Северцев подумал немного и рассказал бывшему учителю всю свою эпопею с находкой синхрона.
Теперь они сидели в гостиной и молча пили: Олег — морс, Николай — горячий зеленый чай.
— Если дела обстоят таким образом, тебе надо менять место жительства, — заговорил наконец Николай. — Твои недруги могут нагрянуть сюда в любой момент. Есть где остановиться на какое-то время?
Северцев неопределенно шевельнул плечом.
Николай понял.
— К родственникам и друзьям нельзя, их можно вычислить. У меня в Москве имеется пара надежных парней, могу порекомендовать.
— В крайнем случае, я так и сделаю. Одного не могу понять: почему охотники за мной и Варварой так агрессивны? Я, конечно, не знаю, чем насолили им Крушан с женой, но ведь я-то ничего плохого не сделал.
— Ты оказался не в том месте и не в то время, — усмехнулся Николай. — Скорее всего, дело в этих часах, то бишь — в синхроне. Твои преследователи очень не хотят, чтобы правда об этом аппарате просочилась наружу, потому так торопятся ликвидировать утечку информации.
— Но вы мне верите?
Николай еще раз усмехнулся.
— В твоей убежденности я не сомневаюсь.
— Но это случилось со мной на самом деле!
— Возможно. Пока не знаю. Хочется верить, что так оно и было. Хотя вопросов при этом возникает много.
— Я сам мало что понимаю.
— Все в конце концов разъяснится.
— Хотелось бы верить, — повторил слова мастера Олег. — А о какой утечке информации вы говорите?
— Видимо, существует некая структура, тайно использующая в своих целях такие синхроны, и ты в ней — лишнее звено.
Северцев растянул губы в улыбке.
— Надеюсь — не самое слабое. В принципе вы, наверное, правы, мне тоже приходила в голову идея. Структура действительно существует и до сих пор справлялась с блокировкой доступа к своим секретам, я же оказался в районе ее функционирования случайно. Может быть, она отстанет, если я добровольно верну синхрон?
— Ты слишком много видел.
Северцев прищурился.
— Похоже, вы все-таки мне поверили. А если я все придумал?
Николай остался сдержанно-задумчивым.
— Такое очень трудно придумать. И мне кажется, что ты вляпался во что-то очень серьезное, связанное с большими людьми и большой властью. Тебя не оставят в покое.
Северцев пригорюнился.
— Черт меня дернул копаться в вещах Крушана! Говорил же отец: любопытство до добра не доведет… Но кто же знал, чем все обернется?
— Ты остался большим ребенком, Олег, — покачал головой учитель.
— Это плохо?
— Это и хорошо, и плохо. Душа ребенка жаждет приключений и тайн, но она не защищена и от негативных соблазнов. Мой школьный приятель, к примеру, был весьма любознателен и любил отрывать лапки у кузнечиков и протыкать лягушек иголками, чтобы посмотреть на их реакцию.
Северцев усмехнулся.
— Я так не делал.
— Иногда излишняя любознательность при отсутствии сострадания и ответственности приводит к большим человеческим жертвам. Надо четко осознавать, когда можно заниматься опасными исследованиями, а когда нельзя.
— Я понял. Что посоветуете делать?
— Пока что нам надо по-быстрому убраться отсюда. Собирайся, я позвоню приятелю.
Николай подсел к телефону. Олег начал собирать вещи, которые могли ему пригодиться в ближайшее время. Через полчаса сборы закончились.
— Я дозвонился другу детства, — сообщил Корнешов. — Зовут Анатолием Новиковым, живет в Измайлове. Можешь на пару дней остановиться у него.
— А потом?
— Потом видно будет. Ты кому-нибудь, кроме меня, показывал синхрон?
— Приятелю-физику из ФЦИНЯП, Косте Зеленскому.
Николай нахмурился.
— Это плохо. Надо предупредить парня о возможном появлении охотников.
— Системников. Костя отправился в командировку на Байкал.
— У него должна быть мобильная связь. Пошли, позвонишь от Толи. Больше ни с кем не делился своими открытиями? Отцу не говорил?
— Нет, ни отцу, ни друзьям. Если не считать Виктора. Но он сейчас в Монголии, заканчивает съемки фильма.
— Его тоже надо предупредить.
— Как только приедет… — Северцев не договорил.
Зазвонил мобильный телефон.
Северцев поднял бровь, посмотрел на учителя, включил трубку.
— Слушаю.
— Олег? Привет. Это Красницкий. Ты где?
— Привет, Виктор! — обрадовался Олег. — Я пытался тебе дозвониться, но не смог. Я дома, решаю кое-какие бытовые проблемы. Ты когда появишься?
— Я уже в Москве, готов встретиться. Жди, буду у тебя минут через сорок пять.
Северцев озадаченно посмотрел на Николая, сделавшего жест: меня нет! — прикрыл трубку ладонью:
— Виктор прилетел… неожиданно… хотя должен был, по идее, находиться в Гоби еще дня три. Что там у них случилось? Неужели пограничники заставили группу покинуть страну?
— Все могло произойти. Не говори, что я у тебя. Встретишься с ним — узнаешь. Только я настоятельно советую встречаться в другом месте, не дома.
Северцев поднес трубку к уху.
— Давай встретимся на Арбате, возле «Дома книги», мне надо срочно туда забежать. Заодно пообедаем вместе где-нибудь поблизости.
— Ты не один? — подозрительно спросил Виктор.
— Один, — соврал Северцев, — просто я уже выходил, когда ты позвонил. Договорились?
— Хорошо, — после паузы согласился Красницкий. — В три часа возле «Дома книги».
Разговор закончился.
— Что-нибудь не так? — прищурился Николай.
Северцев задумчиво склонил голову к плечу.
— Ничего не понимаю… Мы созванивались вчера, он был еще в Монголии, в лагере экспедиции, а это километров восемьдесят от Улан-Батора. За день не доедешь. А сегодня он уже в Москве.
— В наше время за сутки можно до Луны долететь.
— Все равно странно. — Северцев поймал изучающий взгляд мастера, встрепенулся. — Впрочем, я действительно скоро все узнаю. Вы со мной?
— Нет, у меня куча дел, — покачал головой Николай. — Если не передумаешь с ночлегом, звони Анатолию. — Он продиктовал номер телефона. — И будь осторожен. Вечером позвони мне по мобильному, попробуем разработать план действий в сложившейся ситуации.
— Спасибо, непременно позвоню.
Они вышли из квартиры: первым, соблюдая принцип предупреждения опасности, Николай, вторым Олег. Никто их не ждал, и никто за домом не наблюдал, ни вблизи, ни издали. И тем не менее неприятное ощущение чужого взгляда, охватившее Олега при посадке в машину, так больше и не отпускало. Хотя при этом он действительно не заметил ни одной подозрительной личности. Возможно, это был эффект психологической нагрузки, заставляющий человека, который только что подвергался преследованию, переживать чувство и дальше.