Стас открыл рот, чтобы возразить, и закрыл. Слов не было. Дервиш был прав.
Отец Дианы снова усмехнулся, снисходительно и терпеливо, но без насмешки.
— ИЗАР правильно оценил тебя, докладывая Генсеку Метакона о ситуации в Регулюме. Ты им не опасен.
Наступило молчание. Залившийся краской, вспотевший Стас отвернулся, пытаясь найти нужные оправдания, и не находил. Наконец пробормотал через силу:
— Значит, все было рассчитано заранее? Моя встреча с инбой… с Дианой… работа на Равновесие… может быть, и эта наша встреча запрограммирована?
— Тебе дали шанс реализовать свои творческие возможности, парень, а они у тебя имеются, но ты им не воспользовался. Во всяком случае, до конца. Твоя идея передать свои знания другому человеку — идея труса. Разве не так?
Стас вскинул голову, как от пощечины, облизнул пересохшие губы, но не ответил. На глаза вдруг набежали слезы.
— Я сделал все… что мог…
— Не все, Слава, не все. Ты мог спасти _ту_ Дарью, первую, но не хватило упрямства, ты мог не подставлять Вадима Борича, человека сильного, смелого, но не обладающего способностями абсолютника, и все же увлек за собой, ты мог не слушать мою дочь, слишком активную и агрессивную, но предпочел подчиняться, чтобы не брать на себя ответственность, а когда взял — как в случае с этой древней межзвездной развалиной — сделал ошибку. У тебя открывалось много иных возможностей поучиться и стать вровень с теми, кто _знает_ — когда и во что вмешиваться, но ты их упустил.
Стас проглотил ком в горле, его душили слезы, но он ничего не мог с собой поделать. Потому что, несмотря на обиду, понимал всю злую суть и правду того, что ему говорили.
— Вы не имели права… без моего согласия… делать из меня агента… какой-то там «божественной администрации»…
— Вот тут ты прав, каюсь. Но ведь и мы — существа конечные и способные ошибаться. Один лишь Создатель не ошибается.
— Даша… тоже предусмотрена вашим планом?
— Достаточно того, что она предусмотрена тобой. Береги ее, потому что в этом мире уже действительно ничто никогда не повторится.
Стас вскинул на Дервиша враз высохшие глаза.
— Почему?!
— Разве ты не намерен довести дело до конца?
— Но я же… а разве это… вы меня отпускаете на свободу?!
Дервиш мягко рассмеялся.
— Свобода зависит только от нас самих. Делай свое дело и помни, что от тебя зависит будущее не только всей цивилизации — иной раз мы за лесом не видим деревьев, — но и будущее твоих близких. Прощай, невыключенный.
— Прощайте, — пробормотал осоловелый Стас. — Я попытаюсь понять… почему все так… я справлюсь, вот увидите!
— Надеюсь, — улыбнулся Дервиш, начиная таять в воздухе.
— Постойте! — вспомнил Стас, вскакивая и поднимаясь от толчка над полом. — Кто вы на самом деле?
— Ангел — мое настоящее имя, — долетел ответ, и Дервиша не стало.
Стас невольно оглянулся, словно надеялся увидеть собеседника за спиной, покачал головой, успокаиваясь, подплыл к креслу и сел, откидывая голову так, чтобы виден был весь приближавшийся Марс.
Что ж, подумал он с какой-то новой верой в свои силы, ничто не повторится — ничто и не обесценится. Кажется, мне дали еще один шанс исправиться. Не подвести бы… Вперед, невыключенный!
Он на земле был только странник,
Людьми и небом был гоним.
М. Ю. Лермонтов. «Ангел смерти»
Выстрел был не слышен.
Пуля попала в левое переднее колесо джипа, он резко вильнул, выехал на полосу встречного движения и врезался в несущийся на большой скорости пустой самосвал. Скрежет тормозов, визг покрышек, удар!
Джип развернуло и снесло еще дальше, на крайнюю полосу шоссе. Под вой клаксонов и скрип тормозов в него врезались еще несколько машин. Самосвал тем временем продолжал двигаться боком и налетел на трейлер, а тот, в свою очередь, отвернул вправо и сбил бензовоз.
Еще удар! Взрыв!
Клочья и струи горящего бензина разлетелись по шоссе в радиусе пятидесяти метров. Одна из струй окатила тормозивший пикапчик на базе «Москвича», за рулем которого сидела женщина. Пикап налетел на автобус, перевернулся и взорвался. Женщина-водитель не успела выбраться из кабины, а ее пассажира, открывшего дверцу, выбросило на асфальтовую ленту. Превратившись в живой факел, он поднялся, прошел, шатаясь, с десяток метров, упал. Пламя погасло. К мужчине подбежали люди, перевернули на спину, срывая дымящиеся остатки одежды, но он был уже мертв…
Оператор в коконе эйдоконтроля покачал головой и остановил движение. Картина трагедии на шоссе Нижний Новгород — Москва застыла. Оператор еще раз покачал головой. Расчет узла коррекции был настолько безупречен, что совпали даже мелкие детали плана оперативного вмешательства с его реализацией. Объект был ликвидирован так виртуозно, что никто не смог бы усмотреть в трагедии злой умысел. Вернее, направленный процесс. И все же было безмерно жаль объект, достигший определенного уровня и ставший в этой реальности фигурой духовного влияния.
— В чем дело? — послышался голос второго оператора. Всего под куполом иезода контроля находилось одиннадцать человек. Точнее, существ, похожих на людей, но обладавших иным набором органов чувств и возможностей.
— Я изменю программу, — сказал первый оператор по имени Ювинга, остановивший движение бытия в объеме сети контроля.
Соседний кокон эйдоконтроля раскрылся, из него выглянул оператор-2, изумленно глядя на кокон первого оператора. Его звали Диаблинга. Раскрылись и остальные коконы, похожие на огромные кожистые яйца с рисунком вен. Первый оператор выбрался из своего «делателя реальности» и прошелся по упругому живому светящемуся полу иезода, поглядывая на прозрачные стены купола, за которыми горели костры миров. Вызвал обслугу иезода и вынул из воздуха бокал с мерцающим внутри зеленоватым текучим пламенем. Медленно выцедил.
— Ты с ума сошел! — проговорил оператор-2, подходя к нему и проделывая ту же процедуру. Только пламя в его бокале было сиреневого цвета. — Зачем тебе это понадобилось?
— Надоело, — скривил губы Ювинга. — Надоело скрупулезно исполнять спущенные сверху непреложные Законы и Ограничения. Этот парень, которого мы ограничили, достоин того, чтобы жить. Он — шестой из серии отклонений, которую я называю «отступлением к совершенству». Шестой, понимаешь?! Может быть, дать ему шанс? Пусть попробует изменить мир.
— Он не может изменить свой мир произвольно! Для этого ему нужна обратная связь.
— Я дам ему канал, пусть попытается понять, кто он на самом деле.
— Каким образом?