Мари, которая раньше никогда и слезники не проронила, проплакала целый час после того, как они оставили дедушку стоять одного на дороге.
Одной лошади на всех было мало. Анна с Мари сели в повозку, Изабель с Якобом брели сзади, Этьен и Маленький Жан по очереди вели лошадь. Время от времени обоим требовался отдых, и тогда лошадь шла медленнее.
Они пошли дорогой на Мон-Лозер. Освещая им путь, но и не давая укрыться, ярко светила луна. Едва заслышав малейший шум, они сходили с дороги. Добравшись до Коль-де-Финиль, на самой вершине горы, они спрятали повозку, а Этьен взял лошадь и отправился на поиски пастухов, которые могли указать путь на Женеву.
Изабель стерегла повозку, остальные спали. Она вслушивалась в каждый звук. Неподалеку, насколько она знала, были истоки Тарна, именно отсюда река начинала свой долгий спуск с горы. Больше ей никогда не увидеть ее вод, не ощутить их ласки. Внезапно, в первый раз с тех пор, как герцогский камердинер разбудил их той ночью, Изабель разрыдалась.
И тут же ощутила на себе чей-то взгляд. То не был взгляд незнакомца. Напротив, ее охватило знакомое чувство — его испытываешь, входя в воду. Оглядевшись вокруг, Изабель увидела его. Он стоял совсем неподалеку, прислонившись к большому валуну, и даже не пошевелился под ее ответным взглядом.
Изабель вытерла слезы и направилась к пастуху. Они не спускали друг с друга глаз. Подойдя, Изабель притронулась к шраму у него на щеке:
— Откуда он у тебя?
— Жизнь такая.
— А звать как?
— Поль.
— Мы уходим. В Швейцарию.
Пастух кивнул и ласково посмотрел на Изабель:
— Помни обо мне. — И снова кивнул.
— Эй, Изабель, — услышала она позади шепот Этьена. — Ты что здесь делаешь?
— Изабель, — негромко повторил Поль и улыбнулся. Зубы его матово блеснули в лунном свете. Он удалился.
— Дом. Амбар. Наша кровать. Большая свинья и четверо поросят. Ведро в колодце. Бабушкин коричневый платок. Кукла, которую смастерил мне Бертран. Библия.
Мари перечисляла утраты. Поначалу Изабель не слышала ее голоса за скрипом колес. Потом услышала и поняла.
— А ну, тихо! — И заплакала.
Мари замолчала. Или по крайней мере перестала вести счет вслух, губы же, что не укрылось от Изабель, продолжали шевелиться.
Жана она так и не вспомнила.
При мысли о Библии Изабель почувствовала слабость.
— Как думаешь, она в целости? — негромко спросила она Этьена.
Они добрались до реки Лот, протекавшей у подножия холма, на котором стоял Мон-Лозер, и Изабель помогала мужу перевести лошадь черед брод.
— Там, за кирпичом в дымоходе, — добавила она. — Огонь туда не достанет, а искать никому в голову не придет.
Этьен устало посмотрел на нее.
— Мы потеряли все, папа погиб, и Библия нам теперь не поможет, — сказал он. — Теперь для нас все потеряло значение.
«Все, кроме слова Библии», — подумала Изабель. Потому ли они уходят, не ради ли этого самого слова?
Порою, когда Изабель, отдыхая в повозке, окидыв взглядом остающиеся позади поля, ей казалось, что она видит отца, бегущего вслед за ними по дороге. На мгновение она зажмуривалась, а когда открывала глаза вновь, отца уже не было. Иногда на его месте оказывались реальные люди — женщина на обочине дороги, мужчина в поле, с граблями, косою или лопатой, мужчина верхом на осле. Все стояли неподвижно, глядя вслед проезжающим.
Случалось мальчишки, сверстники Якоба, швыряли и них камнями, и Этьену приходилось удерживать Маленького Жана, чтобы тот не ответил им тем же. Мари в таких случаях перегибалась через борт повозки, глядя на остающихся позади чужаков. Ни один камень в нее не попал. А вот Анне однажды не повезло. Уже через некоторое время после того, как мальчишки отстали, Этьен зaметил, что по щеке у нее стекает струйка крови. Не обращая внимания на Изабель, склонившуюся над ней и осторожно промывающую ранку мокрой тряпкой, Анна смотрела прямо перед собой.
Мари перечисляла все, что попадалось ей на глаза.
— Вон амбар. А это ворона. Плуг. Собака. Смотри-ка, церковь с иглой. Стог сена горит. Забор. Бревно валяется. Топор. Дерево. А на нем дядя.
Мари умолкла, и Изабель подняла глаза.
Мужчина висел на ветке небольшой оливы, едва выдерживающей его вес. Путники остановились и уставились на повешенного, на котором не было ничего, кроме закрывавшей лоб черной шляпы. Половой орган мужчины свисал, как заостренная ветка. Изабель бросились в глаза красные руки, затем она вгляделась в лицо несчастного. У нее перехватило дыхание, и, не сдержавшись, она вскрикнула:
— Это же месье Марсель!
Этьен хлестнул лошадь, и повозка рванулась вперед. Страшное видение осталось позади, но мальчики долго еще оглядывались, пока оно не исчезло.
В течение нескольких часов Мари не проронила ни слова, а когда начала вновь перечислять увиденное, тщательно избегала всего рукотворного. Они миновали какую-то деревушку, а девочка все повторяла и повторяла: «А это земля. А это земля», — пока дома не остались позади.
Они остановились у ручья напоить лошадь. На противоположном берегу появился старик.
— Не останавливайтесь здесь, — резко бросил он. — И вообще нигде не останавливайтесь до Вьена. Плохие дела. И держитесь подальше от Сен-Этьена и Лиона. — С этими словами старик провернулся и исчез среди деревьев.
Всю ночь они продолжали путь. Измученная лошадь едва плелась, Анна и дети спали в повозке, а Этьен и Изабель время от времени передавали вожжи друг другу. При свете дня они прятались в сосновом лесу. С наступлением темноты Этьен отвязал лошадь и выехал на дорогу. В тот же миг из-за деревьев, окаймлявших ее с обеих сторон, появилась группа мужчин и окружила путников.
Этьен остановил лошадь. Один из мужчин поднял факел, и Изабель увидела топоры и вилы. Этьен передал ей вожжи, потянулся к повозке, взял в руки топор, воткнул его в землю и крепко ухватился за ручку.
Никто не двигался, только Анна шевелила губами, вознося безмолвную молитву.
Казалось, мужчины не знают, что предпринять. Изабель вгляделась в того, что держал фонарь, и увидела, как у него вовсю ходит кадык. Тут она ощутила чье-то легкое дыхание — Мари придвинулась к краю повозки и что-то шептала ей на ухо.
— Что-что? — неслышно переспросила Изабель, не сводя глаз с мужчины и стараясь даже губами не шевелить.
— Этот человек с огнем. Скажи ему про Бога. Скажи ему, чего Бог ждет от него.
— А чего от него ждет Бог?
— Чтобы он был добрым и не грешил, — твердо заявила девочка. — И еще скажи, что мы здесь останавливаться не собираемся.
Изабель облизнула пересохшие губы.