Пленники замерли. Потом Олег прошептал:
– Это просто муха залетела…
Буй-Тур фыркнул.
– Ты чего? – хмуро удивился лейтенант.
– Представил, как муха залетела …
– Ну?
– Не врубился? Знаешь, как бабы между собой говорят, забеременев? Я, кажется, «залетела».
Олег хмыкнул.
– Ну и воображение у тебя, командир… а вот теперь, похоже, идут!
В коридоре за дверью камеры послышались голоса, шаги, металлическое позвякивание, деревянный стук. Загремел, поворачиваясь в замке, ключ, дверь открылась. В камеру вошли две давешние девицы: мускулистая белокурая блондинка с толстым носом и смуглолицая, с лицом некрасивым и злым, и с ними знакомый Гордею монгол, узкоглазый и равнодушный.
Блондинка подошла к Буй-Туру, пнула его носком сапога.
– Вставай, полковник, пора начинать бал.
– Дед Мороз ждет, – ухмыльнулась ее напарница.
Буй-тур понял, что шансов на объективное разбирательство дела у них нет. И допрашивать их князь вовсе не собирается. Ему они не нужны, ни как сотрудники, ни как свидетели. А это означает одно: жить им с Олегом осталось всего ничего – от силы полчаса. Убивать их здесь не будут, это вотчина воеводы, уберут за пределами Благоева «при попытке к бегству». Значит, атаковать конвоиров надо при посадке в машину, иначе будет поздно. Понимает ли это лейтенант?
Буй-Тур поймал косой взгляд Олега, сказавший ему, что напарник думает о том же. Что ж, не все потеряно, господа. Как там говорил депутат в Думе? «Наша партия состоит не только из коммунистов, но и из умных людей». А это обнадеживает.
– Вставай, дядя! – Блондинка с толстым носом одним рывком подняла Буй-Тура на ноги. – Да не вздумай брыкаться, башку проломлю!
Гордей стиснул зубы, чтобы не сказать лишнего. Понуро побрел в коридор, всем видом выказывая покорность.
Застонал Олег: брюнетка грубо дернула его за руки.
– Осторожнее, мадама! У меня плечо сломано!
– Ничего, до могилы дойдешь.
– Премного благодарен, я еще пожить хочу.
Удар, стон. Олег упал на колени, однако был поднят с двух сторон и вынесен в коридор. Блондинка заперла камеру, толкнула Буй-Тура в спину:
– Шагай!
Коридор был неширок – метра два от стены до стены – и освещен тусклым плафоном у лестницы. Воняло в нем краской и ацетоном, видимо, стены недавно красили. В левой стене коридора было три двери, в правой две. Процессия остановилась у последней, напротив пожарной камеры. Блондинка вставила ключ в замок и повернула…
Млада проснулась в половине одиннадцатого.
Уснула она всего два часа назад, после массажа, который Данилин называл лажением, но все же успела за это время отдохнуть и чувствовала себя бодро.
– Ты не спал?
– Охранял твой сон, – сказал Андрей. – Не волнуйся за меня, я вообще мало сплю.
– Потому что занимаешься единоборствами?
– Единоборства – всего лишь одна из составляющих общего психофизического тренинга. Я давно этим занимаюсь, с детства, прошел много школ, пока не встретил мастера Школы русского воинского искусства и не начал тренироваться по особой системе.
– «Любки»?
Андрей с мягкой улыбкой погладил девушку по щеке.
– Запомнила, молодец. Да, эта система называется «Любки» и, кроме приемов рукопашного боя, очень своеобразных, кстати, характерных для спирально-вибрационных техник, дает еще и основы традиционного русского целительства, позволяет укрепить здоровье и полней раскрыть возможности своего тела.
– Ты меня научишь?
– Зачем?
– Хочу быть сильной и защищать своих детей.
– Будем вместе их защищать. Вот кончится черная полоса в нашей жизни, мы выберемся на свободу, устроимся где-нибудь основательно, и я начну тебя тренировать.
– Ты уверен, что все так и будет?
Он постарался передать ей импульс уверенности и силы.
– Обещаю! В конце концов выяснится, что мы ничего дурного не делали, только защищались.
Млада поежилась; она лежала на топчане, он сидел рядом.
– Эти женщины… у них больные глаза!
– У них больные души, – вздохнул он. – Я вообще не понимаю, почему такая организация, как Русский орден, опирается на людей, которые ставят себя вне рамок нормальных человеческих отношений, вне моральных принципов.
– Полковник Буй-Тур, что нам помогал, хороший человек…
– Грубоват, но не глуп и совестлив, что отрадно. Да и второй тоже приятный мужик. Но они люди подневольные, вынуждены подчиняться приказам начальства, а вот начальство у них поганое. Я это чувствую.
– Что они с нами сделают?
– Допросят, наверное, проведут следствие и отпустят.
– А если нет?
– Тогда мы сами освободимся.
– Как?
Он с легкой усмешкой показал ей снятые наручники; перед тем как уйти, новые стражники – молодые женщины вызывающего вида – надели Андрею наручники. Младу они тоже хотели заковать, но пожалели.
Девушка удивленно округлила глаза.
– Как ты это сделал?!
– Я и тебя научу. Существует особая система тренировки скелетной подвижности: кости можно вынимать из суставных сумок и возвращать на место.
– Здорово! А что еще ты умеешь?
– Например, дистанционно манипулировать движением противника.
– Разве это возможно?
– Конечно.
– Покажи.
– Подними руку вверх.
Млада повиновалась.
Андрей засмеялся.
– Ну вот, пожалуйста.
– Что – пожалуйста? – не поняла девушка.
– Я к тебе не прикасался, но ты выполнила мое желание – подняла руку. Разве это не дистанционное манипулирование?
– Обманщик! – притворно рассердилась Млада.
– Ничуть, – не обиделся он. – На самом деле существует древняя борейская система аудио – и пси-манипулирования людьми, доступная только большим мастерам воинских искусств. На Земле таких наберется не больше сотни человек.
– Ты тоже?
– Кое-что я, конечно, умею, но овладел далеко не всеми приемами этой системы.
– Карате?
– Карате – японский вариант более мощной системы «Жива». Я изучал русбой школы Васильева, стиль Кадочникова, казацкий спас, русский «барс», восточные стили, но все они – лишь отголоски «Живы», которой владели наши предки более семи тысяч лет назад.
– Откуда ты это знаешь?