– Будет поздно! Надо срочно спасать ребят – Данилина и Буй-Тура с его телохраном! Я сдуру приволок их прямо в пасть зверя!
– Это еще надо доказать.
– Да какие еще доказательства?! И так все ясно! Пока мы будем выяснять, кто прав, кто виноват, связан ли князь с магистром или нет, ребят тихо зароют в землю.
Пауза.
– Я не могу самостоятельно принимать такие важные решения. Мне нужна консультация с Первым…
– Консультируйтесь, а я пока освобожу их.
Еще одна пауза, подольше.
– Хорошо, разделим ответственность. Спирин поможет вам, ему тоже многое непонятно в деятельности князя. Действуйте, полковник.
Телефон умолк.
Тарасов выключил его, постоял, сгорбившись, размышляя о ситуации, окончательно возвращаясь к прозе жизни, почувствовал спиной взгляд и оглянулся. Вышедшая из гостиной Яна смотрела на него большими потемневшими глазами.
– Я слышала… тебе надо уходить?
Он попытался бодро улыбнуться.
– Новый год не отменяется, малыш. Но мне действительно необходимо срочно сделать одно дело.
– Освободить друзей?
– Да, но ты об этом никому не говори.
– Не скажу. Это опасно?
– В какой-то степени. – Он обнял ее. – Но обещаю, что я буду очень осторожен. Возможно, к утру я уже вернусь. Хочешь, отвезу тебя к родителям?
– Нет, – покачала она головой. – Я подожду тебя здесь.
– Не хочется уходить…
– Я знаю.
Владислав отстранил ее, поцеловал в щеки.
– Никому не открывай, пей шампанское и думай о хорошем.
Она грустно улыбнулась.
– Буду думать о тебе.
Он окинул ее жадным вбирающим взглядом, запоминая каждую деталь праздничного платья, каждую черточку лица, и стремительно вышел из квартиры. Бойцам группы он позвонил уже из машины.
31 декабря
Они ждали, что их в скором времени вызовут на допрос и предъявят обвинение «в пособничестве врагам народа». Но минуты ползли как сонные мухи, складывались в часы, прошли сутки, а к ним никто не приходил и на допросы не вызывал. Лишь дважды молчаливый тюремщик в синей форме приносил еду в сумке: хлеб, кусок колбасы и чай в термосе. Да под вечер пришел воевода и мрачно сообщил, что князь требует доставить пленников в свою резиденцию, но он, воевода, не согласился с решением князя, и что теперь будет – неизвестно.
– Ничего хорошего, – сказал Буй-Тур.
– Попробую дойти до Пресветлого, – сказал Спирин. – Мое заявление о том, что это вы помогли обнаружить и захватить Данилина, никакого впечатления на Алексея Харлампиевича не произвело. Никак не забудет ваше недавнее… гм-гм, освобождение. Он пообещал разобраться, но таким тоном, что ждать объективной оценки ситуации не приходится.
– Ох не нравится мне эта старуха… – пробормотал Олег.
Воевода непонимающе посмотрел на него.
– Какая старуха?
– Это я наш мультик вспомнил, по Киплингу: «Откуда пошли броненосцы» называется. Не смотрели? Там мать леопарда советы сынку давала, а еж и черепаха подслушали, после чего еж и сказал: «Не нравится мне эта старуха».
– Я мультики уже почитай лет тридцать не смотрю, – хмуро улыбнулся Спирин. – Но положение наше хреновое. Тем не менее ждите.
– Что нам остается? А где наши клиенты, Данилин с женой?
– В такой же камере, но чуть дальше по коридору.
– Она же беременна! Ей уход нужен.
Спирин развел руками.
– Я понимаю, но ничего не могу поделать. Разрешил пользоваться туалетной комнатой на первом этаже. Потом переведу ее в отдельный номер, если ничего не изменится.
Он ушел.
Ночь прошла спокойно.
Утром тот же сторож принес завтрак и записку от воеводы: «Я поехал на встречу с начальством».
А к обеду начались какие-то подозрительные шумы, и вскоре выяснилось, что князь прислал новую смену для охраны пленников, и эта смена, состоящая почти из одних женщин, с первых же минут повела себя по отношению к ним как к врагам, взятым в плен на поле боя.
Во-первых, им надели наручники.
Олег было запротестовал и был избит двумя девицами, показавшими себя настоящими мастерами рукопашного боя. Буй-Тур попытался вмешаться, однако под угрозой оружия также был закован в наручники и связан. Когда он, лежа на полу, процедил сквозь зубы: «В следующий раз, суки, я вас щадить не стану!» – получил такой удар ногой в бок, что задохнулся от боли.
Одна из девиц рывком за волосы приподняла его голову и сказала с презрительной ухмылкой:
– Я просто вернула должок, не помнишь?
Буй-Тур вспомнил. Эта белокурая стерва с толстым носом приезжала за ним вместе с монголом – телохранителем князя по имени Тенгиз.
– Вспомнил, – удовлетворенно кивнула девица. – Но мы еще поговорим, полковник гребаный, ты мне дорого заплатишь за тот случай. Да не ешь глазами-то, не то выбью оба!
Она ударила Гордея затылком об пол и вышла вслед за подругой.
Некоторое время в камере были слышны только стоны Олега. Потом лейтенант перестал стонать и проговорил сдавленным голосом:
– Они мне, курвы, плечо вывихнули…
– Надо было бить их всерьез, – пробормотал Буй-Тур, – а не гладить…
– Кто ж знал, что они профессионалки… Все внутренности отшибли… Однако надо что-то делать, командир, пока они не вернулись.
– В таком положении много не сделаешь.
– Так что же, как в песне поется: напрасно старушка ждет сына домой?
– Давай думать. Безвыходных положений не бывает. Ты наручники не умеешь снимать?
– К сожалению, не обучен. Вот стрелять – да, из любого вида.
– Жаль.
– Надо было еще вчера уговорить полковника, чтобы он нас отпустил.
– Он человек подневольный: приказали – всех задержанных доставить пред светлые очи начальства, он и доставил.
– Могли бы и сами освободиться.
– Не ерзай жопой по стеклу, лейтенант, – недовольно проговорил Буй-Тур. – Они профи, положили бы обоих без сомнений.
– Эт точно, – уныло согласился Олег. – Как говорил какой-то знаменитый врач:[23] «Лучше десять раз тяжело заболеть, чем один раз легко умереть».
– Умный был врач, – хмыкнул Буй-Тур.
Помолчали.
Олег попытался сесть и зашипел от боли.
– Вот гадство! Шевельнуться не могу!
– Лежи, соображай, как вылезти из этого дерьма. Кстати, как ты оказался в команде ППП?