Зато теперь их труд лучше оплачивался, и к концу службы каждый из них, не считая, разумеется, рабостов, мог получить солидный кусок тех благ, добытчиками которых они являлись для Комора. Законные налоги империи сегодня приходилось собирать с помощью боевых кораблей, но в этом не было вины флота. В этом виноваты те, кто не понимал, что только под руководством Комора возможно их нормальное существование. У империи, правда, не осталось внешних врагов, и сама функция защиты приобрела поэтому некую эфемерность, но это уж дело большой политики. Задача флота проще и конкретней: в страхе держать непокорные колонии и продолжать снабжать империю необходимым сырьем, товарами, энергией — всем тем, чем они привыкли пользоваться многие столетия и что, в силу уже одной только этой привычки, безусловно принадлежало им.
Гагаров — капитан «Рендболла» — маленький человечек лет пятидесяти, занимался выверкой курса. Он вовсе не обязан был это делать, но его штурман, пьяница Горенс, вновь ошибся в счислении на несколько сотых градианта. И теперь выяснилось, что орбита корабля подходит слишком близко к планете. Перемена траектории в гравитационном поле системы удовольствие слишком дорогое и к тому же небезопасное.
Процедив несколько проклятий, Гагаров решил все оставить как есть, удовлетворившись сознанием того, что это последняя ошибка Горенса. В министерстве кадров их наконец-то снабдили новым классным специалистом.
Неизвестно, правда, каким он окажется в деле. Эти интеллигентные мозгляки с технологических миров и окраинных зон империи слишком часто не могли приспособиться к суровому корабельному быту. Уже через несколько месяцев они ни на что не годились. Их приходилось снова и снова списывать. Впрочем, надо отдать должное министерству флота — оно на это закрывало глаза.
Гагаров жадно всматривался в раскинувшийся на корабельных экранах пейзаж беззащитной планеты. Лакомый кусочек, сверкающий на западе, из затемненной ночной части, заманчивыми блестками городов. Самой планетой, к сожалению, они заняться не смогут.
Вот уже более десяти лет корабли «икс» флота осуществляли свои операции только в открытом космосе, избегая слишком явного вмешательства в дела колоний. Им приходилось довольствоваться сырьем с лимейских рудников, захватом транспортов да редкими экспедициями в отдаленные поселения, слишком уж явно цеплявшиеся за собственную независимость. Время от времени таким поселениям приходилось напоминать, кто является истинным хозяином в этой части космоса.
Командование флота, озабоченное ухудшающейся с каждым годом политической ситуацией, требовало все более строгого соблюдения правил.
Если бы не ошибка штурмана, они смогли бы перехватить очередной акменский транспорт после того, как он войдет в рейсовый режим, в стороне от охраняемых внешними станциями орбитальных трасс. Но проклятый Горенс был пьян в стельку третий день! А чтобы рассчитать маневр корабля в сто тысяч тонн массы покоя в такой близости от планеты, нужен был специалист высокого класса.
Капитан терпеть не мог разговаривать с новичками до тех пор, пока их полностью не подготовят к службе, но сейчас понял, что для нового штурмана придется сделать исключение.
К капитанской рубке меня доставил посыльный. На кораблях класса «Рендболла» это целые апартаменты. Так было и здесь. Ожидая в приемной, я подытожил полученные по дороге впечатления: итак, я все-таки попал на военный имперский крейсер. На один из тех кораблей-призраков, существование которых упорно отрицалось официальной пропагандой Комора.
Название и регистрационный номер крейсера не трудно было установить, они выбивались почти на всем оборудовании. Память услужливо подсказала его энергетический запас: сто сорок тысяч гигаватт. Таких кораблей в реестре империи было всего шесть, не удивительно, что я его запомнил. Я помнил и еще одно немаловажное обстоятельство — «Рендболл» был списан и отправлен на переплавку примерно года два назад, и в настоящий момент официально такого корабля не существовало…
Наконец дежурный офицер по поручениям пригласил меня в приемную. Капитан «Рендболла» восседал за огромным столом, вокруг которого полукругом стояли старинные кресла. На стенах висели картины известных мастеров, и я готов был поклясться — это подлинники. В целом же обстановка кабинета производила впечатление склада антиквариата. Может быть, хозяин пытался воспроизвести интерьер двадцать шестого века, когда в ходу было такое смешение стилей?
Вряд ли. Скорее всего, эти вещи оказались здесь вместе совершенно случайно.
Сам капитан, занятый какими-то терминалами и грудой бумаг, не обращал на меня внимания, слишком явно показывая, как немного значит для него моя особа.
Это был маленький человечек, неряшливо одетый, со сломанной, видимо еще в юности, переносицей. Последующая пластическая операция не удалась, или ее делали дилетанты. Косоглазие осталось, и теперь, когда Гагаров в упор разглядывал собеседника, создавалось странное впечатление, что капитан разговаривает с кем-то невидимым, поскольку оба его глаза смотрели куда угодно, только не на человека, с которым он говорил.
Закончив наконец свои дела, капитан обратился ко мне, так и не предложив сесть.
На торговом флоте не принято навытяжку стоять перед начальством. И хотя «Рендболл» являлся военным кораблем, мне звания никто не присваивал.
Поэтому, едва капитан отложил в сторону свои бумаги, как я позволил себе пересечь его роскошный кабинет и весьма непринужденно развалиться в одном из антикварных кресел.
Он даже поперхнулся от подобной наглости и несколько секунд собирался с мыслями.
Я отметил, что когда он продолжил, у него хватило ума не обсуждать со старшим офицером мелочные вопросы субординации. Я был знаком с табелью о рангах военного флота и знал, что штурман по должности и там считается вторым помощником капитана.
— Из вашего послужного списка видно, что вы исполняли обязанности штурмана на трех кораблях торгового флота. Однако мне неясно, где вы находились в период с тридцать второго по тридцать шестой. Об этих четырех годах здесь нет ни слова! — С неудовольствием он швырнул на стол мою магнитокарту и выжидательно уставился в пространство.
— Прежде чем мы перейдем к обсуждению моего послужного списка, я хотел бы напомнить, что оказался на вашем корабле не по собственной воле.
— Разве вы не подписали контракт?
— От меня добились подписи незаконным путем, воспользовавшись моим беспомощным состоянием.
— Бросьте, Крайнов! То, что вы насосались кренга, — это ваше личное дело. Подписывали контракт вы совершенно добровольно. К тому же в нашем случае это не имеет ни малейшего значения.
Впервые за время беседы я почувствовал холодок настоящей опасности.
Гагаров знал все обстоятельства моего так называемого найма. И, похоже, его совершенно не интересовало ни мое мнение, ни причина, по которой я очутился у него на борту.
— Вы можете отказаться от своей подписи на контракте в любую минуту. У секронга просто не было времени известить вас об этом.