— Вопрос не ко мне, — буркнул директор станции. — Там у Сидоровича есть эксперты, они должны выяснить.
— Но медведи ведь в зоне не водятся?
— Ну и что? — Пашкин озадаченно посмотрел на собеседника.
— Я к тому, что эту зверюгу могли подкинуть в зону специально, для провокации.
— Что?! — Глаза директора станции полезли на лоб. — Кому это взбредет в голову устраивать такую провокацию?!
— Кому-кому, москалям, конечно, — усмехнулся Петр Яковлевич. — Кому же еще?
— Да зачем это им?!
— Я понимаю, у тебя среди них много друзей, знакомых, родственников, но… — Оселедец прихлопнул ладонью по столу, блеснул злыми глазами. — Есть такое мнение. И его надо проработать, понял?
— Вы там в Раде совсем с глузду зъихалы! — искренне ответил Пашкин. — Одичали совсем!
Он был прав. Интеллектуалов в правительстве страны было немного, большинство составляли такие недалекие и властолюбивые люди, как Оселедец. Ни один из тех, кто был причастен к государственной тайне под названием «Мутант», не призвал остальных к изучению тайны. Появилась угроза — даже не безопасности станции — потерять свои кресла, и все они отреагировали на появление двутела, как реагировали зрители гладиаторских боев в Древнем Риме — опусканием большого пальца вниз, что означало: уничтожить!
Три дня двутел отдыхал в лесу — так восприняли его поведение эксперты Сидоровича. Но они все же установили, что гигант при этом подрос на целых полтора метра. Теперь его рост составил высоту трехэтажного дома — десять с лишним метров!
За это время подполковник перегруппировал силы, оснастил подразделения более эффективным оружием — лазерными винтовками, ракетными противотанковыми комплексами, безоткатными орудиями, а также оборудовал вокруг километровой зоны минные поля. И все же главным защитным средством оставались военные вертолеты, обладающие, кроме ПТУРС и НУРС, еще и ракетами класса «воздух — земля».
Десятиметровый гигант не препятствовал снимать себя на пленку, фотографировать и даже подходить чуть ли не вплотную. Возбуждался он, лишь когда вблизи появлялись эксперты со своей аппаратурой, пока не стало ясно, что он реагирует на дальнобойный рентгеновский интроскоп, снабженный в качестве источника лучей радиоактивным кобальтом.
И еще Сидоровича очень сильно раздражали и досаждали журналисты, умудрявшиеся проникать в тридцатикилометровую зону и пытавшиеся пробраться к лежке «чудовищного мутанта». Одному из них удалось пройти все кордоны, найти деревню Тепловку и познакомиться с первооткрывательницей двутела Мариной Шикиной. После чего в «Киевских ведомостях» и одновременно в московских «Известиях» появилась сенсационная заметка под заглавием: «Чернобыльский мутант». Шума заметка особого не вызвала, но заставила украинские власти ужесточить визовый и пограничный режимы и полностью закрыть Чернобыльскую зону. Но и эта статья не смогла насторожить дуболомов из спецвойск МДБ Украины и обратиться к виновнице торжества, давшей интервью пронырливому журналисту. Правда, благодаря такой нерасторопности настоящее имя журналиста осталось нераскрытым. Этим журналистом была Алевтина Морозова.
Девушки продолжали жить в Тепловке. Марина регулярно ездила на работу, Алевтина бродила по окрестностям, ездила по деревням и собирала материал для очередной подачи в газету. Предлагать свои услуги «контактеров» военному руководству зоны подруги уже не пытались. Но в их услугах нужда все-таки возникла. В конце сентября в один из дождливых дней, превративших местность вокруг реактора в болото, Мутик — в официальных кругах он получил имя Двоерыл — снова отправился к четвертому блоку станции, закрытому саркофагом.
Он свободно прошел все огневые заслоны, организованные специалистами Сидоровича, в том числе выдержал гранатометную и ракетную — из противотанковых комплексов — атаки и преодолел минное поле. Ни противопехотные, ни противотанковые мины не заставили его остановиться и видимых повреждений не нанесли. Не остановил его и залп НУРС с вертолетов. Когда фонтаны земли, огня и дыма от взрывов осели, взору летчиков и наземных наблюдателей предстала тускло бликующая золотом фигура Двоерыла-Мутика, неторопливо бредущего по пустырю к зданию реактора. Казалось, он вообще ничего не замечает вокруг, занятый только ему одному понятными размышлениями.
У западной пятидесятиметровой стальной стены с контрфорсами он остановился и около пяти минут разглядывал ее, то соединяясь в одно тело, то снова раздваиваясь. Затем обошел корпус блока и вплотную приблизился к северной стене, построенной бетонными уступами. Дотронулся до нее обеими лапами.
Все, кто наблюдал эту картину, затаили дыхание. Директор станции покрылся липким холодным потом, представляя, что будет, если монстр проломит стену. Те же чувства, если не в большей степени, владели представителем Верховной Рады. Оселедец в принципе никогда не отличался храбростью, а тут до него дошло, что может произойти еще одна катастрофа, пострашнее первой.
— Сделай что-нибудь! — прошипел он Пашкину, как проколотый воздушный шарик.
Директор станции не ответил. Он не знал, что можно сделать в данной ситуации. Стрелять по монстру ракетами было нельзя, а огнеметов и пулеметов он уже не боялся.
Один только подполковник Сидорович чувствовал себя нормально, ибо находился в своей стихии и собирался использовать все средства, которые имелись у него в арсенале. Он дал команду (находясь на своем КП в лесу), и с двух сторон к замершему у бетонной стены саркофага двутелу двинулись танки. По замыслу Сидоровича, они должны были оттеснить чудовище от саркофага и в случае его сопротивления расстрелять его в упор кумулятивными снарядами. Но танки не успели выполнить свою миссию.
Чешуйчатая шкура гиганта вдруг вспыхнула, заиграла огнями, покрылась сеточкой голубоватых змеящихся молний. Двутел без усилий всунул лапы в бетон, постоял так немного, продолжая искрить и играть электрическим сиянием, затем погас и перетек из положения «спиной к наблюдателям» в положение «лицом». Он не поворачивался, как это делает человек, а именно перетек, как бы вывернулся сам в себе, и направился прочь от реактора.
Из сотен грудей вырвался одновременно облегченный вздох. Радовались работники станции, ликвидаторы, строители, инженеры, наблюдатели, солдаты. Пашкин с утомленным видом вытирал лицо. Оселедец шумно отдувался, сморкался, вытирал потное лицо, тоже достав громадный клетчатый платок, чувствуя острое желание зайти в туалет. Радовались Марина и Алевтина, видевшие всю драму на экране телемонитора, установленного в кабинете главного инженера станции, который командовал бригадой ликвидаторов.
Не радовался только подполковник Сидорович, которому не удалось показать всю мощь своего спецподразделения.
Когда двутел скрылся в рыжем лесу на западе от реактора, раздался чей-то изумленно-сдавленный вопль:
— Стена! Смотрите!..
Телекамеры сфокусировались на том участке стены, возле которого стоял Двоерыл, и все увидели две глубокие дыры в бетоне. Гигант действительно продавил стену в этом месте, словно она была не из бетона, а из пластилина.