражения сказал Валетов. – Я из двадцать первого, вы…
– Из двадцатого, девяностый год. Значит, вы тоже не отсюда?
– Вопрос некорректен логически. Я спал в лесу, проснулся здесь… – Речь незнакомца была медленной, словно он говорил нехотя, через силу, акцент в ней ощущался отчетливо, но какой-то необычный акцент – не грузинский или англоязычный, а другой.
– И долго вы здесь бродите? – вырвалось у Таи.
– Месяц… может, два… не знаю… Нас было двое…
Иван и Тая обменялись красноречивыми взглядами.
– Ваш товарищ случайно не в розовом бала… костюме?
– В унике с оптимизатором, в розовом. Вы его встретили?
– Он мертв.
Глаза Лаэнтира стали совсем прозрачными, почти невидимыми, так что он стал похож на робота.